Ветер отчаянных надежд

– Доброе утро, Полина, Лёшка, – приветствую их. – Как спалось?

– И вам доброе утро, Николай Петрович, – отвечает Полина, и у меня в голове проносится мимолётной вспышкой вчерашняя картина. – Замечательно.

Слышу в её голосе сарказм… Но судя по тому, что снился ей оргазм, может, это и что-то другое.

– Привет, Николай, – здоровается Лёшка, вызывая у матери тяжёлый вздох.

Я подхватываю внучка на плечи, не обращая внимания на недовольство на лице Полины, и, пропуская её вперёд, мы идём за ней.

Зал ресторана забит. Всё внимание на нас. Конечно, это очень занимательное зрелище: новый владелец фирмы для одной половины и старый злющий руководитель – для другой, вышагивающий бодрой походкой со своим новым личным помощником и её ребёнком на загривке. Вижу, как неприятно это для неё, но мне самому плевать. Уволю каждого, кто посмеет пройтись на эту тему.

10. Николай

– Николай Петрович, – шепчет Полина, – уверена, что со стороны всё это выглядит странно и… непотребно.

Я склоняю голову к её лицу, вижу, как расширяются её зрачки, и вдыхаю её запах.

– Вы, вроде, не замужем, а я холост, законов мы не нарушаем, в порочной связи не состоим, так кому какое дело до досужих сплетен за спиной? Вам? Вы мой личный помощник, сопровождаете меня. Точка. А каким образом я веду себя с ребёнком никакого отношения к делу не имеет.

Она вспыхивает. Да, мне нравится делать ей намёки. Втайне я надеюсь, что она признается мне. Но понимаю всю тщетность своих ожиданий. «Она не такая», – проносится в голове болезненное воспоминание.

Стойкая оловянная принцесса устраивается рядом с Топоровым, своим бывшим генеральным, я усаживаю рядом Лёшку и присаживаюсь с другой стороны стола. Иван Константинович усиленно пытается не выдать удивление, но Полина неуютно ёрзает под его взглядом.

– Итак, – начинаю я, чтобы хоть как-то скрасить неловкость этих двоих, – в понедельник, когда я приеду в офис, думаю, часам к десяти, я бы хотел просмотреть отчёты о проделанной работе за последние три года от каждого отдела. От бухгалтерии – всю финансовую отчётность, договора, накладные, счета-фактуры, акты сверок и бухгалтерский баланс за пять лет. Полина, я пью зелёный чай, без сахара. Ссылку на магазин вышлю вам на почту, закажите, пожалуйста, сразу несколько коробок. От вас, Полина, я попрошу подготовить расписание на ближайшие две недели, и мы покумекаем, как вписать в него мои уже запланированные мероприятия.

– Конечно, – посерьёзнев, откликается она. – У меня всё с собой, если желаете, можем обсудить расписание прямо сегодня.

От её сухого делового тона моя шея покрывается мурашками.

– Благодарю, но это лишнее. Обсудим в понедельник. К которому часу вы обычно приходите?

– К восьми тридцати.

– Чудесно, я предпочитаю работать с десяти и до двадцати, в лучшем случае, но, учитывая ваши обстоятельства, готов сдвинуть график. Но мне понадобится ваша помощь в поездке через две недели. Это займёт время с пятницы до воскресенья.

– Я не могу, – вырывается у неё. – Мне не с кем оставить сына.

– Сына мы возьмём с собой, Полина, – говорю ей тоном, не терпящим возражений. – Обсудим позже. Покину вас на пару минут.

Я спешно иду по направлению к выходу, потому что там, в дверях, со взглядом, наполненным злобой, стоит моя секретарша. Если быть точнее – бывшая секретарша. Потому что она написала заявление на увольнение по собственному желанию ровно две недели назад и не должна была здесь присутствовать. Ни в качестве моей секретарши. Ни в качестве моей любовницы. Тем более, не в этом смысле.

Потому что эта молоденькая профурсетка оказалась настолько глупа, что решила повесить на меня свою беременность. Да вот только не прокатило – о своём диагнозе я знал уже пятнадцать лет. Бесплодие. Стерильность. Понятное дело, я не афишировал это направо и налево. Кроме моего лечащего врача об этом не знал никто.

Однажды давно – теперь уже казалось, что в прошлой жизни – я хотел ещё детей. Кроме подрастающего семилетнего сына. У меня появилась женщина, и мы пытались много лет, а потом пошли по врачам. Именно тогда я и узнал о дисфункции семявыводящих протоков, а лечение не дало результат. Периодически я проходил обследования и пробовал новые методы лечения, но потом забил. Оставил всё, как есть.

Потому что те отношения распались, а мой единственный сын разочаровал меня. Потому что я сам себя разочаровал. Потому что я, старый дурак, потешил своё эго и сотворил с Полиной то, чего она никогда не в силах будет простить.

– Никуша, так это правда! – восклицает Камилла. – Мне сорока в клювике принесла новость – сам Бакинский таскается с новой секретаршей и очаровательным ребёнком, своей копией.

Я хватаю её за руку и вывожу из зала. Меньше всего я хочу, чтобы она закатила скандал перед публикой. Хотя… к чёрту! Я не хочу, чтобы она закатывала скандал перед единственными двумя людьми, которые теперь интересуют меня больше всего на свете.

– Зачем явилась?

– Посмотреть на эту шмару, конечно, – усмехается Камилла своими силиконовыми губами. – Она у тебя работала до меня, да? Смотрю, ей ты позволил оставить ребёночка? Ещё и обеспечивал все эти годы, поди? А, может, и потрахивал? Ну в перерывах между мной и Иркой?

– Закрой свой рот, – рычу в ответ. – Заткнись и не вздумай полоскать её в своём болоте!

Камилла смеётся. Хохочет до слёз из глаз.

– Батюшки! Я ушам своим не верю! Чтобы господин Бакинский защищал проститутку… Ой, прости… Секретаршу. Сдаёшь позиции… или… погоди-ка! Это ты из-за неё таким стал – жестоким, эгоистичным, самовлюблённым козлом? Никуша, ну это вообще ни в какие ворота!

Эта барышня меня уже знатно подбешивает, но я держусь. Пальцем не трону, конечно, хоть и заслужила, но руки чешутся.

– Камилла Борисовна, вы отработали положенные две недели и можете быть свободны.

– Да иди ты к чёрту! Я была беременна от тебя, а ты заставил сделать аборт. Ты, – она обвиняюще тычет своим длиннющим ногтем прямо мне в лицо, – сказал, что я не могу быть беременна от тебя, хотя я ни с кем тебе не изменяла, когда ты спал со всем, что шевелится! А теперь, полюбуйтесь-ка! Бакинский и его юный наследник! Я сейчас патлы этой курве поукорочу! Родила она и радуется! А ты! Около неё увиваешься! На глазах у всего офиса! А меня в подсобку вечерами приглашал!

Она резко разворачивается и норовит прошмыгнуть обратно в ресторан, но я хватаю её за руку и встряхиваю. Устроила тут… цирк!

– Камилла, остынь, по-хорошему тебя прошу! Все наши отношения в прошлом. И личные, и деловые. Я тебя засужу! Ты же понимаешь, что не будь у меня на руках подтверждённого диагноза, я бы засомневался и не говорил с тобой в таком ключе?

– А я тебе говорю, что твой диагноз врёт! – взрывается она. – Или меня оплодотворили инопланетяне! Или случилось Божественное чудо! Непорочное зачатие! Я всё поставила на тебя, думала, рожу наследника, и ты женишься…

– Я никогда бы не женился на тебе, – не выдерживаю я. – Ребёнка, своего ребенка, никогда бы не бросил, обеспечил бы тебя до конца дней, но никогда бы не женился. На тебе.

С сожалением вижу, как Полина с Лёшкой покидают ресторан и скрываются за дверью. Я не хочу объяснять Камилле очевидные вещи. Не хочу. Устал. Столько переговорено, а она упрямо навязывает мне свою теорию. Все бабы одинаковые. Одна проблема. Одно решение. Нагулять ребёнка и повесить на более богатого любовника.

– Так что, – продолжаю я. – Если ты продолжишь лезть в мою личную жизнь, преследовать или попытаешься приблизиться ближе, чем на три метра, к моему личному помощнику или её семье, я тебя засужу. За попытку мошеннических действий. За угрозы. За шантаж. За вымогательство. Ты знаешь, я найду миллион причин. И свидетелей.

– Ну ты и скотина, – она качает головой. – Хорошо, я уйду, но я даже рада, что теперь ты понимаешь, каково это – бороться за своё, ценное и дорогое. Когда ты глотку готов грызть…

В её голосе звучит отчаяние, но на лице не дёргается ни один мускул. Врёт как дышит. Это я изучил в ней хорошо за пять лет работы бок о бок.

– Зачем же ты сделала аборт? Я же тебя на него не тащил… Просто сказал, что это не мой ребёнок.

– Потому что без тебя это не имеет смысла… – тихо говорит она и уходит.

11. Николай

Я раздосадован появлением Камиллы, её остервенелым упорством что-то мне доказать, будто лучшие врачи ведущих клиник нескольких стран – это совсем не тот показатель, который нужно принять во внимание!

Без настроения я возвращаюсь за стол, где больше нет Полины и мальчонки, и натыкаюсь на порицающий взгляд старика Топорова.

– Николай Петрович, при всём уважении, позвольте, я выскажу вам всего лишь единожды. Полина Викторовна не такая, – слышу я и устало потираю переносицу, – не знаю, как вы привыкли работать со своими помощниками, но Вертинская серьёзная, молодая специалистка, что-то у неё там в жизни не сложилось, парень беременную бросил, еле доучилась. Хорошо, наследство получила. Хоть с квартирой. Пришла устраиваться на работу едва ли не из роддома. И Лёшка для неё всё. А то, как вы себя недвусмысленно ведёте… может расстроить пацана, когда вы наиграетесь.

Он смотрит на меня внимательно, и я раздосадовано качаю головой.

– Иван Константинович, – я не хочу врать ему, но и всю правду сказать по понятным причинам не могу, – видите ли, я хочу, чтобы это осталось между нами, но скажу для вашего спокойствия: Полина шесть лет назад встречалась с моим сыном, и я уверен, что Алёша – мой внук. Мой сын… тогда вынужден был лечь в клинику для лечения зависимости. Он до сих пор пребывает в ней… А я, увы, ничего не знал. Если бы не случайная встреча… Вы же тоже замечаете наше сходство? Мой сын очень на меня похож. И внук пошёл в нашу породу. Я не хочу напугать Полину, просто мирно узнаю правду, и, если всё подтвердится, окажу необходимую поддержку своей семье.