Ветер отчаянных надежд

В защитном жесте поднимаю руки. Она недовольна, понимаю. Закусывает пухлую губку. Морщится. И выдыхает.

– Спасибо, что позаботился о моём сыне, – говорит мне, – вчера я была… не в состоянии…

Вот так просто, незаметно, мы переходим к чему-то большему, чем были несколько часов назад.

Мы расстаёмся на пару часов, чтобы подготовиться к официальной части нашей поездки. И как бы я ни хотел, чтобы Полина сопровождала меня, но иду в одиночестве, надеясь на скорую встречу. Произношу заранее подготовленный текст о слиянии и корпоративном духе и смешиваюсь с толпой.

Я планировал уехать уже сегодня, но из-за неожиданной встречи планы изменились. Всё изменилось. Вижу в толпе знакомое лицо. Она танцует с каким-то хлыстом. Уверенной поступью иду к ней. И она, едва завидев меня, отходит от своего партнёра и идёт навстречу мне.

– А где Лёшка? – спрашиваю, поравнявшись с ней.

– Дети смотрят мультфильм в кинозале, – отвечает она.

Окидываю её быстрым взглядом: строгое платье до колен, чёрные лодочки на шпильке, волосы убраны в плотный узел, минимум косметики. Но среди всех сияющих звёзд она светит ярче прочих. Моя звезда.

Беру её за руку и вывожу из шумного зала. На улице стемнело, но тёплый весенний воздух, наполненный разнообразными звуками, окутывает нас. И я веду её к маленькому пруду. На лавочку. В то место, где нашёл Лёшку.

Она дрожит, сидя рядом со мной, и я прижимаю её к себе. Склоняю голову, чтобы поцеловать её пухлые сахарные губки, и она с покорной готовностью отвечает на мой поцелуй. Исследую её тело, будто незнакомое, чужое, но отзывчивое на ласки. Скольжу рукой под юбку. И она испуганно замирает. Понимаю всё без слов и отступаю. Лишь сильнее прижимаю к себе, углубляя поцелуй.

Но стоит мне только оторваться от неё, как Полина подскакивает с лавочки.

– Извини, мне лучше уйти.

И действительно уходит. Торопливо скрывается за деревьями, оставив меня одного.

«Она не такая», – проносится у меня в голове. Но вопреки всем ожиданиям, я лишь улыбаюсь.

Медленно возвращаюсь обратно в ресторан. Хочу найти её. Хочу просто побыть рядом с ней. Я вовсе не сентиментальный почти сорокапятилетний мужчина. Эта чушь никогда не была про меня. Разве что по молодости. С матерью Стаса. Но Полина всегда вызывала во мне незнакомый трепет. С того самого момента, как впервые переступила порог моего дома в качестве девушки моего сына.

И, как классический идиот, я, конечно, всё похерил. Потому что не привык думать о чувствах и близости. Привык получать желаемое. Достигать своих целей любой ценой. Силой. Нахрапом. Хитростью. Уверен был, что, попробовав девчонку, успокоюсь.

Не успокоился.

И теперь, когда она снова появилась в моей жизни, я пытаюсь понять, о чём кричит мне разум, о чём пытается предостеречь? А сердце несётся вспять знакомым галопом. От её близости. От её запаха. От улыбки. От мерцающих глубокой синевой глаз. От того, как сбивается её дыхание. От того, как пульсирует тонкая белоснежная кожа на нежной груди, прямо над сердцем.

***

В начале лета, после успешно закрытой сессии второго курса, сын подошёл ко мне и сказал, что хочет познакомить меня со своей любимой девушкой.

Я отнёсся скептически, но не отказал. Какая она? Профурсетка, смекнувшая, что можно успешно влиться в семью? Отвязная девица, которую он подцепил на очередном рейве? Очередная светская львица? Дочь богатого папочки? Мне даже интересно.

И вот наступил вечер пятницы. Я расстарался для сына, накрыл стол. Чем бы дитя не тешилось… Лишь бы к наркоте не возвращался. Я хотел лично оценить масштаб катастрофы.

Она прячется за спиной Стаса до последнего. Пока он не представляет её:

– Отец, это моя Полинка, Полина, это мой папа, Николай Петрович.

Она смущённо выходит из-за его спины и поднимает на меня свои синие глаза. Смотрит из-под своей густой чёлки русых волос с медовым отливом и нерешительно улыбается. Тянет руку для рукопожатия, и я принимаю. Обхватываю её крохотную ладонь двумя руками. Её прохладная кожа подобна атласу. Смотрю в её глаза, прямо на расширяющиеся зрачки. Изучаю внимательно. Густые ресницы, едва тронутые тушью. Пухлые губки без помады. Курносая. С веснушками.

Непроизвольно усиливаю хватку, и она напрягается. Вижу, как пульсирует её сердце. Прямо на белоснежной коже её груди в неглубоком декольте. Кожа подрагивает в ритм и ускоряется под моим взглядом.

– Рада знакомству. – говорит она, привлекая моё внимание.

Её грудной голос с лёгкой хрипотцой звучит испуганно. Но мне так хочется слушать его без остановки! Лишь бы она говорила.

– Я тоже очень рад знакомству, Полина, – отвечаю ей и выпускаю её руку.

Заставляю себя. Потому что все нормы приличия давно уже иссякли. Потому что мой сын смотрит на меня в упор. Укоризненно. С обидой.

Да только я на него не смотрю. Я не смею отвести взгляда от гостьи. От неё в моей душе разливается огонь. Бушует пламя. Сердце колотится остервенело. Качает густую кровь с лютой силой. Потому что я ревную.

Эту незнакомку к родному сыну.

Потому что она ещё не знает, но я-то знаю: он не заслуживает быть рядом с ней.

***

От воспоминаний меня отрывает звонок телефона. Выслушиваю информацию и хватаюсь за голову.

Чёртов ублюдок!

Стас опять закинулся дурью и загремел в реанимацию с остановкой сердца!

15. Полина

Я вхожу в зал ресторана примерно в середине его речи. Стою в стороне, пока Бакинский делится планами и рассказывает немного о себе. А после аплодисментов ко мне подходит Михаил, аналитик из отдела закупок, и приглашает на танец. И я соглашаюсь.

Мы медленно покачиваемся под звуки музыки, но я вижу Николая Петровича, который надвигается прямо на меня. Извиняюсь перед Михаилом, ссылаясь на занятость, и иду прямо к Бакинскому. Лечу на пламя.

Меня удивляет, что наперво его интересует, где Лёшка. Меня удивляет его взгляд, скользящий по моему телу. Меня удивляет лёгкость, с которой я иду за ним. Куда бы он меня ни повёл.

На удивление, он не ведёт меня в номер, что было бы логичней. Ну что ещё ему может быть от меня нужно, правильно? Я так привыкла думать о нём не самое лучшее, что готовлюсь именно к этому. Но мы приходим в тихое живописное местечко в отдалении от корпусов, садимся на лавочку, и он меня целует. В этом поцелуе нет ни напора, ни принуждения. Он не вгоняет меня в ступор, не заставляет удариться в панику.

«Скажи "спасибо" папаше Стасона», – проносится в голове яркой вспышкой насмешливый голос, и я в который раз напоминаю себе, что даже чудовище при более глубоком рассмотрении может иметь человеческое сердце. Извращённое, больное, принимающее ужасающие решения, но руководствующееся, в конечном итоге, пусть и некрасивыми, но правильными мотивами. Это утешает. Это знание удерживает меня на месте. Помогает расслабиться. Отключить мысли и просто прожить этот момент, это здесь и сейчас, не принимая во внимание прошлое. Если нет будущего, а прошлое давно позабыто, то что мне остаётся? Только этот момент, в котором мужчина целует меня, и мне это нравится.

Я дрожу от предвкушения. Дрожу от его прикосновений. От рук, касающихся тела. Но стоит ему скользнуть под юбку, я замираю. Не могу. Не должна. Не имею права наслаждаться. Грезить. Жаждать. Я сошла с ума. Теперь мне точно это понятно. Какой здесь и сейчас? Это он испортил мою жизнь, какие бы ни были мотивы. И как бы мне не хотелось забыться рядом с единственным мужчиной, который даже в невыносимой, кошмарной ситуации позволял мне чувствовать себя нужной и желанной, нельзя бросаться в омут с головой. Иначе я пострадаю.

Я сбегаю от Бакинского. Это жалкое подобие решения, потому что умом понимаю всё, а телом готова отступиться. Поддаться. Желаю этого. Единственный выход – сбежать. Потому что до безумия хочется остаться.

В глубине души я надеюсь, что он остановит. Догонит. Развернёт. Поцелует. Продолжит начатое. Потому что я готова взорваться от одного намёка на его прикосновение к моей изнывающей плоти. Но он не останавливает. Это к лучшему. Меня разрывает от противоречивых мыслей и эмоций. Я точно сошла с ума. Ненормальная!

Я дохожу до ресторана и залпом осушаю бокал вина. Чувствуя усталость, решаю забрать сына и вернуться в номер. Возле дверей на террасе стоит кучка женщин, которых я не знаю. Они судачат в курилке о сегодняшнем вечере, но замолкают, глядя на дорогу. Мимо на скорости проносится чёрный Порше.

– Куда это Бакинский полетел? – слышу за спиной.

– Конечно, к любовнице, – смеётся другая. – Куда ещё такой шикарный мужик может сорваться на ночь глядя?

Резко оборачиваюсь и безошибочно нахожу ту, что произнесла эту фразу. Сложно не найти. Ведь она смотрит прямо на меня и усмехается. И поделом мне.