Я буду летать

Софи кашлянула, прогоняя застрявший в горле ком. Времени прошло немало, но каждый раз, когда она думала о брате и своем провале, ей до сих пор хотелось плакать.

Хотелось, но она так и не смогла проронить ни слезинки.

«Поплачь, милая», – ласково уговаривала ее бабушка, гладя по голове, но она отворачивалась, выдергивала голову из-под морщинистой руки и уходила-убегала от горьких мыслей.

«Он жив! – твердила заклинанием Софи. – Просто пропал без вести. Он вернется, он обещал».

Взрослые отводили взгляды, вздыхали горестно, а она упрямо сжимала губы, не желая терять надежды.

Столько всего ей пришлось вынести, чтобы не потерять не только надежду, но и свою мечту… Слезы матери, причитания бабушки: «Один безголовый пропал, теперь вторая туда же».

Положение спас давний друг отца, пилот дальней авиации. Выйдя на пенсию, он частенько бывал у них дома.

«Не мешайте ей, – сказал он однажды, застав очередной скандал. – Брат для нее был всем. Хочет – пусть идет по его стопам. Никто не знает своей судьбы. Можно попасть в неприятности, где угодно. Даже по дороге на работу в детский сад. Но одно я знаю точно – потерявшие мечту не живут счастливо».

И ей разрешили сдавать вступительные в академию.

Первая Космическая, элита элит, могла позволить себе жесткий отбор и огромный конкурс. Экзамен можно было сдать лишь раз. Никаких «на следующий год» и вторых шансов. Готов, значит, готов. Они действительно брали лучших и гордились этим.

Софи не сомневалась, что сдаст. Высшие балы за выпускные в школе. На симуляторе она летала круче любого в городе.

И что там она… Все вокруг были уверены – поступит. Как говорится, если не она, то кто?

Софи стиснула ладони, глаза обожгло сухими слезами. Тот день в памяти остался калейдоскопом из уверенности, надежд и полного краха. Она так и не поняла, почему сбилась на трассе. Преподаватели утешали: «Бывает. Переволновалась. Ничего страшного. С такими баллами ты можешь поступить, куда угодно».

Она не хотела, куда угодно. Она хотела только в Космическую. Ходить по тем же коридорам, по которым ходил брат. Смотреть на те же звезды. Сидеть за тем же столом в столовой. И никаких компромиссов. Никаких пассажирских неповоротливых лайнеров или неуклюжих грузовозов. Для нее не существовало иных кораблей, кроме истребителей.

«Упрямая», – разводили руками преподаватели.

«Дурная», – ругался отец.

«Бедная», – вздыхала бабушка.

«Ломаешь себе жизнь», – пророчила мама.

А Софи паковала вещи, чтобы отправиться в ПКА на инженерный факультет.

– Что заснула? Отбой скоро, – грубо одернул ее второкурсник.

Софи тихонько вздохнула. Моргнула, возвращая четкость этому миру.

Кто же знал, что удержаться от полетов, когда рядом они – дотронься рукой – будет так тяжело.

Попасть в ангар после занятий не составило труда. Сначала она ходила вокруг. Касалась рукой холода серебристого металла. Улыбалась гордым силуэтам, как старым знакомым. Потом стала забираться в кабины: посидеть, вдыхая ни с чем не сравнимый запах рабочей машины. Помечтать…

И все было хорошо, пока ее уединение не нарушили так грубо…

Софи отвернулась от обзорного окна, зашагала к себе. Курсант прав – скоро отбой. Лучше не рисковать – первокурсников, дабы сразу привить дисциплину, наказывают строже остальных. А она и так… по краю ходит.

Но кто же там был, в ангаре? Голос молодой. Явно кто-то из курсантов. Видимо, забыл что-то растяпа. А она чуть не попалась… Еще и этот ключ. Софи потянулась к карману на бедре. Сунула туда руку и застонала от досады. Прорез! А ведь комбезу от силы неделя. Гадство! И даже гадать не надо, кому она не угодила. Рыжий! Возненавидел ее с первого дня. Единственная девчонка в бригаде. Еще и заучка. Кто с такими баллами идет гайки крутить? Даже для ПКА – перебор. С ней точно каши не сваришь и соревнование не выиграешь. Будет их бригада вечно в отстающих.

Что рыжий ее невзлюбил, да гадости говорил часто – полбеды. А вот то, что пакости делать стал – хуже. Выживает ее подлюка. Хочет, чтобы сама ушла, да не мешала их мужской компании чувствовать себя свободно, а то даже ругнуться матом в ее присутствии нельзя.

И Софи поняла, что в шаге от ненависти ко всем рыжим на свете.

Она подняла ладонь, коснулась замка – дверь медленно поехала в сторону, открывая проход в каюту, которую она делила с двумя девчонками. Обе с медицинского – на их этаже только она носила оранжевый комбез техслужбы. Девчонки, конечно, были и на инженерном, на первом курсе аж целых семь, но к пятому, выпускному, останется в лучшем случае две.

Сложные работы, где требовалась физическая сила. Выходы в открытый космос. Смазка. Вонючие масла. Ну и перспективы… На пост старшего инженера станции все предпочитали нанимать мужчин.

– Что так поздно? – недовольно спросила Ира, демонстративно зевнув. – Опять ходила на пилотов глазеть?

Хохотушка Диана фыркнула, закатив глаза.

Ее поймали давно. На новостях, которые она жадно просматривала в попытке найти любые намеки о брате или об его отряде. На подписках в группы, где сплошь сидели пилоты: профессионалы и любители. На том, как стояла, смотря с тоской на идущих по коридору старшекурсников. В тот момент ей казалось – на брата смотрит, а еще на тех, с кем в будущем должна была служить. Теперь же они все стали для нее небожителями… Недостижимыми, как и ее мечта летать на истребителе. И каждый парень в синем комбинезоне напоминал о брате, а еще о ее провале…

– Дурная ты, Софи, – наставительно произнесла вечно правильная Ирина, – ты технарь. Для них – обслуживающий персонаж. И уж прости: ни рожи, ни кожи. Даже если кто-то и позарится, то поиграть и бросить. Ты лучше на своих взгляни. У вас там видные парни есть. Тот же рыжий.

– Бе-е-е, – Софи сделала вид, что ее сейчас стошнит.

Макс был хорош для всех, кроме нее: лидер бригады, отличный инженер-механик, заводила, весельчак. Ее он просто ненавидел. Она его тоже.

Софи вспомнила прорез на кармане, выпавший ключ.

Это война, – решила она. Только рыжий зря надеется. Она не уйдет. Ни за что. И академию закончит, как обещала брату перед его заданием. Тем самым. Последним. А потом поступит в гражданскую летную. И будет водить медленные пассажирские лайнеры. Что всяко лучше, чем гайки крутить. Тут рыжий прав. Механик из нее отвратительный.

– Я выяснил! – Мишка с воплем ворвался в каюту, закрутился на месте, пытаясь одновременно держать в поле зрения обоих друзей. – IP Нетопыря. Друг помог. Залез в программу и IP игроков раздобыл. Так что мы знаем, когда он играл, на какой машине и сможем его вычислить.

– Знаешь пока только ты, – педантично поправил его Ник, проворчав: – Дался тебе этот Нетопырь? Ловить он его собрался, словно шпиона…

– Точно! – хлопнул себя по лбу Мишка, совершенно не обратив внимание на ворчание друга. – Вот! – и вытащил из-за пазухи лист с перечнем цифр.

Парни сгрудились, изучая.

– Какого черта! – возмутился Мишка, найдя нужную строку. – Кто ему позволил играть по ночам? Куда руководство смотрит?

– Может, кто-то из преподавателей развлекается? – задумчиво предположил Алекс.

– Им-то зачем? – отмахнулся Мишка. Почесал подбородок. – Нет, тут явно какая-то тайна.

– Пятый курс? Помните, тот здоровый? Лев, да? – прикинул Ник. – Он был хорош.

Мишка замотал головой:

– Я видел его недавно. У него рука повреждена. Это не он.

– И точно не кто-то из старших курсов, – проговорил Алекс. Ник нахмурился.

– Поясни, – потребовал.