Иллюзия преданности 1

Король сложил пальцы домиком и прикоснулся к губам. Его улыбка стала еще душевнее.

– Мне регулярно докладывали о твоих успехах в учении. Должен признать, что только самый ленивый из моих советников не раскритиковал мое решение пожаловать королевскую стипендию сыну Лассель Риамен.

Во время многозначительной паузы Терри виновато отвел глаза и спрятал ладони за спину. «Успехи в учении» были такими выдающимися, что он постоянно чувствовал угрозу отчисления за неуспеваемость, и только за счет каменной задницы и отчаянного желания выжить, пробивался вперед вместе с остальными.

Колкое молчание затягивалось. Эриен смотрел с выражением искренней симпатии, но при этом будто чего-то ждал. Наконец Терри понял, что король не станет продолжать речь, пока не услышит благодарность за оказанную милость.

Неловкие, беспомощные слова путались на языке, не складываясь в осмысленную фразу. Терри в итоге три раза повторил, как он ценит возможность приносить пользу своей стране, что было несколько чрезмерно, и ни разу не назвал короля «милостивым и справедливым», хотя по Протоколу должен был. Впрочем, Эриен даже бровью не повел, словно волнение «племянника» забавляло его.

– Рад, что ты все правильно понимаешь, дорогой племянник. Разумеется, ни о каких милостях в отношении семьи государственной преступницы и речи не шло, – с каждым следующим словом лицо короля изменялось, постепенно теряя всякий намёк на благодушие, но при этом голос оставался таким же тихим и невыразительным. – Твой отец долгое время скрывался, пользуясь деньгами и связями, но мои люди нашли его и отправили туда, куда он так не хотел попасть. Если тебе интересно, он завел другую семью, взял в жены дочь ростовщика и разорил тестя.

Терри стоял перед королем, болезненно вытянувшись по струнке, будто обвиняемый в суде. Точнее уже не на суде, а на шаткой трехногой табуретке и с петлей на шее. Еще не хватало, чтобы отец тоже провинился перед королем!

– Не стану скрывать, что дражайшая кузина разочаровала меня, если не сказать сильнее. Но дети не должны отвечать за грехи родителей, не правда ли, дорогой племянник? Дети всегда должны получать шанс самостоятельно проявить себя. Так говорил один из мудрецов позапрошлого столетия, досточтимый Хэвес из Исик-Сехир, знаешь такого?

Терри хотел бы промолчать, но не мог позволить себе выглядеть недостаточно образованным в глазах короля, который только что отметил его успехи в учении.

– Гевес заложил основы имперского судебного права, ваше величество. Его речи были настолько убедительны, что действующие на тот момент законы Исик-Сехира теряли свою состоятельность в столкновении с его ораторским мастерством, – уклончиво ответил он, раздумывая над тем, насколько титул «мудреца» подходит человеку, чье настоящее имя история не сохранила. Только говорящее прозвище «Болтун».

– Хэвес из Исик-Сехира переписывал историю, – король откинулся на спинку кресла и вольготно закинул одну ногу на другую. – Одним лишь словом он низверг с престола тех, кто пытался ему противостоять, и возвёл на их место подлинного лидера.

«Тирана», – мысленно поправил Терри.

– Его защита стоила очень дорого, дорогой мой племянник. Не всякий богач Исик-Сехира мог себе позволить нанять Хэвеса, чтобы тот встал на его сторону. Но если уж хватало денег, Хэвес бился за патрона, как горный кот исбри, не жалея ни собственной репутации, ни соперников. Он ни разу не проиграл – этим и объяснялась заоблачная цена его услуг.

– «И только с будущего императора Гевес не взял ни одной монеты», – следующую строчку из «Трактата о законах и правилах толкования оных в судах разных земель» Терри процитировал по памяти.

Эриен просиял и хлопнул ладонью по бедру.

– Именно! Мальчишка был сыном предателя и бунтовщика Осмаила Книжника. Ему уже светил костер, никто не взялся бы говорить за него на суде, но внезапно явился сам Хэвес и встал подле клетки! Безнадежное дело: омыть руки того, кого обвиняли в измене, и увести с площади Темизлик с полным комплектом конечностей.

– Ваше вели…

Король с нарочито суровым видом погрозил Терри пальцем, чтобы не перебивал.

– Вижу, что ты уже понял, к чему я вспомнил про мудрейшего из когда-либо живших на свете судейских. Умные люди учатся на историях минувших дней. Я мог бы смотреть, как твою жизнь стирают в порошок, но не захотел. Я, фигурально выражаясь, взошел на эшафот и встал рядом с тобой, чтобы говорить за тебя, подобно мудрому Хэвесу. Я сказал этим напыщенным судьям, спешащим поскорее отделаться от тебя пожизненным изгнанием: «Мальчик умен и талантлив. Он станет мне опорой, когда возмужает и займет свое место в Академии. А я буду смеяться над всеми, кто советовал избавиться от сына Риамен».

Терри с трудом сглотнул комок в горле и поднял влажные глаза к потолку, чтобы не выдать свое состояние. Не сумел протолкнуть через спазм под ключицей подходящие слова, чтобы выразить свою благодарность за помилование, поэтому опять отвесил глубокий поклон.

– Прибереги слова и поклоны для дам, они это любят. Мне довольно знать, что я не ошибся на твой счет, Терри Риамен. Клянешься в верности своему королю?

Терри опустился на колени прямо там, где стоял.

– Клянусь!

– Я принимаю твою клятву, Терри из дома Риамен. Учти, что впереди тебя ждут испытания. Меня предавали слишком часто, поэтому я давно утратил веру словам.

Король изобразил жестом пустую болтовню.

– Рты марионеток открываются и закрываются – вот так, а слова их стоят не дороже, чем пыль. Чем больше лживых клятв, тем меньше их цена. И ведь знают, что я чувствую, когда мне пытаются лгать. По глазам вижу, что потроха уже проданы другому.

Он сжал кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Вот они у меня где все будут: предатели, шпионы и воры.

Терри поднялся. Король тоже порывисто встал и вышел из-за стола. Подошел к Терри и положил обе ладони на его плечи. Пытливо заглянул в лицо.

– У тебя чистые глаза, племянник.

Всегда, когда речь заходила о глазах, Терри старался отвести их. Спрятать печать полукровки. Выродка. Пока он носил мундир воспитанника Королевской военной школы, ему редко удавалось избежать колкостей на счет того, как трудно будет «ущербному ломтю» найти себе невесту. А когда пришлось надеть синюю форменную куртку со звездой Академии, к его глазам и волосам перестали так пристально приглядываться. Еще бы. Уж что-что, а матримониальные вопросы – последняя печаль, о которой задумываются живущие под сияющим куполом.

– Что ты думаешь о Верховном магистре? – неожиданно перевел тему Эриен. – Приглашает ли он тебя для беседы?

– Господин Арчер преподает несколько смежных дисциплин о кристаллических накопителях энергии и специальную технологию извлечения. Мне не доводилось лично беседовать с ним.

Король задумчиво покивал. Отошел к стеллажу, снял с полки одну из книг.

– А дисциплинарные вопросы он разбирает приватно или передает дело на коллегиальное рассмотрение? Что будет, если кто-то из студентов устроит беспорядок или вздумает задирать однокашников?

Терри глянул на короля с легким беспокойством. Мучительно захотелось поправить воротничок рубашки, который наверняка опять сбился набок, ведь верхняя пуговица сорвалась еще в Сияющем квартале. Или зоркие фиолетовые глаза монарха подметили не мятый воротничок, а ссадину на скуле?

– Ваше величество, в Академии беспорядки и драки категорически запрещены, – нервно сглотнув, начал Терри. – У студентов должны быть общие научные интересы и…

Эриен, не дослушав, вернулся к письменному столу, вытащил из разноцветной стопки бумаг голубоватый лист. Терри увидел, как блеснула, отражая свет настольной лампы, металлическая печать с кристаллическим напылением.

– Это Распознающее письмо?

Не веря своим глазам, Терри сделал два шага вперед.

– Удивлен, что новая разработка Академии уже лежит на моем столе? – король довольно усмехнулся. – Хотел бы я посмотреть на лицо Арчера, когда ты передашь ему письмо от меня. Имей терпение, племянник. Мне нужно обдумать, в каких выражениях изложить свое мнение относительно каналов сбыта, каковыми он дерзнул пользоваться в обход закона.

Терри спрятал ладони за спину, но вытянул шею, жадно разглядывая узор на печати, краешком виднеющийся за плечом короля. Руки зудели от нестерпимого желания потрогать, ощутить тепло питающей печать энергии, разобраться с тем, как старшие техники замкнули потоки. Он столько слышал о новейшей разработке, но ничего конкретного так и не узнал. Проект был засекречен, разумеется, как же иначе о нем узнали бы все?

Впрочем, у него была возможность полюбоваться издалека на энергетический контур, пусть он и не сразу вспомнил об этом.

Терри полез во внутренний карман за футляром. Вынул очки и водрузил на переносицу. Мир не спешил раздваиваться – очки уже несколько дней «выдыхались», а Терри со своими переживаниями относительно грядущей защиты забывал бросить их в эссенцию.

Он нетерпеливо постучал ногтем по неприметной пластине на переносице, чтобы разогнать энергию в потоках. Стекла неохотно «мигнули» и раскрасили мир вокруг в оттенки красноватого сияния. Терри несколько раз моргнул, чтобы зрение перестроилось и поскорее привыкло к фоновому магическому изучению.

Печать светилась, как подсвеченный солнцем аметист. И рисунок энергетических потоков был очень знакомым. Конечно, он ведь столько раз его рисовал! А насчет замкнутого контура они с Арри до хрипоты спорили неделю – не меньше. Чуть не подрались. И Терри до сих пор считал, что ради стабильности пожертвовал защитой, и теперь ее можно было обойти.

Терри снял очки и, забывшись, сжал в кулаке. Одно из стекол легло в его ладонь.

«Ваше исследование бес-перс-пек-тивно», – сказала куратор. Да, именно так и сказала. Раздельно. Терри помнил, что каждый слог укладывался на остальные с отчетливым металлическим звоном как стальные слитки. Терри теперь силился и не мог вспомнить, различил ли тогда в голосе госпожи Парлас нотки коварного обмана. Было ли хоть что-то в том прошлогоднем разговоре, на что он мог бы обратить внимание и догадаться, что ему лгут и собираются использовать его наработки для создания Распознающего письма?

Терри аккуратно сложил дужки и убрал очки вместе с выпавшей линзой в нагрудный карман рубашки. Пока их еще можно починить, лучше не усугублять.

«Значит, Талсиен для вас не авторитет, госпожа куратор? – он закрыл глаза, чтобы справиться с гнилостной болотной мутью, которая подкатывала к горлу откуда-то из живота. – Значит, для моего же блага проект останется лежать в вашем столе?»