Где ты встречаешь рассветы?

– Неа, – он положил на стол перед Тоней какой-то листок. – Подпиши пропуск, Тонь, и мы пойдём.

– Подождите, но я же ещё не закончила… – я растерянно встала.

– Это я не знаю. Мне велено вас проводить, я и провожаю.

Антонина быстро черканула ручкой по листу, охранник схватил бумажку и взмахнул передо мной рукой.

– Прошу!

– Но…

– Василиса, если появятся какие-то новости, я вам сообщу, обещаю! – Тоня привстала.

– Спасибо, Антонина.

Со вздохом сожаления я, подхватив свою сумочку, направилась по коридору, Григорий шёл следом.

Молча мы дошли до конца помещения, молча вышли на лестницу и стали спускаться на второй этаж. Внезапно гулкую тишину пространства прервал звук голоса, в котором я узнала голос паренька, встреченного мной часом ранее. Мы как раз проходили мимо двери, из которой он тогда выходил.

– Не надо! Пожалуйста, не надо!

Голос его звучал так жалобно и тоскливо, что я остановилась и схватила Григория за руку.

– Что там случилось, Гриша?

– Здесь всегда что-нибудь случается, – весело ответствовал охранник. – Ничего не бойтесь, Василиса. Я вас в обиду не дам!

– Мне кажется, обижают сейчас как раз его, – я кивнула в сторону закрытой двери. – Может быть, надо помочь?

– Не переживайте, кому надо, тот поможет. А нам с вами надо домой, – таким отеческим тоном Григорий, видимо, привык общаться с местными жителями.

Из-за двери послышался мужской голос, неразборчивый, но смутно похожий на голос Беляева. Странно, он же сейчас должен отдыхать?

– Что он там делает? Это ведь он? – вслух высказала я сомнения.

– Кто? – Григорий вежливо, но решительно продвигал меня вниз по лестнице.

– Беляев. Это он, правда?

– Вы ошиблись, Василиса. Игорь Георгиевич сейчас в ординаторской.

– А вы откуда знаете?

– Так он туда направлялся после нашего с ним разговора! – простодушно пояснил парень.

– Когда это было?

– Десять минут назад. Он спустился ко мне, направил меня за вами и пошёл спать.

– Так это он… направил? – ахнула я. – Но почему?

– Послушайте, я человек маленький. Мне что говорят, то я и делаю. А тут такое место, что сопротивляться нельзя, иначе вмиг найдут другого. Вы понимаете?

– Понимаю. У вас могут быть из-за меня проблемы?

– Вот мы и пришли, – вместо ответа парень толкнул одну из дверей в холле на первом этаже, и моему взору открылась стеклянная галерея, откуда был выход во двор, а оттуда – на улицу, за пределы психиатрической больницы. – Вам прямо и направо. Там отдадите пропуск Тимофеичу, другому охраннику, и он вам покажет дорогу дальше. Прощайте, Василиса.

– До свидания, Григорий.

– А вот свиданий лучше мне не назначать, – ухмыльнулся парень. – Игорь прав, все наши беды от красивых тёлок.

– Значит, вы и меня с ним обсуждали! – у меня перехватило дыхание от негодования.

– Прямо и направо, – повторил Гриша, усмехаясь.

– Чёрт с вами! – я почти бегом припустила по галерее. – Мы ещё встретимся, Григорий!

– Ну-ну…

Я не знаю, почему, но меня неудержимо тянуло к девушке, которая оказалась причиной моего нынешнего раздражённого состояния. Сопротивляться желанию я не стала. Поймав около больницы попутку и поразившись маленькой сумме, которую назначил за поездку водитель, я направилась в центр города. Мысли мои крутились вокруг событий, которые произошли за эти три дня. Боже мой, всего три дня, а уже столько всего случилось!

Посещение клиники, к сожалению, не приоткрыло завесу тайны. По-прежнему меня мучил вопрос: почему бронзовая девушка так похожа на меня и что скрывает старик, её создатель? К этой тайне теперь добавилась ещё одна – кому, в конце концов, скульптор рассказывал о моём посещении и почему это обстоятельство их так напугало? Невольно в тревожные мысли вклинивалась ещё одна. Парень, который единственный обрадовался моему появлению в клинике, пусть и по выдуманной причине. Его лицо до сих пор стояло у меня перед глазами. Тонкий хрящеватый нос, миндалевидные светлые глаза, морщинка над переносицей. Мне кажется, он принадлежит тому чуткому типу людей, которые пишут стихи, сочиняют удивительные сказки… Да, в одной из этих сказок он и увидел меня, наверное…

Я вздохнула. Мне было безумно жаль юношу и жаль вообще всех людей, которых ведёт по жизни страдание.

Из моей сумочки раздался звонок, прервав поток беспокойных мыслей. На проводе был Милостивый.

– Душа моя, куда ты пропала? Звоню Знаменскому, а он бормочет что-то неразборчивое. Ты ещё в больнице или где?

– Или где.

– А точнее?

– Еду на такси в центр. Зря только съездила в это заведение, Алекс…

– Вот как? Так, передай-ка трубочку водителю.

– Зачем?

– Передай, женщина! – ослушаться такого тона было невозможно.

Я протянула трубку шофёру.

– Вас.

Ничуть не удивившись, водитель безропотно поднёс трубку к своему уху.

– Слушаю. Да. Нет. Конечно. Знаю. Хорошо.