Точка Скольжения. Архипелаг. Часть вторая

– Иали знает всё. Но вряд ли станет с тобой говорить. Можешь попытаться сама. Сделать то, чего не смогли все Ордена Церкви, вместе взятые. В Жингконе есть остров, названный в честь Богини. Найди там её храм.Возможно, она скажет, где искать дневники. Если нет… Ты готова посвятить жизнь поиску ответов?

– Посмотрим, – сказала Ниан, и вновь: содрогание энергетики, сказавшее ей, что Высший Спирит исчез.

А, стало быть, большего она не добьётся.

Я вижу. Я снова вижу… Я снова вижу, как человек! – говорит Чёрная сама себе с убеждением, и, открывая глаза, постепенно возвращается в реальность.

Лилмел, отпуская её ладонь, стоит рядом, часто моргая от дневного света.

– А ты хорошо держался, – сказала ему Мислеги.

– Что. Это. Было?

Поторопилась. Кажется, интуит ещё не пришёл в себя.

– Высший Спирит. Существо из мира тонкой энергетики. В прошлом, возможно, человек. О них очень мало известно.

– Какая-то очень сильная…. Тень?

– Помоги-ка мне лучше, такое тут оставлять нельзя, – сказала Ниан, принимаясь стирать следы начерченного на земле Знака. Белый стал помогать, борясь с неприятным ощущением от соприкосновения с остаточной энергетикой, враждебной ему.

Чтобы отвлечь Лилмела от этого, Мислеги продолжала пояснять:

– Нет, не Тень. Что-то большее. Тени – суть формации энергетики. Эти же… Не сущности, нечто иное. Трельф, о котором мы говорили, помогал одному учёному из Святых Орденов, Инвару Телли. Так вот, Инвар предположил, что Высшие Спириты есть порождения самой энергетики, как вторичные образования. Те разумные сущности, что обитают там, в той реальности, каким-то образом породили вот такое вот общее целое.

– Вроде коллективного бессознательного?

– Нечто вроде. Но коллективное бессознательное хорошо изучено, даже найдены те частоты мозга, на котором подсознание разных людей держит связь. Это же… скорее, коллективное над-сознательное, его персонификация, воплощение. Не знаю. Это – мистицизм, я его почти не изучала. Высшим подвластны тени и другие сущности. Когда он говорил, что может причинить мне вред через тебя, это было правдой.

– И он смог бы? – спросил интуит, когда они, закончив, двинулись прочь с кладбища.

– Если бы захотел – то, конечно, да. Но я была уверена, что он не захочет. Блокнот, о котором мы говорили. Кто-то очень хотел, чтоб я его нашла, и уж конечно этот «кто-то» догадывался, что я могу прийти с вопросами. А к кому было идти?

– Он тебя ждал, – сделал утвердительный жест Лилмел.

– Да. Кто-то, или что-то словно подталкивает меня искать ответы.

– А ты сама? – пристально посмотрел на шагавшую рядом Чёрную интуит, но, как всегда, вместо лица – только пряди чёрных волос, упавших с виска.

– Смотря, какова их цена. Жизнь посвящать этому я пока не готова.

Лилмел помолчал, призадумавшись.

– После всего, что я видел… Ты уверена, что тебе нужно одной в Архипелаг?

– Уверена. И ты должен понять, особенно после всего, что ты видел.

– Ты мне для этого всё это показала?

– Не только для этого, Лилмел. Ты всё воспринимаешь меня как Падшую, которая, попав в Храм, должна стать похожей на вас. Или твою бывшую, которая была, кстати, хоть и Падшей, но Белой. Понял теперь?

Интуита аж передёрнуло.

– До конца жизни не забуду… Вы всегда так?

– Что?

– Словно умираете? Чувство было, словно ты и вправду…

– Поверил? – теперь уже она смотрела на него, словно проверяя степень искренности ответа.

– Не то, чтобы… Но по ощущениям – да, если б не предупредила, поверил бы.

– Так как её звали, Лилмел?

Он понял, о ком речь.

– Итерис, – сказал интуит, – Её зовут Итерис, или просто Ита. Оставалось каких-то три недели… И она стала бы Итерис Юньядо.

– А мы вот таких далеко идущих планов не строили. У нас всё было проще. Мы хотели… перестать.

И здесь Мислеги, сохранявшая самообладание весь этот, напоминавший о былой боли, день, не сдержалась.

Интуит, глядя в её влажные от слёз глаза, остановился и молча обнял девушку.

– Глупец я, – сказал он, чувствуя, что та готова разрыдаться, – Ты ведь простишь меня?

Он, как никто другой, понял, что для Ниан означало это слово – «перестать».

Глава 14

Восточное Море,

к северу от острова Тихуес,

тремя лейсами позже.

Сто десять гаустов в лейс – это, по прикидкам Дементьева, выходило порядка ста шестидесяти, или, даже, ста семидесяти километров в час. Скорость для более плотной, нежели земная, атмосферы более чем приличная. Курьерские корабли, лёгкие пассажирские транспортники ходили на ней только в нейтральных водах, потому как инерция набиралась ощутимая, почти не сманеврируешь в случае чего. Боевые корабли такую скорость развивали редко, вернее, почти никогда не развивали, хотя и могли. Мощность их турбин всегда учитывалась с запасом, чтобы даже в случае выхода одной турбины из строя в бою корабль мог сохранить боевую скорость, не выпасть из строя эскадры. А заодно – чтоб в случае необходимости либо быстро скрыться самому, либо догнать пытающегося уйти противника. Мейлиш припомнил всего пару случаев, чтоб дальние переходы совершались в таком вот режиме погони. Тормозные движители придётся включать заблаговременно – крейсер, который на самом полном ходу несётся почти по прямой навстречу торпедоносцу, наверняка станет лёгкой мишенью для торпед.

Радар цель пока не видел, но до неё оставалось не так уж и много – четверть лейса может быть, тщательно следящие за ней перехватчики «Корнод-с1» с базы охраны побережья через небольшие периоды времени сообщали Терену высоту, курс, скорость и местоположение цели. Мейлиш, поглядывая через плечо штурмана, уже не раз убеждался, что курс для перехвата рассчитан оптимально. «Пасгедас» придёт в намеченную точку как раз в то время, когда на дистанции радарной видимости в ней покажется тройка кораблей противника.

Столь же браво, как и «Пасгедас», впереди, подгоняемый попутным южным ветром, шёл миноносец «Менагано». На палубах никого не видно – встречный поток воздуха попросту мог свалить людей с ног, поэтому на такой скорости выход на палубы был строго запрещён. Эсминец вступит в бой последним, лишённый ракет для стрельбы на большие дистанции, при первом залпе он будет бесполезен. Стрелять будут «Пасгедас» и идущий позади него «Дэсино» – тот как раз такие ракеты и нёс в качестве основного оружия. Зато когда дойдёт до ближнего боя, фрегат станет почти беспомощен – неся ракеты, он был лишён автоматических миномётов.

Лучшего оружия, когда нужно было накрыть разом приличную площадь, попросту не существовало. Миномёты эти одинаково хорошо годились и против кораблей, и против наземных целей. И при этом неважно, стоит ли наземная цель на открытой местности или прячется за складками рельефа – мины летели по довольно крутой траектории, почти вертикальной в конце своего полёта, так что никакие укрытия от них не спасали. Правда, они имели существенный недостаток – небольшую дальность боя. Поэтому «Менагано» и держится впереди – миноносцу как раз предстоит ввязаться в бой в момент сближения с противником, усилив минным огнём ударную мощь крейсера.

В этом и была разница между тремя кораблями – помимо основных орудий фрегат нёс ракеты, миноносец – миномёты, а крейсер – авиацию. Запас ракет – как у фрегата, количество стволов главного калибра – как у двух сопровождающих кораблей, вместе взятых. Всей этой мощью требовалось распорядиться с большим умом и тонким расчётом. Бывали случаи в прошлую войну, когда даже имея двукратное превосходство, умудрялись проиграть из-за того, что ошибся командир.

«И не только крейсера, но и целого соединения кораблей», – подумал Мейлиш, беря бинокль и вглядываясь вперёд и чуть правее курса, туда, где, по его расчётам, должен был показаться противник.