Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая

Нинкоро вчитался, попутно отметив: никакой это не официальный информирующий «наверх» документ – «доклад», это строгий отчёт о проделанных действиях в лучших традициях военно-воздушного флота – самый настоящий «рапо?рт». Сразу отложил в уме важную деталь: автор – геирсей Мейлиш, командир авианесущего крейсера «Пасгедас». Перелистнул дальше, поглядеть, что к рапорту подшито: распечатка изображений с бортового радара, полученная по запросу с памяти компьютера корабля; график полётов палубной авиации, копия; ещё копия, на сей раз – листы с бортового журнала. Всё верно, если кто сведущ в деталях и ими заинтересуется, то вот они.

Выходило, что крейсер дежурил в Договорной Зоне. Да, постоянное присутствие там запрещалось, но вот периодическая отправка кораблей допускалась, чтобы проверить, насколько хорошо другая сторона соблюдает Договор. Разрешалась даже кратковременная высадка пешей разведки, с обязательным условием – без бронетехники. Случались и стычки, когда две группы проверяющих оказывались в одно время в одном месте. Словом, происшествия там не были редкостью, так в чём же дело?

– Йялла… – вслух выругался Нинкоро, открыв последние три страницы. Чёрно-белые снимки, на сей раз, судя по подписям – из памяти бортового компьютера уже не корабля даже, а авиалёта палубного базирования. Кто-то из пилотов включил запись видеопотока, получаемого с экрана прицеливания. И на снимках значилось то, что спутать было невозможно: Генератор Точки Скольжения, гигантская ромбовидная рамка устройства, создающего электромагнитное поле такой частоты и напряжённости, что в пи?ке, в резонансе, там искажалось пространство.

Такая технология относилась не просто к разряду высокой. Это была технология высшая, нет, наивысшая из существовавших на планете, настолько сложная, что никто из ныне живущих не понимал до конца, как и почему это работает. Автор изобретения оставил чертежи, методики расчётов, инструкции, даже описания неисправностей – но не основополагающие законы. Просто сжёг тетради с записями перед тем, как покончить с собой, сразу же, как смог переместить через две Точки в качестве эксперимента собственный катер с живым домашним питомцем – вакко на борту. Сжёг, успев убедиться, что вызванные им свидетели зарегистрировали успех эксперимента. Умер, пережив момент своего триумфа – когда вакко на другом конце Скольжения тявкнул во включённый микрофон рации.

Чертежи, оставленные им, позволяли перемещать массы от тысячи до ста миллионов лянов. Всё, что было легче, разрывало полем в клочья. Всё, что было массивнее, сжигало Генераторы.

Так что то, что держал в руках Нинкоро, было не просто очередным рапортом из той области, что заинтересовало бы Организацию. Это было сродни пакету со взрывчаткой, на которой включен таймер – и числа на этом таймере никто не мог распознать.

Генератор Точки Скольжения могли установить в Жингконе только специалисты Интернациональных Вооружённых Сил. Но, во-первых – и Ниас знал это наверняка – его Организация ничего такого не делала и не планировала. Во-вторых, если кто-то смог сделать это в обход Интерсилы и у неё под носом – стало быть, речь идёт о грандиознейшем провале в истории существования агентурной сети. Ведь Архипелаг попросту не мог создать даже половины необходимых запчастей – слишком много высоких технологий, таких, как проводники и изоляции, выдерживающие высокие температуры, сердечники электромагнитов со сверхбыстрым намагничиванием, генераторы тока ультравысоких частот необходимой мощности. Откуда это у островитян, до сих пор использующих на полях тягловую силу?

Это было важнее и куда интереснее денег, появляющихся в Селлестии из ниоткуда… постойте, а уж не связано ли это?

Половину лейса назад, спроси кто-то у Ниаса, возможно ли такое чисто теоретически, Нинкоро рассмеялся бы такой нелепости. Однако, вот же оно – невозможное возможно, а невероятное очевидно.

– Это… засекречено? – подал голос Амондо, читавший рапорт.

– Разумеется, – ответил Вишиани, – Селлестийцы, к счастью, не понимают до конца, что именно они нашли. Иначе бы мы всей Резидентурой уже стояли строем вдоль стеночки у Ребалтаса в кабинете и кричали: «Что прикажете? Рады исполнять!». И мы бы с вами не обсуждали сейчас ограничительные меры в отношении Селлестии. Они могут строить лишь догадки, от нашей внутренней ошибки до того, что не настоль это и важно, если мы не будем подавать виду и придавать этому значение. Понимаете?

А Нинкоро уже всерьёз, было, подумал о том, как собрать всех агентов и бросить в Жингкон…

Но следовало соблюдать тишину и работать, как обычно, словно ничего и не случилось. Архипелаг не находился в ведении какой-то конкретной Резидентуры. Но находку совершили селлестийцы, добавим сюда и необъяснимые доходы в области высоких технологий, а стало быть.… Стало быть, разгребать это всё их Резиденту.

– На Дивэдо уже знают? – уточнил Нинкоро на всякий случай.

– Да, разумеется. И там, кстати, Академия задалась одним ещё вопросом: недавно был зафиксирован всплеск энергетики глобального масштаба да ещё и такой мощности, что колыхнулась даже Пространственная аномалия, кинувшись на аппаратуру защитного барьера. Помните?

Как же не помнить. Даже имя ассоциировалось – Аунис Тваччи, тот самый, что изучал Пространственную Аномалию и аппаратуру Барьера на островах, что долгое время звались не иначе, как «проклятыми», вечно скрытыми туманом, где всегда сходили с ума магнитные компасы, и отказывала любая электроника. Только шестьдесят лет назад Интерсила, тогда ещё не всемирная организация, а всего лишь нечто вроде независимого вооружённого корпуса с собственной научной базой, снарядила на «проклятые острова» экспедицию. И нашла. И Аномалию, и аппаратуру Барьера. Первая же попытка определить возраст находки дала сотни лет.

А потом был Аунис Тваччи, изобретший способ защиты электромагнитных приборов от воздействия электромагнитного поля Аномалии. И была его экспедиция. И его выводы, перевернувшие всю физику и математику того времени. Точнее, они отправляли всю работающую фундаментальную науку в мусор. Они оставляли только геометрию, и то – сам Аунис заявлял, что нужная геометрия ещё не создана.

И тогда заподозрили, что у Тваччи не то с головой. Излучения? Элементарные частицы? Он смеялся, когда слышал эти слова, и утверждал, что их не существует. Далёкие звёзды? Иные миры? Он истерически хохотал, говоря, что вся Вселенная находится на расстоянии вытянутой руки.

Врачи подтвердили – Аунис не в себе. Постоянное нервное перенапряжение. Возможно, сказалось долгое нахождение возле Аномалии. Остальные члены его экспедиции проводили в непосредственной близости гораздо меньше времени.

И Тваччи, получив пожизненное содержание в качестве компенсации, был отстранён от науки. Надежд на выздоровление не было – от лекарств тот категорически отказывался, злоупотреблял крепкими напитками и словно свихнулся, раз разом прося отправить его обратно, на «проклятые острова».

А потом изобрёл Скольжение.

И покончил с собой.

Как нельзя кстати, появилась и кухарка, внося на подносе крепкие напитки – аганжи, два с ягодами умули, один с молоком. С молоком пил старший аналитик. Нинкоро взял кружку с уже распарившимися в кипятке ягодами.

Глотнул и даже не поморщился. С аганжи надо было быть осторожным – подстёгивая нервную систему, его активные вещества вызывали потом нечто вроде похмелья, и краткий прилив сил, бодрости и ясности мыслей потом сполна восполнялись подавленностью и сонливостью. Но сейчас необходима была не просто свежая голова, а такое напряжение мозга, которого давненько не требовалось. Хотя, признался себе вице-резидент, если бы принесли хмельное покрепче, вроде кренбо или кшадо, он бы тоже не отказался. Случай был такой, что можно всё.

– … когда стали исследовать, что это было за возмущение в энергетике планеты, – за своими мыслями Нинкоро упустил слова Резидента, – то определили координаты его источника.

– Эти? – ткнул пальцем Амондо в нижний угол снимка Генератора с авиалёта, повернув лист так, чтобы всем было видно.

– Да.

В нижнем углу снимка отображались текущие координаты крылатой машины, выводимые бортовым компьютером прямо на запись видеопотока с камеры, дающей необходимое для прицеливания увеличение.

Настала очередь Нинкоро вчитаться в рапорт геирсея. В принципе, уже понимая, о чём идёт речь, он не столько читал, сколько пробегал его глазами. Читая, поймал себя на мысли, что сделанное геирсеем, фактически, являлось военной провокацией против Архипелага. С другой стороны, виноватых тут искать – дело то ещё… Неясный приказ, истолкованный командиром крейсера по-своему, а потом действия, которые вполне можно было оправдать и целесообразностью с точки зрения безопасности корабля. С другой стороны – военная база на Ситае, призванная охранять Генератор, вполне была себе прямым и явным нарушением нейтралитета Договорной Зоны.

А вот в конце стало совсем интересно. Двое из Жингконского плена, с одним всё понятно, а вот второй… Интерес представлял не только доклад первого, глайнеса из числа десантников, который, по указанным датам, выходило, что засёк момент аварии на Генераторе, совпадающей с точностью до лейса с тем самым «всплеском», что так заинтересовал учёных-всезнаек из Академии. Интересен был и второй, который, как выходило, вообще непонятно откуда там взялся, и вообще ничего объяснить не мог, ссылаясь на потерю памяти. Парень с необычным именем мог знать куда больше, чем собирался рассказать… А не вызвать ли его прямо сюда с борта корабля, где, как выходило, он до сих пор находился?

– Что скажете? – нарушил тишину Вишиани.

– Похоже, нам пора собираться, вот что, – хмыкнул Нинкоро.

Резидент молча перевёл взгляд на Амондо.

– Мне-то уж точно, – сказал старший аналитик, опершись на стол. В его возрасте, с таким весом, стоять даже какое-то время было тяжело, – Мне некого отправить на этот Генератор. Талантливой молодёжи в отделе полно, но такое дело я им не доверю.

– Вызвать оперативников? – уточнил Вишиани.

– А смысл? – возразил Амондо, – Что они там сделают? Затопчут сапожищами место, которое нужно аккуратно осмотреть, или сметут своей энергетикой важные следы? Нет, мне нужен кто-то не из наших. Желательно, со знанием местного языка. Если я всё правильно понимаю, местные боевики на Ситай не сунутся ещё долго. Если кто и появится, то местные – в поисках того, чем можно поживиться в разбомбленном лагере. Оперативники пусть лучше транспорт обеспечат и находятся где-нибудь поблизости. Так, чтобы высадили меня с провожатыми и вернулись по моему вызову. А я возьму вольнонаёмных. Группу Артинеса, он на островах как дома.

– Резонно, – согласился Вишиани, – А ты, Ниас, куда собрался?

– А мне хорошего агента из числа интуитов, умеющих чувствовать ложь. Хочу поговорить со свидетелями событий.

– Лично? Других дел нет?

– Я туда и обратно, могу вылететь вместе с мастером Амондо до базы Восточного Флота в Юнжи Срит, а назад своим ходом доберусь. И займусь уже работой по первому вопросу, откуда в восточных городах Селлестии взялись излишние деньги и не связано ли это с появившимся из ниоткуда Генератором.

– Значит, решили, – подытожил Резидент, – Собирайтесь, к обеду в порту будет наш борт.

Нинкоро поставил чашку, и, захватив отчёт, вышел.

Селлестия, остров Тихуес,

два дня спустя

Остров Тихуес – восточная граница Селлестии. На исходе лета он утопал в зелени, густо покрывшей сопки в центре этого клочка суши. С западного берега материк было уже не видно – да и неудивительно, всё же географически Тихуес принадлежал к Архипелагу Жингкон. Впрочем, исторически – тоже. Но после Континентальной Войны, когда чуть ли не вся карта Геллии оказалась перекроена вдоль и поперёк, усилиями дипломатов остров отошёл Селлестии, ещё тогда понимавшей всю стратегическую важность Тихуеса, которую так и не осознали островитяне.

Жингкон имел здесь две небольшие деревушки. Селлестийцы же построили города. Юнжи Срит – миллионник в сердце острова, давал стране в изобилии морепродукты, строил корабли, как гражданские, так и военные. А заодно и служил главной базой Восточного Военного Флота. На севере острова лежал городок поменьше, который от Жингконцев сохранил только название в честь деревушки. Камо-Фрай располагался как раз на торговом пути в Сиборсию, здесь постоянно останавливались на денёк-другой корабли из Динджи и Тея, из Кассаринадо и Мелиании, Вивии и Андикана – все, кто не рисковал идти проливами Жингкона, опасаясь разбоя и пиратства. Зачастую здесь происходил обмен груза – часть оставалась в Селлестии, на борт загружался Селлестийский груз и корабль шёл дальше – в Сиборсию.

Юнжи Срит спокойно наблюдал за суетой в Камо-Фрай, отбирая себе всё самое лучшее из обилия товаров. Здесь тоже был порт, но не международный, а внутренний. Камо-Фрай лежал на вдававшемся в море мысе на севере острова, а Юнжи Срит – на восточном берегу. Сообщение между большой землёй и Тихуесом шло в основном маленькими судёнышками, а стоянка в Юнжи была для таких корабликов гораздо удобнее. Отсюда они переправлялись через пролив, к городу Неранис, лежавшем на восточном берегу материка. И только потом, уже оттуда расходились по стране.

Впрочем, так было далеко не всегда. Большую часть груза всё же оттягивал на себя город Лангес на северо-востоке страны. Тем не менее, остров Тихуес не бедствовал, города росли, в распадках сопок широкого острова всё чаще стали появляться посёлки – и не случайно именно здесь, в полосе между Камо-Фрай и Юнжи Срит – там, где сопки сменялись пологими холмами, и расположились военные базы Восточного Флота.

Юнжи Срит помимо прочего был знаменит и обилием злачных мест, где так любили скоротать увольнение в город военные. В отличие от Камо-Фрай, стремящегося сохранить лицо перед иностранцами, здесь с лёгкостью можно было оторваться на всю катушку. Ночью город отнюдь не затихал – пожалуй, жизни в нём было не меньше, нежели днём. Военные, вырвавшись за стены баз или за переборки кораблей, денег на загул не жалели – и ночной бизнес здесь процветал как нигде в Селлестии.

Днём город кишел самым, что ни на есть, разным людом – и экипажи транспортов, ожидающих погрузки-выгрузки, и команды боевых кораблей, и обычные жители – все куда-то спешили, куда-то опаздывали. Только в небольших тенистых парках, которые были по сути своей просто не вырубленными деревьями, наблюдался хоть какой-то покой. Круглый год на острове было тепло, круглый год он утопал в зелени – и выпавшие дожди тут же стекали по склонам сопок, на которых стоял город, на запад, к морю. Полосы зелени вокруг таких ручейков решено было не трогать – это и были парки, где под сенью листьев люди отдыхали, куда молодые и не очень мамы выводили детишек порезвиться.