Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая

– Это вон те, пузатые такие, с крыльями?

– Они самые… Сейчас загрузят всё туда, залезут сами, а там только турбины завести – быстренько полетят отсюда вглубь архипелага, куда наши уже сунуться не посмеют. И тут перед самым взлётом какой-нибудь умник обязательно вспомнит про нас и придёт с автоматом наперевес…

– Смотри! – опять негромко, чтобы не услыхали, воскликнул Серёга, – Авиация!

Появившись, словно из ниоткуда, показались прижатые к самой воде крылатые машины. Они стремительно шли на остров, и вскоре Серёга разглядел даже висящие под крыльями ракеты.

– Ложись!!! – зашипел Кигас и подал пример, буквально вжавшись в дно котлована, – На такой малой высоте они по нам не попадут!

Серёга без лишних слов плюхнулся рядом, лицом прямо в сырую землю. А мгновением позже отчётливо услышал рёв прямо над собой. Рёв повторился, потом ещё и ещё, пока не слился в сплошной гул – и почти сразу же стали раздаваться оглушительные хлопки разрывов. Когда они отгремели, над замершими в котловане пленниками пронеслись не прекращающие огня авиалёты.

– Вставай! Да бегом, Архак тебя подери, вставай!!! – не стесняясь уже ничего, заорал прямо в ухо Серёге Кигас, – Бежим, пока они на второй заход не пошли! Да пригнись ты, придурок, пулю хочешь?

Он буквально потащил Серёгу к тому зданию, где, как помнилось Кигасу, складировали обмундирование его людей. Серёга всё внимание сосредоточил на том, чтобы не споткнуться и не упасть, но краем глаза всё равно успел заметить, что лагерь превратился в руины. Вдалеке полыхали три развороченных катера, пространство возле них было усеяно телами. Кто-то пытался стрелять вслед удаляющимся авиалётам, которые уже начали разворачиваться.

– БЫСТРЕЕ!!! – проорал уже изрядно обогнавший Серёгу Кигас. Он был уже в двух шагах от постройки, когда на пороге возник Жингконец с автоматом в руках. Увидев несущегося прямо на него Кигаса он открыл рот, потянулся к затвору, но больше сделать ничего не успел – Атаги, не останавливаясь ни на миг, со всей силы толкнул его кулаками в грудь. От удара тот отлетел назад ударился спиной о стену, начал выпрямляться, но селлестиец уже был рядом с ним и, не особо медля, принялся избивать Жингонца и руками, и ногами сразу. Под градом ударов тот выронил автомат, закрылся руками – и в этот момент в помещение наконец-то влетел Дементьев. Выпущенная кем-то пуля щёлкнула о дверной косяк за его спиной, но он этого даже не заметил – поравнявшись с Кигасом впечатал носок изрядно поношенного ботинка прямо в колено часовому.

– Бей его! – крикнул Кигас Серёге, – Не дай опомниться!

Дементьев и сам уже понял, что если Жингконцу дать хоть малейший шанс – он им воспользуется. А потому принялся колотить руками, не прицеливаясь особо, а лишь бы бить. А Атаги тем временем подхватил с пола автомат, взвёл затвор и нажал спуск. Пуля пробила навылет ладонь Жингконца, которой тот прикрывал голову, а мгновением позже на стене позади него образовалось грязно-кровавое пятно.

– Вон те рюкзаки! – снова крикнул он Серёге, не дав тому даже осознать, что произошло, – Хватай два, быстро!

Дементьев кинулся в комнатку, подхватил их, а Кигас, тем временем, поспешно вытащил из кармана трупа запасные магазины. Когда Серёга кинулся к выходу, спина Кигаса преградила ему путь. Выглянув и убедившись, что всё чисто, Атаги с автоматом наперевес выскочил из укрытия и снова кинулся бежать – Дементьев, недолго думая, кинулся за ним. По ним не стали стрелять, впрочем, никто даже и не смотрел в их сторону – ведь с противоположной части горизонта легли на курс атаки авиалёты.

Кигас ловко спустился по лестнице в яму, где их держали – решётка днём всегда была открыта, лестница спущена. Серёга нырнул за ним, предварительно бросив оба рюкзака вниз. Когда он спустился, селлестиец уже вовсю потрошил один, доставая из него форму.

– Смотри-ка, даже кровь, сволочи, отстирали… – сквозь зубы выговорил он, достав камуфляжную куртку, – А бронежилеты куда-то подевали… Одевайся быстрее! – сказал он, видя, что Серёга шарит по своим карманам, – Чего ты там забыл?

Серёга не ответил – достал часы, подаренные отцом на день рождения – правда, на какой, он сейчас уже не вспомнил бы, и зажигалку с блокнотом и маленькой ручкой. Это он хотел обязательно забрать с собой. Положив всё это на землю, начал по примеру Кигаса торопливо натягивать одежду.

Наверху снова загрохотали взрывы, раздавался рёв ракет и ещё какой-то гул, но уже в отдалении.

– По Генератору огонь открыли. Из главных орудий. Значит, лагерь обработают авиацией, – на миг прислушался Кигас, – Да не так, Архак тебя, Серёга, подери! Смотри! – и показал, как правильно застёгивать крючки, которые заменяли пуговицы. Несмотря на то, что Дементьев уже немного пообвыкся с Эмиадийской одеждой, он всё равно иногда что-нибудь, да делал не так.

– Готов? Тогда пошли!

Серёга второпях сунул часы, зажигалку и блокнот в карманы и полез следом. Атаги аккуратно осмотрелся, а потом издал радостный боевой клич.

– Серёга!

– Что?

– Не будет бомбардировки! Наши высаживаются! Пошли! – и вылез наверх.

Дементьев выбрался следом.

– Ложись! – крикнул Кигас и сам плюхнулся следом, пристроив автомат у плеча. Выстрелил пару раз куда-то вдаль, в остатки лагеря – глухой хлопок, и реактивная пуля с жужжанием оранжевой чёрточкой рассекает воздух. Позади уже виднелась громадина крейсера, на его палубу неторопливо вертикально опускались авиалёты, а катер с нарисованным на борту флагом Селлестии уже завис над самой землёй. Из его брюха откинулась вниз аппарель, по которой чётким строем сбегали с автоматами в руках люди в той же форме, что и Серёга с Кигасом. За их спинами вдали виднелся столб дыма, поднимающийся оттуда, где Дементьев первый раз ступил на землю Эмиадии.

Десантники тоже начали стрелять, быстро рассыпаясь по местности и выстраиваясь полукольцом. Серёга заметил, что никто не выкрикивает команды – каждый боец чётко занимал своё место, маневр был, судя по всему, многократно отработан. Те стреляли коротко, припадая на одно колено и прицеливаясь – и ответный огонь со стороны лагеря островитян вскоре прекратился. Приподнялся Кигас, приветственно вскинул руку и опустил автомат – и только потом уже встал Серёга, удивлённо озираясь. От лагеря не осталось ничего узнаваемого, ни одной целой постройки – даже та, где они с Кигасом добыли обмундирование, превратилась в руины. Авиация, судя по всему, боеприпасы не экономила.

– Вот уж не думал, что тринадцать авиалётов способны на такое, – сказал Дементьев.

– Неуправляемые реактивные снаряды, – пояснил Атаги, – Летят недалеко, зато разрыв у них сильный. Пошли, надо с нашими пообщаться.

– Ага, и что я им скажу? – скривил губы Дементьев.

– А ничего не говори, – ответил Кигас, направляясь в сторону десантников, которые опустили оружие и расслабились, – Сам всё скажу… Ну – как, всё. Только то, что надо. Запомни: у нас нельзя говорить не то, что есть на самом деле. Об этом можно только молчать. Понял?

– Да.

– Вот и не открывай больше рот попусту.

Глава 3

Селлестия, Циллиса, Резиденция Интернациональных Вооружённых Сил,

неделей позже

Редкость, когда столица страны является ровесницей государственности народа. Ещё реже – когда центр государственности исторически столь же стар, как и культура. И уж совсем редко, когда эти признаки совпадают. Ибо мир изменчив, постоянна лишь человеческая натура, вечно ищущая лучшей жизни.

Поэтому и родилась в своё время Цилли?са, а чуть раньше – просто Т’Силле?са Ати?йя, город силлесов, как его окрестили простодушные восточные племена, когда она только появилась в качестве торгового узла между не странами даже, нет – культурами, народами, цивилизациями. Со временем цивилизация восточных племён пришла в упадок, пришлые белые построили новые города, уже без влияния туземной культуры – и вышло так, что новая столица со временем стала олицетворять новую государственность, новую культуру, возникшую на поглощении коренной культуры пришлой.

И этим Циллиса и была уникальна. Да, она не была историческим Стольным Градом силлесов. Не здесь зародилась их культура, не здесь создавалось одно из самых жизнеспособных государств континента, в давние времена устоявшее против целой Империи – и даже язычество тут не до конца исчезло, оставшись в верованиях коренных народов, населявших юго-восток страны. Но она стала воплощением новой государственности, новой культуры, получившейся путём ассимиляции маленьких народов с их традициями и ценностями.

Когда-то – не город, а огромный рынок, раскинувшийся в пространстве между тремя крепостями на холмах. Отсюда – широкие улицы, раскидистые сады вокруг усадеб, роскошные дома, отстроенные вширь. Здесь начинали своё восхождение многие знатные роды: рассудительные отцы, ведущие здесь торговлю, посылали своих смелых сыновей на дикий и необжитый восток с торговыми караванами, доходившими до самого моря… Привезённое добро продавалось здесь, тут же и покупались новые товары, и снова шёл караван, иногда – не за добычей, а чтобы не вернуться.

Отсюда и архитектура, здешняя, узнаваемая: широкие пирамиды домов, первый этаж оборудован широким залом у самого входа. Здесь проходили сборы людей в походы. Здесь встречали новых торговых партнёров. Во множестве комнат вокруг зала селили приезжих, если те останавливались у хозяев. Второй этаж, вдвое меньше – для самих членов рода, там комнаты уже шире, просторнее, светлее, уютнее. И половина здания по высоте – чердак, он же – товарный склад, в который не проникнешь незамеченным, который охраняется со всех сторон самими постояльцами особняка. И подъёмная система прямо в центре дома, с чердака в центр зала, прямо посредине винтовой лестницы, ведущей на этажи. Торговый склад, место для сделок и осмотра товара, контора для учёта – всё в одном.

Именно поэтому в качестве Резиденции для такой международной организации, как Интернациональные Вооружённые Силы, был выбран именно один из таких особняков. Нет, новые владельцы, конечно, никаких караванов уже никуда не отправляли. Но людей требовалось разместить немало, оборудования – тоже, да и занимались эти люди, в основном, разъездами, так что оборудованный под склад чердак и сейчас использовался по назначению. Можно было хранить что угодно, не опасаясь посторонних глаз. С виду – дом как дом, двухступенчатая пирамида с островерхой крышей. На самом деле – центр аналитической работы, координации агентурной сети, экономических подсчётов и планирования операций. Одним словом: Резиденция, и в ней, как и полагалось, правил Резидент с Немвальской, а, точнее, даже староимперской фамилией Вишиа?ни.

Несмотря на возраст, этот человек просыпался рано, ложился – поздно, справедливо считая, что жизнь слишком ценна, чтобы тратить её на бесцельное лежание в постели. Сон, по его мнению – это такая прихоть организма, в удовлетворении которой тот нуждался, конечно, но в меру. Вот и сегодня – едва забрезжил рассвет, а он уже позавтракал в небольшой столовой второго этажа, той самой, не гостевой, а для хозяев – и только после этого привёл себя в порядок, оделся согласно полагающейся ситуации и взялся за дела.

– Всё-таки много мы платим вольнонаёмным, – вместо приветствия сказал он входящим в свой кабинет людям, – Такое чувство, что мы не в Циллисе, а где-нибудь в Сетренадо или Аграмене… Можно подумать, такой тяжёлый труд – костюм постирать да погладить. Так ведь и это нормально сделать не могут!

В качестве иллюстрации он расправил полу серой, даже почти серебристой, рубашки с красной оторочкой и продемонстрировал плохо разглаженные складки. Предчувствуя надвигающуюся жару, Резидент распорядился о переходе на минимальный вариант формы.

– Приятная встреча…. – начал, было, один из вошедших, но Вишиани остановил его жестом.

– Брось этот излишний официоз, Ни?ас, сколько раз тебе говорить, – и, видя, что названный Ниасом напрягся, пояснил: – Не обращай внимания на старика, я ворчлив последнее время.… Погода резко меняется, атмосферное давление растёт, все суставы ломит. Кажется, жара с восточного побережья скоро докатится сюда. Сегодня утром заря была с красной полосой на северной части горизонта. Верный признак – быть жаре.

Ниас, а, если правильнее, второе лицо в Селлестийской Резидентуре – вице-резидент, мастер Ниас Нинкоро, был хоть и не молод, но, всё же, до возраста Вишиани ещё порядком не дотягивал. Сегодня он был свеж, даже, пожалуй, чуть свежее, чем обычно. Даже обозначившиеся морщины куда-то исчезли. Или это свет так падал?

Был он крепкого телосложения, и, с высоты лет сухощавого старика Вишиани, даже молод – Нинкоро только-только миновал ту пору, что считается периодом «расцвета сил мужчины». Оттуда Нинкоро вынес глубокие складки у губ, образовавшиеся из-за всё время поджатого подбородка в периоды, когда требовалось сосредоточенно размышлять, да седину на висках. Правильной формы аккуратный нос, глубоко посаженные глаза голубого цвета, светло-каштановые волосы и волевой, широкий подбородок – Ниас был из тех счастливцев, что попали на службу в родную страну. Правда, перед этим, как и полагается, помотался по миру он изрядно. Впрочем, это как раз и было распространённой практикой Организации, носившей статус Международной. Людей в ней если и держали на одном месте подолгу, то только на важных постах. И всегда, всегда на верхушке Резидентур находился один человек, для которого страна, в которой находилась Резиденция, являлось родной.

Вишиани же скучал по Немвалу, и, глядя в окно, за которым на слабом утреннем ветерке качала занавесями листвы эртрея, в который раз подумал о том, что ему не терпится в отставку.

– У вас усталый вид, магистр, – признался Нинкоро.