Точка Скольжения. Архипелаг. Часть вторая

– Боевая готовность, боевая готовность, поднять якоря, приготовиться к пуску турбин! – пронеслось по крейсеру.

– Двенадцатому крылу авилётов – отмена задачи, немедленно возврат на крейсер! – разнеслось в эфире.

«Пасгедас» снова шёл в бой.

Глава 13

Королевство Неолон,

Храм Познания,

в это же время.

Бывает так, что какие-то вопросы не оставляют тебя – сколько бы времени ни прошло, как бы ни менялась твоя жизнь, как бы ни хотелось их забыть… Но всё равно постоянно происходит что-то такое: события, слова, действия – и возвращаешься к тому, казалось бы, пройденному и закрытому чередой дней, завесой прошлого. И тогда словно повисаешь, словно отрываешься от действительности, и ничего вокруг не замечаешь, а в голове вопрос, один вопрос, всё тот же и тот же, снова и снова.

Четвёртая сторона. Культ Иали, как ниточка к ответу. Мирралд, погибший, видимо, просто за то, что начал копаться в том, в чём копаться не стоило. Книга Инвара Телли, сначала в машине убитого любимого, потом – здесь, в Храме. Ленасси Трельф, который, видимо, был важным ключом в этой тайне. Формулы из книги Инвара, использованные неведомыми Падшими там, на островах, и связанный с этим пришелец из другого мира, а также то, что Архипелаг готовится к войне. Ленасси Трельф, которого упомянули и Телли в своей книге, и Мирралд, явившись в качестве Смертной Тени, чтобы предупредить.

Как всё это связано?

Мислеги этот вопрос не давал покоя с самого утра. Проснулась, как всегда, поздно – казалось бы, пора уже привыкнуть к этим образам, к тем приходящим во снах убитым ею людям, которые то звали к себе, то всё пытались выяснить, за что? Но чаще – словно она одна, в незнакомом городе, посреди улицы в летнюю жару, и – совершенно голая почему-то, кидающаяся в поисках укрытия и не находящая его. А вокруг – или похотливые взгляды, или полное равнодушие окружающих. Некому укрыть её плащом или хотя бы накидкой, наброшенной на плечи – и тогда она начинает кричать, звать на помощь, и…

И просыпается.

Скомканная от кошмаров постель, влажное от пота одеяло, и – иногда, вот как сегодня – Мирралд.

«За что, Ниа»? – спрашивал он во сне, – «За что?»

Ей нечего было ответить – она убила его смертную тень по ошибке. Не разглядела, не поняла, не…. Не ожидала даже, настолько привыкла к опасности от таких вот порождений Чёрной энергетики Поля, что даже и мысли допустить не могла, что Тень окажется дружественной.

Потому – опять встала через силу, и, по привычке, потянулась за водой, что всегда стояла с вечера на подоконнике. Наткнулась взглядом на привычный предмет – блокнотик в кожаном переплёте со стихами, что хранила, как память.

И проснулась окончательно.

Блокнотик почему-то лежал не там, где был оставлен. Не в шкафу, на отдельной полке, аккуратно завёрнутый в ткань, где и должен был храниться. А на подоконнике. Именно там, где она не могла его не найти. Вопрос «как» тут не стоял – все те принципы, благодаря которым существа из мира тонкой энергетики могут управлять материальными предметами, она знала наперечёт. Вопрос был другим, и этот вопрос был: «почему?».

Не удержалась, схватила – потом себя отругала за это, так позволять собой манипулировать – но открыла, нашла первый чистый лист, идущий за исписанными от руки, вернулась, посмотрела: так и есть. Оттенок ручки, конечно, другой, даже не той, которой она сама писала. Но почерк, почерк спутать невозможно.

Расскажи, что с тобою не так.
Почему ненавидишь границы.
Почему безразличные лица
Так пугают, хоть вроде – пустяк.

Расскажи, что тебя тяготит.
Почему тебе так одиноко.
Почему к тебе жизнь так жестока.
Вечера – как могильный гранит.

Расскажи, как пустынна кровать.
В одиночестве, перед рассветом.
Почему ты пугаешься лета,
И не можешь ночами поспать.

Расскажи, что такое кошмар.
Просыпаясь одна среди ночи,
Ты как будто чего так хочешь,
Что бросает и в холод, и в жар.

Расскажи, что такое любить.
Про того, кого ты так искала.
Почему на полу одеяло —
И, проснувшись, бросаешься пить.

Расскажи, что ты ищешь давно.
Почему незаметно так годы,
Почему ты так хочешь свободы —
И про всё, что тебе не дано.

Ты хранишь этот сборников стихов.
И всё шепчешь во сне моё имя.
Ты по-прежнему веришь в любовь.
И – скажи – может быть??? Правда, Ниан?

Расскажи, сколько стоит заказ.
Оплачу всё своими руками.
И пронзи моё сердце клинками.
В этом мире, где не было Нас

Грустный взгляд погасающих глаз —
Вот и всё, что осталось б меж нами.
Без эмоций. Тебе заплатили.
Убивай меня, милая Ниа.

От того и нет сегодня покоя. Всё, что знала Мислеги, говорило: после того, как смертная тень рассеяна, она почти не может вернуться. Исключения есть, одно на тысячу случаев. Или на десять тысяч. Но – почерк точно его. А стало быть, вывод только один: надпись в блокноте была сделана Мирралдом заранее. Собрал, архаков сын, где-то достаточно энергетики до этого – явился ночью, смотрел на неё, спящую, оставил стих в блокноте. Дал себя поймать Кемире. А кто-то сегодня ночью достал блокнот!

Дверь в келью заперта. Где хранится сборник рукописных стихов, ни одна живая душа в Храме не знала. Да и не стали бы, нет, храмовники не из таких. Остаётся только другая сущность, помогающая Мирралду.

И снова: почему?

Культ Иали. Инвар Телли. Ленасси Трельф. Чёрные в Архипелаге, которые что-то готовят. Мирралд.

Размышления вернулись и снова пошли по кругу, с утра, как заведённые. Наступал полдень, Мислеги уже предпринимала несколько попыток отвлечься, но ни тренировки с другими храмовниками, ни лейсы информирования по сводкам, поступающим от аналитиков, ни даже всё остальное, чем была наполнена жизнь Храма, не помогало отвлечься от этих мыслей.

Ниан снова вернулась к своему занятию, пытаясь хоть как-то отогнать раздумья прочь. Нарезка овощей, конечно, не то дело, которое полностью занимает всё внимание, но остальной процесс приготовления обеда всё ж таки от размышлений отвлекал.

Вековые стены храма, вековые традиции – никакой обслуги, никаких посторонних внутри. Серый камень, холодный и потому вечно мокрый от конденсата, оседающих испарений влаги, коих всегда много на кухне. Почти подвал, только на половину этажа помещение выступает из-под земли, даже окна – узкие полоски стекла, такие, что еле руку просунуть можно. Рядом, за стеной, кладовые. Там шумно возится Тигнем, принося всё, что требуют от него Ниан и Аниала. Лилмела нет – пропал в посудомоечной. Всё, как всегда, уже примерно полтора года. И века до этого: храмовники сами себе готовили еду, сами за собой убирали, содержали в чистоте свой уголок Храма, привлекались, наравне со всеми, к другим делам и работам. Сегодня по кухне дежурила группа Данаиса.

В этом был какой-то смысл, какая-то подспудная цель. Как напоминание о том, что храмовое братство хоть и поставлено особняком в мире Посвящённых, но всё же состоит из таких же людей, как и весь мир вокруг. Простые человеческие дела и обязанности были частью повседневной жизни Храма.

Аниала, привыкшая к неразговорчивости Ниан, молча возилась у исходящих паром кастрюль. Мислеги выступала в роли помощницы. Временами перекидывались короткими фразами, конечно, наподобие «передай мясо» – сообща дело, всё ж таки, идёт быстрее. Но от обеих не укрылось, что атмосфера меж ними после Рондонга стала другой. Теплее, пожалуй.