Недвижимость Гулвси

– Это торговые Арбитры, – сказала Аура. – Лучшие знатоки законов на четырех углах Галактики.

В каждой такой площадке было двенадцать мест.

– Почему так много?

– Потому, Мартин, что сегодня торговые претензии могут вылиться в первую торговую войну за прошедшие две или три тысячи лет.

Теперь в проходах появлялись бойцы, одетые в нечто среднее между скафандром и утяжеленной броней, слегка играя отблеском золотом, держа в одной руке нечто, напоминающее метательный диск, в другой – жезл с небольшой сферой.

– Я так понимаю, это императорская гвардия?

– Да, верно понимаешь, – ответила Аура.

Ниже, в центре развернулись тонкие полотна.

– Это что флаги?

– Нет. Это торговые экраны, чтобы все видели того, кто притязает, того, кто отвечает и тех, кто выслушивает и принимает решение.

Вокруг поля внизу стали кружить небольшие сферы, внезапно показана линия лифтов, на которой стоял Мартин.

– Первое притязание – право на жизнь.

– Право на жизнь? Что это значит?

– Это значит, что те, кто ниже тебя, должны доказать свое право на существование как вид, с помощью силы или изобретательности, а тебе придется доказывать ваше право на жизнь, без чужого контроля.

– То есть я буду доказывать, что я, мы, земляне, имеем право развиваться, не будучи рабами? И те, кто напротив меня, это те, кто на нас претендует?

– Все не так просто. Это торги, здесь ценится всё, каждый шаг, что вы сделали, чтобы стать частью торгового церемониала. Тебе дали монеты, которые ты можешь использовать, чтобы выкупить себя от торгов, но тогда твой мир останется без представителя, и его судьбу будут решать только большие дома на основании права земли. Так же, ты можешь использовать эти монеты, чтобы выкупить себе некоторых на арене, как часть своей поддержки, и тогда, если ты победишь, миры, которые ты выкупишь и их преимущества, станут частью вашего мира. По мере того, как все вы будете действовать, ваша цена будет возрастать, и всё большим представителям вы будет становиться интересными, а следовательно, и иметь хоть небольшие права на ваши преимущества. Чем большему количеству участников ты понравишься, тем больше будет торгов и тем дороже придётся Азиилу и их представителям платить откупы за права на твой мир. Те, кто не смогут участвовать в торгах, но будут смотреть на действо, должны будут бросать в вашу чашу монеты. От того, сколько ты заработаешь, зависит то, что ты сможешь купить прежде, чем вернешься в свой мир как глашатай. Если ты заинтересуешь императорский двор, они тоже будут торговаться и это позволит избежать военного решения конфликтной ситуации.

– А те, кто погибнут?

– Если кто-то погибнет, за него дадут откуп десяти поколениям его семьи, а остальные, к сожалению, будут обречены на жестокое, бесправное рабство или уничтожение, в зависимости от интересов вассала. А в бою на выживание будут участвовать только те, кто ничего сам не может представить и кто под чьим-то руководством, а не самостоятельно пришел на торги.

– То есть я?

– Да, к сожалению, отчасти ты приведен под покровительством, но ты прошел сам, и этому было много свидетелей, которые уже дали свои монеты свидетельства арбитрам. Прийти самому – значит прийти, не имея преимущества обеспечивающего безопасность перехода. Здесь есть только два мира, которые пришли сами, имея соответствующую технологию. Они сюда пришли как банкроты, и за них практически никто не будет торговаться, их долг оплатит королевская ассоциация арбитров. На ближайшие три-четыре сотни лет ни один представитель их племен не сможет претендовать на управление своими планетами или мирами.

– На каком этапе я могу выкупать кого-либо?

– Только после первой схватки будет дан выбор умом, силой или навыком, если умом или навыком, то по жребию, кому выпадет, тот и будет представлять свое достижение, чтобы испытать первым соперника.

Мартин ступил на площадку лифта, Аура протянула ему бутылку коньяка Рояль Даниэль Бужу.

– Пей понемногу, это быстро будет восполнять потерянную энергию.

Отлично – думал Мартин, наблюдая за своими потенциальными соперниками, – они спускаются, держа в руках причудливые предметы, которые, скорее всего оружие на первый бой, а у меня в руке бутылка коньяка, чтобы поддерживать мою энергию. И это высоко технологически развитые виды, а ведут себя как неандертальцы? – думал Мартин.

– Нет у нас, конечно же, есть профессиональный бокс и октагон, где одни бойцы доказывают свое превосходство над другими, и куда люди с деньгами ходят, чтобы выгулять свое скрытое животное.

Но бой насмерть, – думал Мартин, – чтобы определить преимущество цивилизации или вида – такое варварство было только у ацтеков и греков в Спарте, ну и, о, да, великий Карфаген, пожирающий своих младенцев, приносящий темным богам в угоду их плоть.

Мартин не думал о предстоящем бое, а перебирал в голове факты истории. Так было странно, что память выталкивала примеры один за другим. Раньше ему пришлось бы довольно сильно напрячься, чтобы вспомнить какие-то даже значимые факты, но сейчас все было другим.

Лифт остановился в зеленом секторе поля. Под ногами чувствовалась плотная почва покрытая, словно кучеряшками, породистыми мхами и лишайниками. Было странно ощущать и плотность, и зыбкость поверхности одновременно. Мартин вылил грамм пятьдесят коньяка себе под ноги, пусть видят, что у нас тоже есть ценные традиции, затем он приложился к горлышку и сделал несколько глотков.

Из-за спины показался неуклюже шедший, слегка покачивающейся походкой, облаченный в красно желтую форму Гакин. Он был тем, кто оценивал бойца и его предметы и давал сигнал арбитрам о готовности кандидата. Его тонкие, большие, похожие на измерительные приборы, руки ощупывали, а точнее говоря, вытягивались, охватывая то руки, то мышцы ног, талию и грудь, и даже голову Мартина. При этом он выдрал две-три волосинки на голове Мартина и сунул в узкую щель, напоминающую рот и затем подал несколько сигналов вверх.

Над Мартином развернулся зеленый флаг с характеристиками веса, роста, напряженностью мышечной массы и качества волос и возможного объема легких. Теперь Гакин схватил бутылку из рук Мартина, и сделал из нее несколько жадных глотков. Мартин едва успел подхватить из рук Гакина свою бутылку, как тот рухнул с высоты своего небольшого роста на пол арены. На поясе Гакина висел короткий слегка изогнутый церемониальный клинок «До».

Мартин усвоил слова Ауры, что все, кто лежат – твоя добыча, с которой можно взять на поле все, что пожелаешь. Металл клинка приятно играл энергией, и казалось, что он был живым в руке своего владельца. Мартин вспомнил казачий метод открытия бутылки, и решив блеснуть умением, чтобы ему хоть кто-то проявил симпатию, вытянув руку с бутылкой коротким, но сильным направленным движением срубил облизанное Гакином горлышко. Каково же было его удивление, когда он заметил, что в точке среза стекло оплавилось. Попробовав край, он удостоверился, что острых как бритва осколков и краев нет. Он еще раз теперь демонстративно сделал глоток на публику.

За спиной кто-то копошился, но на это Мартин не обратил внимание, он смотрел, как на его экране загорелся символ змеи и в движущуюся чашу с символом змеи стали понемногу лететь монеты. На его экране горел знак, который сознание перевело как десять. У других его конкурентов на знаках еще не было пунктов веса. Мартин чувствовал, что не успевает за событиями. Он не понимал, почему вдруг понимает незнакомые ему символы. Когда он обернулся, за спиной, как трофей лежал сложенными одежда, обувь и увесистый торговый кошель Гакина, который пал от любопытства, обусловленного природой его работы.

Тело Гакина унесли. Мартин достал небольшую монету из кошеля и отдал еще более невзрачному мускулистому уборщику. На теле уборщика были видны более темные уплотненные места.

– Это много, Господин, мы не работаем за плату.

– Это не плата – это дар, – ответил Мартин.

Уборщик кивнул головой. От дара он не мог отказаться. Мартин думал о том, как он смог ответить так, что его поняли. Да, Аура многое успела рассказать, а он каким-то образом запомнить. Уборщики были некогда расой в одном из отдаленных миров, которых поработили в начале формировании торговой Ассоциации, для них не было справедливости и суда. Их сразу же сделали рабами дикой, тогда еще, Арены. Дать дар уборщику, который рождаясь, не имел права даже получить собственное имя, значило проявить уважение к его праву быть воспринимаемым. Мало кто давал дар уборщикам. Они довольствовались тем, что давали им арбитры, как обязательное содержание и что оставляли на поле после судов чести. Тело Гакина продадут родне за монеты, если семья заплатит, то они же его тело приготовят к погребению. Мартин повернулся, достал из кошеля еще две большие увесистые монеты.

– Я оплачу слезы и вуаль, – сказал Мартин, и уборщик удивленно смотрел на Мартина.

– Ваше право, господин, но это – он указал на брошенные монеты – море слез, а этот гнусный Гакин не стоит моря слез. Может быть, миску и то в жаркий год.

Мартин опустился на колено.

– Тогда прими как скорбь, за то, что твоим руками придется трудиться, готовя его упокоение и рукам близких твоей душе.

Уборщик ушел. Арена устроена так, что соперники не видят друг друга. Можно наблюдать за успехами отдельных участников арены с помощью экранов статуса, но увидеть напрямую можно, только вступив в прямой контакт. За его спиной снова послышался звук мягких шагов. Мартин обернулся и увидел, что перед ним стоял, по всей видимости, самый старый и опытный из уборщиков. Его тело полностью было темным и местами эти неравномерные пятна блестели, как медная броня. Густые седые брови как прутья торчали из надбровных дуг, устремляясь куда-то вверх, закрывая большую часть и так невысокого лба. Уборщик держал в руке вытянутый тонкий сверток. Видно было, что его натруженные руки с напряжением держат его в руках.

– Человек, да, человек, я не ошибся, услышав то, как тебя описали. Только вы, люди достаточно внимательны, чтобы не пренебречь нами. Я помню рассказы деда, который помогал Персею бежать с арены, прихватив кое-какие вещички. Вам, Господин, не дадут нового Гакина до конца первого дня, и не разрешат выйти на арену с оружием Гакина. Его нож церемониальный. Он священен и покрыт последним дыханием многих достойных, не сумевших доказать их право на торгах. Особенно этот нож. За него дадут большую цену те, кто помнит павших, и, в частности, хорошо заплатит Орден, но биться им Вам не позволят. Я верну вам монеты и дам то, что принес, если вы дадите моему племени заработать на смерти этого подлого Гакина.

– Что это?

– Это лук Эндейских кузнецов. Его ковали так, чтобы энергия металла циркулировала внутри. Наконечники его стрел сделаны из капель металла, блуждающих в пространстве погасших звезд, а древко стрел из дерева Орду. Из него легко попадать во врага, и нет брони, что может сдержать мощь его стрел. Тот, кто им владел, был лишен права отстаивать себя на арене, и отдан на растерзание низшим видам, привязанный цепями в знак позора. Его колчан полон – тебе человек хватит до конца торгов. И этот трофей у тебя не заберут, потому что он твой, по священному праву обмена на торгах. Если ты согласен, твой Арбитр зафиксирует сделку сейчас, пока все увлечены кровью.

Мартин взял лук в руки. Странное чувство весомости, и при этом отсутствие отягощения в руке вызывали некоторое ощущение эйфории.

– Хорошо, я согласен – торги дороже крови, а ценные покупки дороже славных побед, ведь так?

Аура заставила его выучить этот бред, и сейчас он, похоже, пригодился. Арбитр спустился к Мартину, а старый уборщик сказал:

– Он знает золотое правило торгов, господин, и да благословит священный торг твоя рука.

Арбитр безмолвно показал символ, и уборщик достал дарованную малую монету.