Дом на водопаде

Однако! Алекс Джонс в очередной раз убеждался, что слова женщин очень часто расходятся с их делами. Три года назад Нелли Линд сказала, что ненавидит его самой лютой ненавистью, что из-за него она на всю жизнь останется одинокой, и при этом смотрела на него как на врага всего человечества. А теперь она как ни в чем не бывало приглашает его в гости, позабыв про все обиды и разногласия. Может, простила? Едва ли. Может быть, повзрослела и наконец-то поняла, что в современном мире невозможно следовать только своим моральным принципам и иногда приходится поступать в соответствии с жизненными обстоятельствами? Ну конечно, она поняла! Ведь красивый, обеспеченный и, самое главное, здоровый муж – это очень разумный выбор!

Алекс Джонс, не мигая, смотрел в одну точку и пытался отследить свои ощущения. Он чувствовал, что злится, это бесспорно, но что именно его так разозлило, понять никак не мог. То, что Нелли Линд все-таки вышла замуж, но совсем не за того человека, за которого собиралась? Так с момента тех событий прошло уже немало времени, и Линд – ну, сколько ей сейчас, лет двадцать пять? – имела полное право поступить так, как она поступила. То, что она таким странным способом, с помощью пригласительного письма, пыталась возобновить их общение? Ну, так и в этом не было ничего предосудительного. Так что же на самом деле разозлило Алекса Джонса? На этот вопрос ответа у него пока не было, и потому он подумал, а не лучше ли ему воспользоваться любезным приглашением и на собственном автомобиле прокатиться в Финляндию?

Весьма удачно, что на обратной стороне визитки с именем J. K. Zakrisson красивым витиеватым почерком было написано название населенного пункта, который должен был послужить ему ориентиром. Алекс Джонс вбил его в Google Maps и увидел не слишком длинную синюю линию: она пролегала по главной дороге 62, огибала Вуоксу, уходила южнее государственной дороги 6 и сворачивала вбок перед конечной точкой. Немногим более ста пятидесяти километров, два часа в пути на машине без учета времени на пересечение границы и других остановок. Эта идея нравилась Алексу Джонсу все больше и больше!

Возможность повидать Линд спустя столько лет, а также завести знакомство с главой «Закриссон Фарма», на первый взгляд чисто неформальное, могла быть использована им и для реализации других замыслов, в том числе ему самому пока неведомых. «Только бы не поставить себя в неловкое положение, – как обычно, предупредил Алекс Джонс сам себя. – Да и не сболтнуть лишнего». Выдавать секреты, раскрывая подробности текущих исследований, он был категорически не намерен, даже в обмен на место в зарубежной компании.

На столе появились виски, сырокопченая колбаса, нарезанный тонкими ломтиками лимон, и Алекс Джонс откинулся в кресле, покачиваясь в такт своим мыслям. Не имей он печальной привычки во всем искать подвох, он, наверное, получил бы удовольствие от разных видов досуга, сопутствующих отдыху в загородном доме, даже если, как в его случае, приглашение было совершенно неожиданным. Конечно, все эти «радости жизни» оказались доступны ему благодаря знакомству с Линд, а ей – благодаря деньгам своего мужа, но даже это не помешало бы ему согласиться на поездку, если бы он был уверен, что Линд не питает к нему ровным счетом ничего, кроме вежливого интереса. Имелись ли у него основания думать иначе?

…На одном из первых занятий Линд дает правильный ответ на вопрос, который вызывает затруднение у других студентов. На самом деле вопрос несложный. Она это знает и потому говорит внятно, но негромко, как будто рассуждает вслух, стараясь при этом подавить довольную улыбку. По существу, это самое малое, что она может сделать, чтобы не прослыть выскочкой, желающей выслужиться перед новым преподавателем. Так что Алекс Джонс тоже позволяет себе скупо улыбнуться, когда их взгляды случайно пересекаются, отчего Линд смущается и опускает глаза в учебник.

…Они с Линд в научном институте, первый раз поднимаются в лабораторию по лестнице в западном крыле. Там всегда холодно, не прибрано и пахнет сигаретным дымом. Линд то и дело оборачивается, смотрит на него с нервной улыбкой и, поеживаясь, обхватывает себя руками. Алекс Джонс внимательно наблюдает за ее сосредоточенным лицом и вспоминает, как несколько лет назад сам был таким же наивным, воодушевленным студентом. На лестничной площадке довольно тесно, так что, когда он открывает дверь, чтобы пропустить Линд вперед, она нечаянно прижимается к нему, и он вынужден слегка взять ее за локоть, чтобы избежать вторжения в свое личное пространство. Это первый раз, когда они соприкасаются, и Алексу Джонсу кажется, что он придает этому случайному прикосновению слишком большое значение.

Налив еще виски, Алекс Джонс набрал в рот немного прохладной жидкости, но не спешил проглатывать ее, наслаждаясь терпким дубовым привкусом. Воспоминания о Линд смутили его и заставили задуматься; он начал подозревать, что это с его стороны все было не так уже невинно, как ему до сих пор казалось. И хотя у него, разумного человека, хватило бы выдержки отодвинуть подальше настойчивые желания, если бы таковые возникли, Алекс Джонс все же сомневался, смог ли бы он избавиться от ощущения неловкости за свое неуместное пребывание в чужом доме. Не говоря уже о том, что он даже не был знаком с его хозяином. Одним словом, ехать туда ему не следовало.

Решительно отодвинув стакан в сторону, Алекс Джонс достал из пачки чистый лист бумаги, еще раз мысленно взвесил все «за» и «против» и написал ответ. Он написал, что Нелли Линд он, разумеется, помнит и искренне рад слышать, что у нее все хорошо; что он немного удивлен, но благодарен ей за приглашение, а также что личные дела, к большому сожалению, вынуждают его отказаться.

Он свернул короткое письмо втрое и положил в прихожей на тумбу, чтобы не забыть отправить его завтра утром по дороге в институт. Затем он потратил еще сорок минут, чтобы собрать в интернете всю информацию о «Закриссон Фарма» и ее владельце. В конце концов у него так разболелась голова, что он прилег на диван и незаметно задремал, даже не убрав со стола посуду и не погасив свет. Медленно погружаясь в сон, Алекс Джонс думал о том, что Линд, наверное, даже не предполагает, что он может ответить отказом, и это его немного забавляло. У него не было цели обидеть ее, он лишь пытался поступить так, как будет лучше в его понимании. В то же время он прекрасно осознавал, что если что-то и могло по-настоящему смутить Нелли Линд, так это полное его равнодушие. И он хотел, чтобы она тоже об этом помнила.

6

Прошло уже почти две недели с тех пор, как Алекс Джонс отправился в заслуженный, а в его случае скорее вынужденный, отпуск. Дни напролет ему нечем было заняться, кроме прогулок по городу и чтения, и он думал, что зря, наверное, отказался от приглашения Линд, но теперь уже ничего было не изменить. После того как он отправил ей письмо, Линд никак не давала о себе знать.

Алекс Джонс ожидал длительных уговоров, не исключал даже попыток заманивания со стороны Линд, чтобы в конечном счете он принял нужное ей решение, – это было бы вполне в ее стиле. Но все разрешилось куда проще и безынтереснее: Нелли Линд снова исчезла и при этом даже не удосужилась написать ему пару слов в ответ. Спустя какое-то время у Алекса Джонса появилась мысль, что она нарочно ведет себя так, чтобы он сам немного заинтересовался ее персоной, и, кажется, у нее даже получилось. Это еще больше раздражало его и вызывало еще большее неудовольствие сложившейся ситуацией.

Всю неделю после отправки письма Алекс Джонс не мог решить, что же ему все-таки делать. Он так ничего и не предпринял вплоть до прихода в Воглино долгожданной весны. Погода почти сразу установилась ясная и теплая; скудный снег быстро стаял, обнажив влажный, дышащий паром асфальт. Все чаще во дворах чернели прогалины голой земли, на которых клочками пробивалась молодая, неокрепшая растительность. И неизбежно вместе с прелестными бутонами подснежников на поверхности появлялись зловонные гнилые ручейки, бытовой мусор и оттаявшие собачьи фекалии.

Однако, несмотря на жизнеутверждающую в целом погоду, настроение Алекса Джонса по наклонной скатывалось к унынию. От затянувшихся переживаний по поводу ROM-28 мысли его путались и не давали покоя; нестерпимая мигрень мучила почти каждый день, не позволяя радоваться желанному солнцу, а весеннее Воглино, этот тихий, малолюдный городок, вдруг показалось ему грязной и душной каменной клеткой. Теперь его, словно плененного зверя, непреодолимо потянуло на природу.

В один из тягостных будничных дней Алекс Джонс вернулся домой, уставший от крикливых детей и хамоватых водителей, норовивших окатить его грязной водой из лужи. Собираясь немного вздремнуть, он принял прохладный душ и устроился читать в кабинете. И тут руки его сами потянулись к ящику стола, где лежало письмо от Линд, и набрали указанный на визитке номер.

После нескольких безответных гудков сработал автоответчик на английском языке: «Благодарим вас за звонок в „Закриссон Фарма Кемикал“. Вы позвонили в офис Йоханнеса Закриссона, генерального директора компании. В настоящее время секретарь не может ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала, и мы вам обязательно перезвоним. Спасибо». Пропищал сигнал автоматической связи, и Алекс Джонс уже было приготовился записать первое в своей жизни сообщение на автоответчик, но неожиданно раздались частые гудки. Соединение прервалось.

Алекс Джонс терпеливо подождал, пока секретарь Закриссона перезвонит ему. Он хотел выдержать паузу хотя бы в полчаса, а уж потом, если результата не будет, еще раз позвонить самому. Но что-то подсказывало, что у таких людей, как Закриссон, даже секретари могут быть слишком заняты, чтобы отвечать на каждый входящий звонок. Поэтому он умерил гордость и нажал на кнопку повторного вызова. После нескольких гудков снова последовал сброс.

«Надо же, теперь и автоответчик не отвечает! Пробиться к нему в офис сложнее, чем на прием к министру», – недобро усмехнулся Алекс Джонс, хотя происходящее понемногу начинало его забавлять. Теперь он сильно засомневался в своем поспешном желании провести день-другой в качестве гостя у Закриссона, но из упрямства решил попробовать дозвониться ему в третий раз. Пока он ждал соединения, секундная стрелка его наручных часов, лежащих на письменном столе, неспешно шагала по циферблату, каждым шагом отмеряя пределы его терпения. Этому созерцанию не суждено было продлиться слишком долго – из трубки послышался приятный женский голос:

– Офис Йоханнеса Закриссона. Здравствуйте, чем я могу вам помочь?

Алекс Джонс сделал глубокий вдох и решительно произнес:

– Здравствуйте, мне нужно поговорить с… мистером Закриссоном. По личному делу.

– Представьтесь, пожалуйста. – Голос секретарши доносился до него глухо, будто через толстый слой ваты.

– Доктор Александр Джонс.

– Спасибо, доктор Джонс. Герр Закриссон ожидает вашего звонка?

Алекс Джонс мысленно чертыхнулся. Он совсем забыл, что в Швеции к мужчине обращаются «герр».

– Нет. Думаю, что нет.

– Тогда я рекомендовала бы вам позвонить по этому номеру через пару дней. Герр Закриссон только что уехал на деловую встречу в Мальмё. Вернется не ранее завтрашнего вечера.

– Понятно, а могу я в таком случае… – Алекс Джонс оборвал себя на середине фразы, запоздало осознав, как двусмысленно прозвучит его просьба, но все же продолжил: – Могу я как-то связаться с его женой?

Секретарша, по-видимому опешив от такой дерзости, попросила подождать, пока она свяжется с другим офисом, и переключила звонок в режим ожидания. Из трубки полились звуки концерта для органа с оркестром. Что-то заупокойное, наверное, Kyrie[20 - Kyrie eleison («Господи, помилуй») – молитвенное песнопение в составе католической мессы.] из моцартовского «Реквиема». Траурная мелодия неприятным образом давила на слух. К счастью, дослушивать концерт до конца Алексу Джонсу не пришлось. Музыка смолкла, и на смену ей пришел низкий мужской голос, говорящий с грубым акцентом.

– Здравствуйте, вы хотели поговорить с фру Закриссон? – спросил он, слегка шепелявя и грассируя «r» на северогерманский манер.

– Да, именно так.

– Сожалею, в настоящий момент это невозможно.

– Понятно, но… Меня зовут доктор Александр Джонс. Пожалуйста, уточните у… фру Закриссон, не сможет ли она поговорить со мной прямо сейчас. Это очень важно.

– Простите, доктор Джонс, – голос секретаря сильно искажался помехами, – сейчас она не может подойти к телефону. Я передам ей, что вы звонили. Все остается в силе на пятницу?

Алексу Джонсу показалось, что конец реплики он расслышал как-то неправильно, и потому решил переспросить:

– Простите, что значит «на пятницу»?

– Насколько мне известно, вы приезжаете в Уотерфол-Хаус в пятницу, – спокойно пояснил секретарь, привыкший к необходимости повторять одну фразу по нескольку раз. – У вас есть открытая виза?

– Да, виза у меня есть, только…

– Очень хорошо. – В трубке опять что-то зашуршало. – Фру Закриссон обязательно свяжется с вами позже. Спасибо за ваш звонок.

Во время всего разговора Алекс Джонс старался сохранять невозмутимость, хотя это далось ему с некоторым трудом. Он и сам не мог объяснить почему, но нежелание Линд общаться с ним напрямую вызывало у него скорее азартное любопытство, нежели раздражение. И после недолгого раздумья он понял, какого плана следует придерживаться. «Подожду, пока она объявится сама, – решил Алекс Джонс. – До пятницы еще далеко».

Впрочем, не успел он отложить телефон в сторону, как тот вновь привлек его внимание настойчивой вибрацией. Алекс Джонс было решил, что это Линд выкроила для него время в своем напряженном графике, но звонил совсем другой человек. Раздраженно вздохнув, Алекс Джонс поднес телефон к уху и поздоровался.

– Здравствуй, Алекс. Как ты поживаешь? – прозвучал мягкий, звенящий голос Виты Черновой.

Алекс Джонс машинально перевел взгляд на настольный календарь с корпоративным логотипом фирмы-конкурента, и лицо его озарилось пониманием. Ну конечно! Сегодня понедельник, седьмое марта, и Вита наверняка звонит ему, дабы деликатно намекнуть, что завтра она, как любая женщина, будет рада услышать теплые поздравления в свой адрес. Вот только с выбором поздравителя она безнадежно ошиблась.

Виту Чернову, дочь историка-египтолога и внучку заслуженного изобретателя в области горного дела, Алекс Джонс знал еще с университетских времен – они оба состояли в студенческом научном кружке. Так уж вышло, что Вита сама напросилась к нему в напарники и на протяжении нескольких лет писала за него обоснования и тезисы ко всем научным работам. И пускай теперь в областном бюро судебно-медицинской экспертизы, где она трудилась экспертом судебно-гистологического отделения, ее называли Виолеттой Евгеньевной, для Алекса Джонса она навсегда осталась просто Витой, девочкой-младшекурсницей, смотревшей на него влюбленным взглядом из-под длинной белокурой челки.

Он тоже любовался Витой бесхитростно и беззазорно, как очаровательным созданием, которое украшало своим присутствием каждое собрание их научного кружка. В ней было идеально практически все: и миловидное лицо, и большие, полные наивной доверчивости глаза, и модная заграничная одежда, и трепетная душа, и мысли. Но, видимо, чего-то все-таки недоставало, и влюбиться в нее, как это сделала половина университетских парней, Алекс Джонс не смог. Они остались просто друзьями. Точнее, это он дружил с Витой, пока она страдала и мучилась от неразделенных чувств, никак не находя в себе смелости оставить его навсегда. Так что и после окончания университета, даже обзаведясь семьями, они продолжали изредка общаться: поздравляли друг друга с праздниками, пару раз виделись на встречах выпускников.

И вот когда Вита рассталась со своим мужем, а потом неожиданно переехала в Санкт-Петербург, первым, кому она позвонила, чтобы сообщить эту новость, был Алекс Джонс. По странному совпадению на тот момент он месяц как находился в разводе и был настолько подавлен этим событием, что сразу же пригласил Виту на ужин. Безобидная встреча в одном из питерских баров закончилась тем, что они оказались в объятиях друг друга. Напрасно Алекс Джон пытался деликатно убедить Виту, что их близость была большой ошибкой. Она восприняла случившееся как шанс перевести их дружеские отношения в другую плоскость. Впрочем, с тех пор ей ни на шаг не удалось продвинуться в этом направлении.

– Алекс, ну что же ты молчишь? – спросила Вита с непонятной нервирующей интонацией. – Где ты сейчас? Я тебя не отвлекаю?

– Нигде, то есть дома. Я как раз собирался спать, – соврал Алекс Джонс и, прикрывая рот ладонью, демонстративно изобразил зевок.

– Извини, если помешала… – Когда Вита волновалась, ее голос становился тоньше и выше. – Знаешь, я тут подумала, почему бы мне не приехать к тебе? Попили бы чаю с тортиком, поболтали. Я так давно тебя не видела.