Snow Job: Большая Игра

– Он очень милый, – я вежливо, по-британски, даю понять, что это совсем не мой тип.

– Ну, так что, Ричард когда-то приглашал тебя куда-нибудь? – выпаливает Софи, покачиваясь на каблуках в такт музыке.

– Мы часто куда-нибудь ходим вместе, – сухо отвечаю я.

– Я имею в виду… вы… это самое? – спрашивает она шепотом с особенно аристократическим произношением.

– Чего?

– У вас было это? – Софи с загадочным видом трет один указательный палец об другой.

– Это?

– Я имею в виду… секс, – шепчет она.

– Ах это… нет, мы просто друзья, – говорю и вижу, как при моих словах на её аристократичном лице отобразилось облегчение, – но он трахает практически всё, что движется, – цинично добавляю я.

– Как? – недоумевает она, хлопая ресницами. Её губы нервно подрагивают.

– Его философия: заниматься сексом как можно больше до того, как постареет и больше не сможет, – вещаю я, подспудно понимая, что Алекс закрутил интрижку со мной, возможно, по этой же причине.

– Вот как, – комментирует она озадаченно, начиная трезветь. – Где же он их всех находит?

– Да повсюду. Интернет, клубы… его студентки.

– Ах да, он же преподает, конечно. Мне как раз предложили преподавать, – говорит она, отхлебывая какого-то пойла из пластикового стаканчика.

– И где же? – спрашиваю я для поддержания беседы.

– Вроде бы Магдален Колледж в Оксфорде, – говорит Софи, вытаскивая откуда-то свой мобильник. – Они мне звонили во время королевских скачек – я толком не расслышала и теперь не могу найти их номер. Он был где-то тут! – покачиваясь, восклицает она, неумело пересматривая список входящих.

– Видно тебе это сильно надо, – бросаю я скептическую ремарочку.

– Мне твои ехидные замечания на фиг не нужны, – Софи неожиданно взрывается, – нельзя же всем быть такими идеальными как ты!

Я смотрю на нее, круглыми от удивления глазами, которые быстро наполняются слезами от несправедливости и гормональных изменений… Они все в этом городе ненавидят меня.

– Извини, – еле сдерживаясь говорю я и бегу подальше от этой сучки в ванную, в надежде умыться холодной водой и как-то успокоиться… Но ванна оказывается занятой и у двери толкучка из пьяного, так называемого высшего общества.

Сделав несколько глубоких вдохов и расправив плечи, я пробираюсь на кухню к Ричарду.

– Как блины? – спрашиваю я, как ни в чем не бывало.

– О, привет! Как вечеринка? – дружелюбно любопытствует он.

– Там по ходу народ набухался и скоро, по-видимому, будет валяться в блевотине.

– Типичные англики, – ухмыляется мой наполовину британский друг.

– Я лучше пойду домой…

– Подожди, – Ричард вдруг откладывает свои поварешки, – давай я тебя провожу.

– Это же твоя вечеринка, там твои новые коллеги. Я и сама могу добраться, не парься, – говорю я, надеясь побыстрее отсюда свалить.

– Они все равно завтра ничего не будут помнить, – улыбается он. – До твоей квартиры всего минут пятнадцать пешком. Я еще успею вернуться. Подожди пару минут. Я сейчас тут всё повыключаю, – говорит Ричард, отставляя сковородку.

– Ок, – невольно соглашаюсь я.

– Если хочешь, можешь подождать на балконе, – он открывает дверь на миниатюрную верандочку с видом на стройку, над которой возвышаются четыре мрачные трубы электростанции Баттерси.

Легкий дождик обволакивает моё лицо. В Биаррице, кажется, это называется «чиримири». Очень подходящее слово… эта изморозь поглощает мою душу…

Тусклый свет тонет во влажном воздухе. Точки света в лужах становятся тенями. Музыка звучит всё дальше и дальше.

Где-то там люди бездумно веселятся, но для меня тут только мрак. Мне здесь не место… Кто же и за что меня после этого будет судить?

Фиолетовые, желтые и красные цветы манят меня куда-то в бездну. Их насыщенный аромат зовет прилечь на их цветочном одеяле.

Если так ужасна смерть и так сильны законы природы, то как же одолеть их, когда не победил их теперь даже тот, который побеждал и природу при жизни своей, которому она подчинялась…

Больше не будет боли. Никакой боли… никогда.

– Ты уверена, что обойдешься без танцев на столе? – шутливо спрашивает Ричард, вваливаясь на балкон.

– Нее… – мямлю я, возвращаясь в реальность.

– Ну что, пойдем?

– Угу, – я смотрю на свои бледные, холодные ладони и снова на дьявольские рога электростанции – такие манящие своей чудовищностью.

– Мне, правда, жаль, что ты потеряла работу, – мягкий голос Ричарда звучит будто издалека, но каким-то образом достигает моего сознания, – когда умер мой отец, мне казалось, будто разверзлась огромная черная дыра и засосала туда все мои чувства. Моя жизнь остановилась. Она всегда будет поделена на две половины – до и после его смерти. Я не могу вернуть своего отца, но ты можешь найти новую работу. Легко. Ты умная, настойчивая, целеустремленная и уверенная, и ты – боец, даже если сейчас этого не осознаешь. – говорит он, опираясь своими мускулистыми, пахнущими сливочным маслом руками рядом со мной на перила балкона.

– Я – умная и настойчивая? – искренне недоумеваю я с отпавшей челюстью, и до меня тут же доходит, что весь мой рот темно-бордового цвета.

– Это нормально, что у людей от красного вина темнеют зубы, – Ричард говорит, как бы невзначай.

– Это же некрасиво как-то, – смущаюсь я.

– Ты всё равно останешься моим другом, даже если у тебя все лицо покроется крапинками, – дразнится он, направляясь к выходу, – хотя ты и знаешь, как я отношусь к алкоголю.

– Он разрушает столбовые клетки мозга, – бубню я, одевая по дороге свой плащ.

– Это как минимум, – говорит Ричард, выходя на мокрую улицу. Его волосы намокли под дождем, и теперь они выглядят как горшок вокруг его массивного лица.

– Как там твоя преподавательская деятельность? – спрашиваю его, проходя по ярко-освещенному мокрому мосту через Темзу.

– Господь с тобой, учебный год уже месяц как закончился. Ну, там были неплохие выпускные в наших обычных клубах типа «Мовида», «Чайна уайт»…