Snow Job: Большая Игра

– Да, чем могу помочь? – отвечаю я, возвращаясь с утренней пробежки.

– Меня зовут Кара, я рекрутер. Мой клиент – крупный европейский банк – ищет специалиста по продажам финансовых продуктов российским клиентам. Вы же этим занимаетесь в Леман Бразерс?

– Ну, я работаю с разными клиентами и российскими в том числе, – отвечаю я деловым голосом, скрывая свое волнение.

– Отлично. Это срочная вакансия. Вы бы могли завтра встретиться с их главой отдела продаж?

– Да, думаю, что смогу, – говорю я, сдерживая порыв радости.

– Хорошо. Я скоро вышлю вам детали, – говорит Кара, удлиняя гласные как большинство итальянцев.

– Fantastico, – отвечаю я с той же интонацией.

– Вы говорите по-итальянски?

– Si, ho fatto il mio master in Milano[10 - Да, я училась в Милане (итал.) – примеч. ред.], – я констатирую очевидный факт, для любого, кто прочитал мое резюме. Тем не менее, мне нравится с ней общаться, и у нас, похоже, даже есть парочка общих знакомых.

– Magnifico! Senti[11 - Отлично! Слушай (итал.) – примеч. ред.], судя по твоему резюме, ты идеально подходишь на эту роль. Давай-ка я постараюсь организовать вам ланч с Бруно, – говорит она.

– Это было бы замечательно! – восклицаю я.

– Bene, сделаю все, что смогу.

– Grazie, Кара, – говорю я вся на подъеме. Пообедать с потенциальным работодателем – это уже серьезная заявка на успех. На кого попало он не будет тратить время.

Всего полчаса спустя моя новая подруга присылает сообщение, подтверждающее завтрашний ланч с начальником отдела продаж Бруно Фюссли в модном ресторане «Четыре сезона».

Это значит, что сегодня мне придется пропустить тренировку в зале. К встрече с такими серьезными дядечками лучше быть хорошо готовой. Нужно узнать, как можно больше информации лично о нем, о банке, конечно, быть технически подкованной на случай вопросов из области финансовой инженерии и деривативов.

Но мужчине лет сорока с лишним, с хитрыми голубыми глазами, в дорогом костюме, похоже, все это совсем не интересно.

Бруно – высокий, лысый, спортивного телосложения, с гладко выбритым лицом, он нескрываемо горд быть тем, кто он есть. С сильным немецко-швейцарским акцентом он вальяжно заказывает бутылку шардоне, чтобы дополнить наше рыбное блюдо дня.

– Сколько денег вы заработали для банка в этом году? – простодушно спрашивает он, пристально глядя на меня.

– Около двенадцати миллионов долларов, – не моргая отвечаю я, называя ему достаточно хорошую сумму, чтобы было интересно продолжать разговор.

Бруно собирается задать следующий вопрос, но, к счастью, в этот момент приносят нашу еду.

– En Guete[12 - Приятного аппетита (швейцарский нем.) – примеч. ред.], – я намеренно произношу типичное швейцарско-немецкое пожелание приятного аппетита.

– Вы были в Швейцарии?

– Я училась в Милане, там недалеко.

– Я родом из тех краев, – говорит он с интонацией кота Матроскина, откидываясь на спинку мягкого белого стула.

– Вы говорите по-итальянски?

– Немного. Но давайте продолжим по-английски, – говорит он деловито. – Так значит, вы много работаете с Россией?

– Достаточно, – говорю я, соответствуя его стилю и ритму общения, чувствуя, как моя шелковая блузка липнет к потной спине.

– Ваш банк кредитует большие местные корпорации? – задает он самый скользкий вопрос, когда дело касается России.

– Ну, когда как, – лавирую я.

– То есть? – спрашивает он, методично разрезая свою рыбу.

– Ну, если кредитование – составляющее большой структурной сделки.

– Наверняка, это более выгодно.

– Конечно. Обычный долларовый кредит стоит 3–5 %, а если он встроен в структуру, то легко может стоить 50 % и больше.

– У русских банков и корпораций есть возможность оценить реальную стоимость структурного продукта?

– Не у всех… и то очень теоретически.

– Интересно, – задумчиво говорит мой потенциальный начальник. – Насколько сложно оценить риски, связанные с благонадежностью российских компаний? – спрашивает он серьезно.

– Это вопрос, скорее, к рисковикам. Они обычно проводят длительный и тщательный анализ.

– А как насчет репутации отдельно взятых собственников?

– Ну, большинство, конечно, начинали с того, что банкротили заводы или другие постсоветские активы с последующей перепродажей на залоговых аукционах.

– И кто же мог позволить себе приобрести обесцененные заводы? – спрашивает Бруно, тщательно пережевывая еду.

– Те, кто мог получить ссуду из банковской системы распавшегося Советского Союза, ну или банка-однодневки… и при этом выжить.

– Что это за банки?

– В начале девяностых государственные расходы проверялись вручную раз в квартал, все банки были все ещё государственными и компьютеров тогда не было.

– То есть любому подотчетному банку достаточно было выдать поддельное платежное предписание и обналичить его, – быстро догадывается он.

– Именно так, – говорю я, пораженная тем, как быстро швейцарец смог понять эту схему, хотя возможно, что современные специализированные структуры используют тот же механизм, – Как говорил Ленин, «самые большие капиталы создаются, когда империи разваливаются или создаются».

– К сожалению, они не так часто разваливаются, – цинично замечает он, бросая взгляд на дорогие швейцарские часы на своей ухоженной волосатой руке. – Так какими продуктами вы чаще всего торгуете с вашими клиентами в России?

– Да все подряд: акции, облигации, форекс, нефть, металлы, товарное сырье, структурные ноты…

– Структурные ноты? – с энтузиазмом переспрашивает он. – Наша глава казначейства в Москве, Валерия Кирилова, очень дружит с управляющим одного крупного фонда в России. Они вроде ходили вместе в одну школу или что-то типа того. Там сейчас висит очень интересная сделка, но её нужно провести через наш внутренний контроль – получить разрешение юристов и рисковиков.

– Ох, я на этих разрешениях собаку съела! – восклицаю я, понимая, что это мой шанс. – Если всё правильно подготовить, то это достаточно гладкий процесс. Конечно, десять и больше процентов накрутки на таких сделках – очень сильный аргумент.

– Похоже, вы действительно понимаете, как работает бизнес с Россией, – констатирует Бруно, – Наш отдел продаж в Москве очень нуждается в новом активном сотруднике, способном глобально мыслить, – он говорит, пристально смотря мне в глаза. – Мы предлагаем очень выгодный пакет и полную поддержку переезда в Москву.