Святые из Ласточкиного Гнезда

Дэл оперся на лопату и закрыл глаза.

– Видел, как подбежал еще один человек, открыл дверцу с той стороны и начал отгребать кукурузу. В синей рубахе.

Хики вмешался:

– И нас ты тоже видел?

Дэл постарался восстановить картинки в голове. Зрелище очень походило на сон, готовый вот-вот ускользнуть.

– Да.

Хики сказал:

– Не понимаю, как такое может быть. Тебя ж с головой засыпало!

– А еще что? – настаивал Вут.

Дэл припомнил:

– Мо ничего не делал: стоял и сигарой дымил. А ты, Хики, кричал: «Эй! Эй!» – так же, как потом, когда я уже в себя пришел. И в грудь меня колотил.

– Хм… – протянул Вут.

Хики поежился:

– Вот черт, а. В жизни такого не слыхал.

Вут заявил:

– Мне бабушка рассказывала, как у нее дядя заболел. Ну, поболел да и помер. А потом, говорит, очнулся – прямо когда его уже совсем в гроб укладывать собрались. И рассказывал еще, что всех родных видел, тех, кто уже давным-давно помер: встали все у его кровати и стоят.

Какое-то время они швыряли кукурузу молча, а когда прервали молчание, разговор пошел уже о чем-то другом, не о случившемся.

Дэл навострил уши, когда Вут сказал:

– Брат письмо прислал: говорит, работу можно найти кое-где на скипидарных фермах. Про одну такую написал – Ласточкино Гнездо называется, где-то к востоку от Валдосты.

Хики возразил:

– Этих ферм хватает и тут, и во Флориде. Та еще радость. Житуха там не из легких.

– Поди уж не хуже, чем на Саттона работать, правда же, Дэл?

Тот спросил:

– Интересно, берут они там работников?

– Может, и берут, – пожал плечами Вут. – Ты ведь уже имел дело со скипидаром, да?

Это была правда. Да что там – у Риза вся семья со скипидаром работала, сначала дед, а потом отец.

Он ответил:

– Так, самую малость, – и умолк.

Он чувствовал, что у него кружится голова, и как-то странно кружится, но мысли были заняты Мо. Дэлу не верилось, что тот не предпримет новой попытки. К концу дня последний бункер был пуст, и хозяин появился вновь, жуя на ходу жареную свиную отбивную.

Он оглядел их работу, ткнул пальцем в Дэла и сказал:

– Завтра кукурузу привезем. Я хочу, чтобы ты слазил еще разок в эти бункеры, во все три, да проверил, всё ли в порядке. Почисти там все хорошенько, а потом снова будем зерно засыпать. Пожалуй, это теперь будет твоя постоянная работа. Что скажешь?

Дэл махнул рукой с таким видом, будто ему все нипочем.

Саттон сказал:

– Ну ладно. По домам.

Дэл вернулся к себе в хижину и улегся на кровать. Он знал, что в бункер больше не полезет ни за что на свете. Но рвать когти, пускаться в бега – это тоже было не по нему. Не к лицу как-то, словно он какой-то слабый, перепуганный, никчемный слюнтяй. В наши дни имя и репутация – это все, что человек может надеяться сохранить. И все же Дэл решил, что лучший выход – ускользнуть под покровом темноты. А что там подумает о нем Мо Саттон или кто-нибудь еще, не один ли черт?

Наступила ночь, черное покрывало окутало все вокруг, и тогда Дэл стал собирать немногочисленные пожитки, запасные брюки и рубашку. Ни бобов, ни венских сосисок у него больше не было, но кукурузного хлеба еще немного осталось. Дэл завернул его в припасенную оберточную бумагу и сунул в жестяное ведерко, которое прихватил на одной из ферм, где работал раньше. Привязал ведерко за ручку к ремню, чтобы не таскать в руках. Хотел бы он иметь такую флягу, как у Вута, но хотеть не вредно. Он похлопал себя по карману рубашки, убедился, что Мелоди на месте, достал из-за двери дробовик и перекинул кожаный ремешок через плечо.

Риз беззвучно, как закатное солнце по небу, выскользнул наружу и прикрыл за собой дверь. Слева от него была хижина Бейкера, за ней – Таттла, напротив через дорогу – Джонса… В сущности, его тут ничто не держит. Люди неплохие, ничего не скажешь, но пора и честь знать. Дэл постоял на крыльце, пока глаза не привыкли к темноте и не стали различать залитую лунным светом дорожку: светлую, кремового оттенка полоску песчаной земли, ведущую вперед, а куда – он сам толком не знал. Знал только одно: если останешься здесь, расплаты не миновать. И он двинулся в путь, время от времени поглядывая на ночное небо, усеянное звездами, и на низко висящую медовую луну.

Пару дней он скитался, и как-то раз ему стало жарко – пить захотелось, да и проголодался слегка. Он заметил маленький магазинчик и, войдя внутрь, увидел за прилавком молодую продавщицу – она обмахивала лицо обрывком ежедневной газеты. Дэл взял пачку крекеров «Набс», а потом, подойдя к автомату в углу, бросил в него пятицентовую монету и достал бутылку холодной колы. Открутив крышку, он подошел к прилавку, чтобы расплатиться за крекеры. Девушка была настоящая красотка. Она наклонилась вперед, и ее грудь, подпертая скрещенными руками, показалась в вырезе цветастого платья, а глаза между тем мерили Дэла долгим взглядом. Бойкая, в этом ей тоже не откажешь.

Девушка сказала:

– Что-то я тебя раньше здесь не видела.

– Да я так, мимо проходил.

Запах сладкой пудры с легкой примесью пота ударил ему в нос. Но ни привлекательность продавщицы, ни ее явная заинтересованность почему-то не вызывали у него обычной реакции. Она моргнула и подняла бровь.

Дэл опустил взгляд и спросил:

– Сколько?

Она как будто обиделась.

– Эй! Я не из таких.

Он указал на крекеры:

– За это.

Щеки у девушки порозовели. От смущения, а потом от досады ее лицо стало совсем уж открытой книгой – читай не хочу.

Она недовольно нахмурилась и буркнула: