Пленники вечности

– Идет, но от имени Игоря. Разыгрывает ничего не понимающего погранца.

– Так может – в момент контакта с нами это Игорь и есть? А «гость» затаился где-то в уголке, наблюдает?

– Нет, – покачал головой Герман. – Уж это мы можем знать наверняка. Есть масса мелких огрехов в его имитации. И не только на уровне микропластики. Игорь в данном случае – лишь носитель, своего рода зомби с хитрой начинкой. Голем эдакий.

– Парня жаль. Говорю честно, хотя погранцов и недолюбливаю. Правда, это к делу не относится.

– Это уж точно, – полковник с сожалением отставил пустую пластиковую бутылку и тоскливо посмотрел на часы. – Одним словом, плохо мы знаем, что он еще может выкинуть. Посему – слушай приказ. Заходить к нему ты должен лишь вместе со своей Тенью. Есть мнение, что вдвоем вас даже сатане с толку не сбить. Очень авторитетное мнение. Для такой работы мы тебя и готовили… Дальше. Записывать буквально все. На магнитные и оптические носители, ручкой в блокноте и так далее. В остальном – по обычной программе, как с особо опасным.

– А он не буйный?

– Что ты, – отмахнулся полковник. – Очень милый и интеллигентный парень, умеющий усмирять беса и подпевать церковному хору.

– Задача моя просто наладить первичный контакт? Или прямо быка за рога – где триста пятьдесят граждан федерации, откуда он сам и так далее?

– Пока – наладить общение.

Стае грустно посмотрел на кипу материала, свалившегося на него, что называется, как снег на голову.

– И все же – при чем тут вторая группа пропавших? Кто они, что общего между исчезновениями, кто отбирал. Опять Тени? Какой-нибудь общий психотип?

– Как бы это смешно ни звучало, – сказал Герман, – мы первоначально связь проворонили. А заметили ее милиционеры, работающие в разных концах страны по своей обычной рутинной программе поиска пропавших без вести. У всех из второй группы за полгода до исчезновения появились странные интересы.

– Какого свойства?

– Оружие и снаряжение. Ничего особенного – никакого гексагена или бактериологии. Просто – двустволки, пистолетики, даже охотничьи арбалеты. Ну, и там палатки, байдарки, спальники – в общем, стандартный набор браконьера. Правда, патронов некоторые гребли – как на войну. Всплыло десятка два числящихся в розыске автоматов и один ручной пулемет. Всплыло и вместе с «потеряшками» уплыло в никуда. У ментов весь ворох материала изъяла контрразведка твоя любимая, помусолила на предмет попытки создания незаконного вооруженного формирования, но быстро остыла. Никакой связи между людьми, «висяки» сотнями – словом, попал материалец к дяде Саше на стол.

– А уж мой вострый ум тут же сопоставил это дело с «фестивалем».

– Прямой связи нет, но… Да, отмахнуться тут нельзя.

– Кстати, – буднично сообщил Герман, не столько для Стаса, сколько для начальника, – я тут малость инструкции нарушил.

– Опять, – побагровел полковник. – Сильно нарушил?

– Лет эдак на пяток с конфискацией. Или – на одну автомобильную катастрофу, – мило улыбнулся очкарик.

– Говори толком, капитан.

– Подсунул «гостю» одну фотку из «потеряшек».

– Ах ты…

Полковник некоторое время пытался побороть обуревающие его чувства.

– Ладно, потом с тобой разберусь.

– Он рисовать начал, – докончил Герман.

– Вот и связь нарисовалась, в самом прямом смысле слова.

– Пулей туда, – прорычал полковник. – Рисунок ко мне на стол. Оба пошли, шалопаи.

Герман и поспешающий за ним Стае выскочили в коридор. Очкарик открыл зеленую дверь, за которой обнаружился первый из увиденных Пшибышевским в конторе мужчин в полувоенной форме и с автоматом. Охранник склонился к селектору, ответил «есть» и отпер собственным ключом еще одну могучую дверь.

На камеру место заключения «гостя» совсем не походило. Скорее уж, на гостиничный номер средней респектабельности. Две комнатки и санузел. Камеры под потолком, телевизор, какая-то вполне приличная мебель.

Сам погранец спал.

Стае на миг замер, глядя на самого обычного парня в санаторской пижаме. Герман взял со стола лист с рисунком, обшарил глазами комнату, взял со стола канцелярскую скрепку, покачав головой и шепнул:

– Пошли, пущай дрыхнет. Они вышли.

Герман без долгих объяснений сунул охраннику под нос скрепку и дал звонкий щелбан.

– С тебя пузырь, растяпа. Узнает дядя Саша – назад в РУОП улетишь быстрее ласточки.

Полковник ждал их, нервно вышагивая по комнате.

– Сличай, Герман, – приказал он и стал барабанить по спинке стула. Таким возбужденным его Стае никогда не видел.

Прошло минут десять под шорох бумаг, после чего послышался ровный голос Германа:

– Он. Елисеев Николай, слесарь второго разряда из города Владимира, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, одна погашенная судимость за избиение собственной жены.

– «Потеряшкин» портрет, – задумчиво протянул полковник, рассматривая мастерски выполненный рисунок, и косясь на фотографию в деле. – Значит, не подвела меня интуиция.

Стае молча набрал воды и включил электрочайник, снова закурил. Герман, видя, что полковник ушел в себя и не вернулся, подошел к напарнику:

– У тебя есть еще вопросы по второй группе пропавших?

Стае кивнул.

– Что еще нашли менты? Чую – не зря они носом землю рыли.

Герман уважительно выпятил губу.

– Не любим мы признавать за ними настоящую хватку, а зря. Наследие тоталитарного прошлого, понимаешь, времени господства всесильного комитета.

– Короче давай, философ.

– Откуда-то у всех «потеряшек» взялись средства на покупку этого самого снаряжения. Не сильно много они потратили, но все же больше среднестатистических зарплат.

– Образцы денег изъяты из обращения?

– Обижаешь. Изъяты еще до нас, но там ничего интересного. Деньги как деньги, не фальшивые. Интересны не они сами по себе, а то, на что их на черном рынке выменивали.

– Ну же, не томи.