Мгновения Летнего Сада. Переиздание

Великолепной пейзажной частью Летнего Сада сияли бликами солнца Порфировая ваза и Карпиев пруд, по водной глади которого вальяжно плавала пара белых лебедей – Руслан и Людмила, названных так в честь героев одноимённой поэмы Александра Сергеевича, предков которых поселили здесь ещё при Петре I. Какой-то бойкий мальчишка на самом бережку пруда, бегал по каменному пандусу и раскидывал кусочки хлеба привлекая лебедей и уток. Неподалёку от него на белой лавочке укрывшись от яркого солнца зонтиками, сидели две молодые барышни. Точнее одна из них совершенно точно была барышней, а другая из прислуги, по все видимости – гувернантка. Она что-то рассказывала барышне, и та заливисто хохотала. Из-под её лёгкой белоснежной шляпки выбивались светлые локоны вьющихся волос, которые при каждом взмахе головы игриво качались. Барышня легко постукивала себя по плечику сложенным веером, служащим в это время года скорее аксессуаром стиля, нежели необходимостью.

– Шилякин, вы так шею свернёте.

Два молодых человека в юнкерских мундирах шли по мощёной дорожке между прудом и рядом лавочек, на одной из которых сидели две девушки. Данила – один из юнкеров, то и дело кидал украдкой взгляды на барышню, явно любуясь прекрасным её обликом.

– Я потом ротмистру буду объяснять, что Его Величества юнкер Шилякин геройски пал в неравном бою с весеннем разбушевавшемся либидо? – второй юнкер, с едва пробивающимся, но явно лелеемым светлым пушком усиков, бодал локтем первого. – Да и потом – это не вашего поля ягода, Шилякин.

– Блихер, а вот Вы по всей видимости профессор ботаники. Хорошо разбираетесь в сортах ягод, но что-то мне подсказывает, что именно как свинья в томатах.

– А причём тут томаты? – Симеон Блихер потупил взор одёргивая Данилу.

– А при том, уважаемый ботаник, что томат – это ягода. И, судя по всему, я прав, вы можете их есть, но не подозреваете, что едите ягоду, ровно, как и свинья.

– Ну допустим не свинья, но всё же, это же графиня, обожаемая дочурка графа фон Литке. Юлиан Петрович её холит и лелеет.

– Сём, прекрати, я просто полюбовался красивой дамой. Пошли быстрее, у нас увольнение через час закончится, а нужно ещё успеть зайти к маменьке.

Шилякин крайний раз взглянул на даму.

– Матвей! – звонкий девичий голос разорвал окружающую идиллию Летнего сада, поднимая с пруда вальяжно плавающих там белых лебедей.

Данила смотрел на кричащую фон Литке. Из руки дамы выпал веер, её полный ужаса взор был направлен в сторону пруда, туда, где совсем недавно мальчишка лет восьми кормил хлебом лебедей. Паренька не было на его месте, а по воде расходились круги и разлетались капельки брызг от взлетающих птиц. Реакции Данилы мог бы позавидовать самый титулованный спринтер. Ещё не успев осознать происходящее, он метнулся в сторону воды. Мальчишки видно не было, но видя расходящиеся круги на воде, Данила, не думая ни о чём, прыгнул в пруд. За пару лет прошедшего обучения в училище любой прилежный в учёбе юнкер уже имел навыки в действии быстром и обдумываемым по ходу событий. Вода была очень холодна, какой и положено ей быть в апреле в Петербурге. Грудь сразу же сжало, кожу обожгло холодом, мышцы начали каменеть. И это у взрослого подготовленного мужчины, что же там говорить о мальчишке. Данила раскрыл глаза в воде и увидел барахтающегося в зеленоватой мутной толще паренька. Он подплыл к нему сзади, как учил инструктор по плаванию, подхватил его левой рукой под руки и правой сделал несколько резких гребков. Выплыв на поверхность, Шилякин перевернулся на спину и подплыл к каменному пандусу берега. Мальчика кашлял, булькая водой – успел-таки наглотаться. На пандусе уже протягивал руки Симеон Блихер. Данила передал мальчишку однокашнику и сам выбрался на берег. Рядом голосила барышня и охала гувернантка.

– Матвей! Матвеюшка! Братик! – барышня наклонилась над ребёнком, тот кашлял, отхаркивая воду.

Ничего страшного не случилось, подумал Данила, просто промок, испугался, немного наглотался воды – это не страшно. Главное, чтоб не заболел, питерское солнце обманчиво, лёгкий ветерок и становилось зябко, а мальчишке много не надо.

? Мадам, его нужно срочно раздеть, обтереть и укутать в сухое, упаси господь воспаление лёгких.

? Есть чем обтереть? – спросил Шилякин гувернантку.

Та в ответ хлопала глазами прикрывая руками рот, но при этом продолжая охать.

? Мадам, Вы меня слышите?

? Поля! Очнись! – барышня первая пришла в себя и взбодрила служанку тычком локтя в бок.

? Быстро принеси из корзинки рушник!

Но Поля явно пребывала в шоковом состоянии, и Данила сам побежал в сторону лавочки, на которой стояла плетёная корзинка. Внутри между кувшинчиком и какой-то выпечкой Данила вынул расшитое полотенчико. Лучше, чем ничего. Когда юнкер вернулся к берегу, паренька уже поставили на ноги и раздели. Шилякин принялся растирать тщедушное тельце мальчишки. Закончив обтирание, Шилякин начал срывать с Блихера его китель, свой был естественно мокрый. Он укутал паренька в мундир и обратился к графине.

? Сударыня, Вы далеко живёте? Мальчишку надо бы побыстрее снести домой в тепло.

? На Васильевском, но у нас совсем рядом крытый экипаж. Кстати, там должны быть одеяла. – она указала ручкой в нежно розовой кружевной перчатке в сторону Марсового поля.

Матвей с мальчиком на руках, без промедления направился в сторону, указанную графиней. На подходе к карете графиня окликнула кучера.

? Ванька, одеяла быстро!

Дремавший на козлах грузный мужичина за озирался и поймав фокус на объекте беспокойства его сна, сноровисто спрыгнул на землю. Из рундука, закреплённого на запятках кареты он вынул пару одеял и распахнул дверцу экипажа перед юнкером в мокрой одежде и маленьким барином на руках. Данила влетел в карету, снял с него мундир Блихера.

? Давайте быстрее!

Юнкер выхватил из рук кучера одно из одеял и обернул им паренька, усадил мальчишку на сидение перед собой выпрыгнул из кареты, в которую тут же бросилась гувернантка Поля. Та явно уже пришла в себя, но продолжая охать принялась виться вокруг мальчишки причитая. Данила протянул китель Блихеру.

? Извини Сём, помялся.

Симеон Блихер брезгливо взял китель, осмотрев его отряхнул и надел.

? Просто спаситель! Вы не представляете, что Вы сейчас сделали. – молодая барышня, мелко моргая, смотрела на Данилу. Того охватила дрожь, ветерок сильно холодил его промокшую форму, прилипшую к телу.

? Не стоит, сударыня. Это мой долг. – дребезжащим от холода голосом ответил Шилякин.

? Господи, да вы весь дрожите! – её глаза, блестя от недавних слезинок, смотрели на юнкера с искренней благодарностью и сочувствием.

? Так, быстро садитесь в экипаж. Иначе заболеет не спасённый, а спаситель. И я просто обязана Вас отблагодарить!

? Не стоит, нам пора в училище, сударыня.

? Не называйте меня так. Зовите просто по имени – Надин. Надин Юльевна Литке. – она приклонила голову и присела в лёгком книксене, но видя, как юнкер было начал открывать рот с целью произнести новые оправдания, сказала:

? И не спорьте! Вам нужно обсохнуть и выпить чего-то согревающего. Предвидя Ваши новые возражения, прошу уволить меня от них. Если хотите, то считайте, что мне стало плохо и Вы, как будущий русский офицер, просто обязаны сопроводить даму.

Данила переглянулся с Блихером, тот явно не желал никуда ехать.

? Шилякин, мы опоздаем на вечернюю поверку, аистом не отделаемся на этот раз.

Данила посмотрел на однокашника.

? Идите, Симеон Карлович. Этот проступок действительно может оставить серенькое пятнышко на Вашей белоснежной репутации отличника.

? Как хотите, Шилякин. Графиня, честь имею. – Блихер приподнял кепи и зашагал в сторону Гренадерской улицы.

? Его Императорского Величества юнкер Шилякин, к Вашим услугам графиня.

? Садитесь уже, Вы весь дрожите, юнкер Его Величества.

Шилякин, подал руку графине и помог подняться в экипаж, затем поднялся сам и захлопнул дверцу.

Дом графа фон Литке стоял на Васильевском острове и представлял из себя большое красивое здание на территории паркового типа, занимавшего половину квартала. В таких домах Данилу бывать ещё не приходилось, но наука этикета, преподаваемая в училище, должна была ему помочь.

– А у юнкера Его Величества Шилякина есть простое человеческое имя? – Спросила Надин Юльевна, стоя в большой зале графского дома.

– Данила Валерьянович, Ваша светлость. – Шилякин покорил себя, за ранее вульгарное обращение «мадам» к графине.

– Прекратите с «вашими светлостями», Данила Валерьянович, просто Надин Юльевна. Сейчас прислуга отведёт Вас в гостевую комнату, там Вы переоденетесь и пока Ваш мундир будет сохнуть я приглашаю Вас поужинать.

Высокий слуга лет пятидесяти с собачьими бакенбардами и брылами выдал Даниле чесучовую белую рубаху, серые брюки из тонкой английской шерсти и рубчиковые домашние туфли.