Нельзя и спрятать от забвенья,
И то немыслимо уму,
Как можно слепо верить в заблужденья,
Скажи, ты рад ему?
Ты рад чудесному спасенью?
Зигфрид:
– А разве я спасен?
Тень:
– Увы, не время верить в искупленье,
И кровью обрамляя путь, отбросив треволненья,
Мы познаем свободу, мы познаем и жизнь без пут,
Едва вступая на тернистый путь,
Мы носимся во тьме, теряя смысл и суть.
Теряем грань мы между небом и землёй,
Мы мечемся меж пропастью и горною стезёй,
Едва оступимся и катимся мы вниз,
К прохладным горным ручейкам,
Мы разбиваемся средь острых плит.
И эти плиты ли для нас,
В последний похоронный час
Становятся надгробьем?
Зигфрид:
– Надгробьем стал мне страх,
Меня тащил в загробье враг,
Какой при жизни мне был другом!
В болоте вяз и топ,
И уговаривал меня, как мог,
Но я из рук костлявых вырвался, я смог!
Тень:
– Из смерти рук не вырвешься, и не надейся,
Оставь её, надежду, и войди,
Хотя, едва ли грех возможно искупить,
Лишь мучиться напрасно,
Но разрываться меж могилой и землёй – вдвойне опасно.
Ложись в могилу и молчи,
Представь, на что же ты потратил жизнь?
На скупость, зависть и богатство,
На блуд, на золото, ты думал всё купить удастся?
Зигфрид слушается Тень и ложится в неглубокую могилу, яму.
Тень:
– Ты ощути, хозяева могил
Все те, кого при жизни ты сгубил.
И голод ли, болезнь?
Иль нищета, иль воинская честь?
Их легион, их и не счесть!
За стариком лежит младенец,
За матерью отец,
Ведь смерть скупа,
Она неважный чтец,
Она не разбирается в годах,