Он губит и коварствует и лжёт,
Живёт в довольном умиленье.
Он жмёт и сеет лишь своё поганое творенье,
Из мёртвых ведь никто уж не встаёт.
Зигфрид:
– Они не умерли, спасти их можно ли?
Тень:
– Увы…
Зигфрид:
– Но почему?
Тень:
– Они и живы и мертвы, как спят,
Но их сердца совсем пусты,
Заброшены, забыты,
И их мечты давно тобой убиты.
И это самый тяжкий грех –
Убить мечту для тех,
Каму даровано родиться в нищете,
Усугубить их положение в тройне,
С ехидной мерзкой на лице улыбкой.
Зигфрид:
– Не знал я. Есть на свете вещи хуже смерти!
Тень:
– О, смерть освобождает от оков,
Особенно от власти дураков.
Идём, предстало ль нам смотреть прелюбодейство,
Когда же дней прошедших свойство
Нас всё зовёт в поход к подножию лачуг,
И подворотен городских,
Где жизнь кипит, где нет и принципов людских.
Где в нищете едва ли мать готова
Второпях вскормить родного сына,
Ведь жизнь её, еда и быт – невыносимы.
Судьба – скотины.
III
Тень и Зигфрид появляются в городских трущобах. Ночь. Тень водит Зигфрида от лачуги к лачуге.
Тень:
– Как короток у жизни век,
Возможно станешь – раб, возможно – человек.
Зигфрид:
– По кругу водишь ты меня…
Тень:
– И этот круг второй,
Порой,
И стоит покружить,
Коль хочется ещё прожить.
Зайдём, здесь не услышишь ты
Весёлый смех детей, увы!
Помимо плесени, печной золы,
Здесь копошатся вши, клопы.