Отпечаток прошлого

Отпечаток прошлого
Дмитрий Максимович Акулич

Прошло уже немало лет после окончания войны, но ее последствия все еще ощущаются в сердцах жителей небольшой деревни.

Ветеран Юрий Лютый с большим грузом трагического прошлого часто испытывает беспокойство, которое мучительно отдается болью. Семья Янченко: трудолюбивый хозяин и энергичная хозяйка. Каждый из них по-своему проживает семейную жизнь. Заботливая Юлия Абрамовская воспринимает все близко к сердцу. Бывший спортсмен Александр Лебедев ухаживает за Юлией. Самая старшая жительница, Валентина Прутик, прожила в оккупации, она очень скучает по своей семье. Петр Жук живет прошлым предателя. Ангелина Ржаная, сильная духом женщина, ухаживает за Валентиной и любит цеплять Петра словами. Каролина Лис пытается уберечь мужа от алкоголя. Болтливый Артем Лис – единственный, кто относится к Петру по-хорошему, как к другу.

Всех этих людей преследует военное прошлое, шрамы не стереть из их памяти. Болезненные воспоминания всплывают на поверхность при различных обстоятельствах.

Дмитрий Акулич

Отпечаток прошлого

1

Со вчерашнего утра все так же небольшие капли осенней мороси обмывали старенькую деревню Борки, что расположилась в широкой низине, вдали от других населенных пунктов. Во влаге стояли ее лесные окраины, широкие поля, округлые луга и старые дома. Канавы вдоль хвойных лесов и пустых полей полнились водой. В такую погоду почти незаметными становятся проплывающие тучи, которые, растворяясь в массе подобных себе, превращаются в одну сплошную скатерть. Только присмотревшись, можно было слегка заметить медленное движение серой массы, что плыла в сторону темной линии высокого леса. Казалось, что мелкий преунылый дождь не собирается уходить до зимы, что серая гладь над головой никогда не отпустит из плена теплое солнце и необъятное голубое небо. Вода легко ложилась на мягкую сырую землю. Прозрачные капли, стекающие с желто-красных листьев, быстро наполнялись, тяжелели и, срываясь, торопливо падали вниз. Темные фигуры зданий хорошо выделялись на яркой палитре октябрьской осени.

Вечерело, когда белый автобус, который выехавший из города час назад, остановился на краю дороги. Дверь открылась, и на автобусную остановку вышел пятидесятипятилетний Юрий Лютый с двумя пакетами в руках.

Остановочный пункт, который был расположен недалеко от перекрестка вдоль главной трассы, веял сыростью и холодом. Невзрачная бетонная остановка, на фоне зеленого бора, выглядела старой. Юрий встал под крышу, проводил глазами уезжающий общественный транспорт, а затем посмотрел на тучи. «Дождь – мужику рожь!» – подумал он и достал из черного пакета темно-зеленый тонкий плащ, чтобы укрыться от непогоды.

Высокий мужчина покинул остановку и свернул на ямистую гравийную дорогу, которая обросла по краям густыми лозовыми кустами. Юрий с одним легким пакетом возвращался домой в маленькую деревню. В настоящее время автобус больше не курсировал в Борки, он высадил Юрия за семь километров от деревни. Так, как все рейсы были отменены, жителям отдаленного населенного пункта приходилось добираться своим ходом.

Юрий Лютый помнил, когда в последний раз автобусы заезжали в его деревню. Это было давно, лет двадцать назад, сразу после войны. Даже сейчас, в непогоду, дорога была не такая, как раньше, поэтому автобусам и легковым автомобилям трудно было по ней проехать. Хорошо, что еще почту и продукты доставляли людям. После войны на дорогу не выделяли больших денег, поэтому от перекрестка путь всегда был разбит тяжелыми тракторами, которые часто вывозили лес, или, в полевой сезон, проезжали этой дорогой к полям. Из-за плохой погоды дорога оседала, вымывались ямы. Новый асфальт класть никто не собирался, а старый уже давно разбился на куски и смешался с песком.

Теперь же, через деревню с восемью жилыми домами, по единственной улице ездили только лесники и аграрии. Районная власть говорила, что улучшит проезд, успокаивала жителей и обещала исправить ситуацию, раз в месяц посылая грейдер на дорогу, чтобы, он хоть как-то улучшил проезд широкой лопатой. А раз в год, в мае, когда над болотистой местностью дожди немного утихали, дорогу присыпали песочно-гравийной смесью, ровняли и утрамбовывали. Но этого хватало ненадолго. Когда для других лето казалось жарким и засушливым, в Борках то и дело гремели грозы. Вся вода уходила в реку, а весной, при таянии снега, река разливалась, выходила с берегов к лесу, заполняла собой болота и канавы. Поэтому, черные торфяные поля засевались в начале лета только ранними культурами. Люди не бросали плодородную землю, которая давала большой урожай в начале сентября.

Усталое тело Юрия Лютого неторопливо сокращало нелегкий путь домой. За первым же поворотом, за его спиной, скрылась серая автобусная остановка, старый перекресток спрятался за высокими деревьями и густыми кустами. Юрий старался обойти мелкие мутные лужи, которые не оставляли ни метра ровной поверхности по всей ширине дороги. Голубоглазый мужчина все больше прижимался к обочине, ступая высокими черными ботинками в грязь. Тихо хлюпала под ногами. Дождевая вода стекала по темно-зеленому капюшону, перед задумчивым вытянутым лицом падали чистые капельки туч. Морщинистое, белое лицо ощущало касание прохладного воздуха, спрятанные руки грелись под плащом.

Юрий Лютый смотрел только вперед и, в такие моменты бездушного окружения, он понемногу отдалялся от реальности. При одиноких прогулках, взрослый мужчина любил погрузить голову в сложные мысли, но затем все больше из памяти выбирались глубокие воспоминания. Прожитое словно туманом отгоняло его от рассуждений и заставляло вновь ощутить нелегкие моменты. Вот и сегодня, в безлюдном месте Юрий начал размышлять о неприятных обстоятельствах погоды. Рассуждал и воображал над тем, что же могло стать с его деревней, со всеми ее жителями, если бы прожитая им война прошла по-другому сценарию или вовсе, не началась. Был ли сейчас поселок все тем же большим и процветающим или все равно все скатилось в маленькую деревушку? Продолжало ли существовать промышленное хозяйство по сбору брусники и клюквы? Остались ли досмотренными дренажные канавы при фермере? Юрий Лютый скучал по своей молодости, по семье. Он хотел вернуться в то предвоенное время, во времена, когда его жизнь была полна житейскими делами и близкими людьми. И, обдумывая поставленные вопросы, он невольно катился от мирных воспоминаний к жутким военным дням, а от них к своей настоящей жизни, к тому, кто он есть сейчас. Таким образом, разбирая свое настоящее, Юрий понимал, что уже перестал бояться смерти. По крайней мере, ему так казалось, когда его мысли были поглощены тяжелыми воспоминаниями.

Пройдя всего один километр неровной дороги, Юрий Лютый спохватился в прохладном вечере. За его узкой спиной внезапно загрохотал двигатель мотоблока. Этот непредсказуемый тракторный шум, как голодный кот выпрыгнувший на мышь, мгновенно испугал и оттянул Лютого от задумчивости.

Тотчас, на Юрия напала опасность прошлого. На несколько секунд его отбросило назад, туда, в далекие воспоминания о жуткой и кровавой войне. Как при трении серы на спичке, вспыхнула неприятная картина, и пробудились в мужчине военные дни, ожили голоса боя, память показала немые лица вражеских солдат.

Звуки трактора подтолкнули Юрия Лютого вспомнить жуткий момент войны, который лишил его возможности сражаться с врагом на передовой. Это было в весенний день, который начался довольно напряженно. На войне не бывает спокойных дней, когда можно б было безмятежно думать о будущем, ведь в груди непрерывно жила тревога. По приказу вся штурмовая группа, в которой состоял сержант Лютый, начала атаку на закрепленные позиции оккупантов. В то же время впереди и сзади гудели двигатели боевых машин, трещали пулеметы прикрывающих бронемашин, стрекотали гусеницы, грохотали пушки танков. Техника хорошо защищала огнем всю свою смелую штурмовую пехоту. Солдат Лютый бдительно, шаг за шагом, шел вперед. Затем он с небольшой группой отделился от основного соединения, получая отдельные приказы, задачи и цели. Юрий Лютый шел в змейке первым, вдоль поля. По команде храброго и опытного старшего лейтенанта, он вместе с солдатами свернул вглубь, в небольшую полосу изуродованного зеленого леса. Большие и малые деревья, которые разделили собой квадратные поля, поредели от сражений. Зеленые кусты и свежие срубленные ветки маскировали, скрывали собой врага. Сержант Лютый подходил все ближе к вражеским позициям, и тем самым, землянки и длинные окопы врага оживали, встречая его автоматными очередями. Пули свистели страхом и смертью, отсекая на своем пути тонкие ветки, как острием лезвия, продолжая храбро лететь вперед. От толстых стволов отлетали древесные щепки, и, несмотря на это, широкие березы все же ловили и принимали на себя вражеские пули, прикрывали своих солдат.

В те минуты Юрий Лютый участвовал в наступательной операции, настало время для освобождения временно утраченных, оккупированных врагом, территорий Родины. Его сердце колотилось тихо, дрожало не так сильно, как в первые дни войны или в первом бою. Военное время постепенно изменяло Юрия, закаляло его дух, он стал храбрее и мужественнее. Несмотря на то, что некоторые из его сослуживцев считали, что его слишком уверенная храбрость может погубит его в бою, Юрий продолжал жить. И в этот момент наступления у сержанта Лютого не было ни жалости к противнику, ни усталости к себе. Он насмотрелся правды и нахватался горьких чувств, которые по мере сражений заглушали боль, поднимали дух закончить эту войну победой.

Продолжали беспорядочно свистеть пули. Вражеские солдаты били как попало, когда замечали мелькающую человеческую тень средь деревьев. Юрий Лютый находился в передней линии. Ему приходилось часто останавливаться и укрываться за толстыми березами, всматриваться, ловить огневые точки врага, быстро прижиматься к раненной почве. Штурмовой отряд все ближе подбирался к вражеским траншеям, тяжело пробивал их смелые блокировки. Лютый часто бросал гранаты в занятые врагом окопы и блиндажи, а затем выпускал длинную очередь в темные земляные бункеры. «Крысы», так называли солдат противника, которые прятались в блиндажах и отстреливались до последнего, не желая сдаваться.

Старший лейтенант по связи руководил всеми атакующими группами. Он находился в гуще событий и почти все время кричал. «Заходи справа! Слева обходи! Вперед! Вперед!» – рвал голос офицер при шуме сражений. В тот день сержант Лютый четко следовал приказам. Он смело залезал в окопы, добивал не сдавшегося агрессора в крытых укреплениях, доставал из блиндажей захваченное вооружение и ждал новых распоряжений. Чуть переведя дух, Юрий вновь шел в наступление, так шел, будто совсем переставал бояться ответного огня. Он люто и смело, с большим тактическим умом, кидался на врага, шел на подвиги. Другие не понимали его неосторожности. От того, свои солдаты часто повторяли после боя: «Как ты еще живым остаешься? Везение? Не иначе как заговоренный! Ты что, совсем не боишься смерти? Тебя не ждут дома?» А Юрий Лютый отвечал им: «Везение? Нет! Я просто хочу поскорее убрать врага с нашей земли!» Но солдаты понимали, что одной только храбрости мало, для того чтобы жить и избежать пули. Храбрость – это хорошо, но этого недостаточно. Нужна осторожность, умение правильно оценивать ситуацию и быстро принимать взвешенные решения. А может у Лютого все это было? Сколько храбрых ребят уже погибло… Очень много! А Лютый, который не первый год воевал, грамотно шел вперед, просчитывая действия врага. Он стрелял в противника первым, уходил от гранат, пули только слегка царапали его кожу, а артиллерия била слишком близко, но не могла его убить. Многие бойцы не догадывались, насколько умен был Юрий, и больше верили в его везение. Оттого привязалась к нему прозвище Везунчик, прикрепилось новое позывное к храброму солдату. Порой казалось, что его от смерти охраняет сам Бог. Все было возможно. Или все же это было везение? Несмотря на всю свою мужественность и стремление отомстить, отогнать захватчика со своей земли, Юрий не единожды предлагал вражескому солдату сдаться, выйти из блиндажа до того, как туда будет брошена граната. Ведь были те, кто поднимал белый флаг, но все же многие бились до конца, не сдавались и погибали в своих сырых норах. «Крысы!» – повторял Лютый. Не обходилось и без этого: чувствуя близкое поражение, противнику удавалось заранее оставить блиндаж и отойти назад, вглубь, на другую линию обороны.

Атака за атакой. Метр за метром освобожденной земли.

«У нас «триста»! У нас потери!» – кричал старший лейтенант сквозь шум. Да, потери были, и это было печально. В этот же наступательный день, рядом с Юрием Лютым пал его сослуживец. Молодой кареглазый парень бросил гранату во врага и рухнул на землю. Он лежал перед блиндажом и безжизненно смотрел на пасмурное небо. Мертвый солдат словно говорил Лютому сквозь смерть: «Не отступай! Моя смерть не должна быть напрасна!»

Юрий Лютый с трудом принимал гибель своих товарищей, не забывал их живые и мертвые лица. Он был готов дальше нести героический дух своих друзей и решительно, с умом, рвался в бой как танк, которым управлял самый лучший экипаж.

Через несколько часов, враг был выбит со всех позиций и полностью была освобождена лесная полоса, включая небольшой населенный пункт. Поставленная задача высшего руководства была выполнена. К вечеру большой стратегический участок был полностью очищен от агрессора, там закрепились свои силы, подтянулись резервные части армии.

Сержант Лютый, в полной военной экипировке, вместе с солдатами отдыхал после боя. Они стояли вблизи полуразрушенного кирпичного здания, недалеко от дороги. В этот момент к штурмовой группе со спины подъезжала бронемашина, чтобы перебросить подразделение на восточную часть фронта. Юрий Лютый повернул тело и пошагал встречать военный транспорт. Почти в самый момент их близости, машина наехала на единственную вражескую мину, которая была умно спрятана в мягкой темной почве. Раздался сильный взрыв. Искры и песок полетели в стороны, бронемашина перевернулась на бок, повредив лишь переднее правое колесо. От взрывной волны Юрий отлетел в сторону, его сослуживцы присели от неожиданного хлопка. Темная почва тяжелыми комками упала на тело Лютого, слегка осыпав его взмокшее белое лицо. В ту же секунду, в голову сержанта ударила горячая боль, загудело в ушах, помутнело в глазах. После взрыва испуганные солдаты поднялись. Юрий тоже попытался встать, но сильная боль сковала его ноги и давила на грудь тяжелым грузом. Он сжал ладони, скривил лицо и хотел закричать от боли, но издал лишь сиплый звук, глядя в небо. Подошли к нему друзья, и тут же подбежали медики. Лютый видел их неразборчивые нависшие лица, его глаза потихоньку застилала пелена. Правая стопа не слушалась, не поддавалась движению. Правая конечность была сильно изуродована, повреждена осколками. Из ноги текла кровь. Под влиянием шума в ушах, и в полном недоумении, не осознавая в полной мере случившегося, Лютый уперся локтями в землю и попытался поднять тяжелую голову, но даже под холодным страхом он не смог этого сделать. «Я все… Парни, я все…» Сержант потерял сознание. Солдатам хватило одного короткого взгляда, чтобы понять, что для Юрия Лютого фронт теперь закрыт, отвоевал человек – после маленькой победы его ранило, везение оставило его в живых, но отобрало до колена правую ногу. Еще долгое время, лежа в госпитале, Юрий неумеренно думал: почему именно так случилось, почему его ранило не в бою, почему одинокая мина зацепила его именно тогда, когда дела на фронте стали успешнее? Казалось бы, мины не должно было быть там. Но когда враг отступал, при поражении, он все же нашел время, чтобы установить ее. Почему никто не заметил мину при активном движении в ее сторону, почему никто до этого не подорвался? Словно мина ждала только Юрия, чтобы поразить его взрывом без всякого геройства. Первое время было трудно смириться с потерей. Боль, печаль и раздражение мучили Юрия. И хотя он с состраданием рассуждал о своей беде, она его не сломала. Он смирился с тем, что никогда уже не вернется на фронт, но война была еще не окончена. Юрий Лютый не собирался падать духом. В госпитале он обдумывал варианты, где он мог бы быть еще полезен, пусть даже без полноценной ноги, но все же с руками и головой. Он готов был продолжать делать любую работу, доступную его телу. Сержант Лютый твердил, что врага нужно гнать со своей земли любой ценой, любыми способами. Даже те, кто плел маскировочные сетки, шил военную одежду – вносили свой вклад в борьбу.

В первые послевоенные годы, в спокойные часы, и по сей день война не отпускала Юрия. Это страшное горе прочно засело в его сердце и памяти. Без предупреждения, Юрия переносило в прошлое, воспоминания о войне ловили его разум и стали травмой его жизни. Взрывы, стрельба, раненые и мертвые – все это терзало и утомляло его. Снова и снова период военной жизни находил его и портил настроение.

И теперь, в настоящем, когда Юрий Лютый шел домой по плохой дороге, сильные воспоминания о военном событии смешались с реальными звуками приближающегося транспорта. Когда малогабаритный трактор с серым прицепом подъехал слишком близко, Юрий еще копался в памяти. Водитель что-то крикнул, и в тот момент, за секунду, от легкого испуга тревожные мысли Лютого разлетелись, как стая мелких воробьев. Юрий Лютый быстро вернулся в настоящее: к непогоде, к сырости, к дороге домой, к трактору. Рослый мужчина слегка вздрогнул из-за мужского крика и не сразу понял, как он оказался на середине дороги. С его плаща шустро полились и посыпались прозрачные капли. Он с легкой головной болью быстро отошел к мягкой обочине, которая была покрыта вялой пожухлой травой. Прикоснувшись плащом к лозовым веткам, Юрий в тот же час повернул голову вправо, на звуки скоростных выхлопов красного мотоблока. Через секунду он повернул все тело. Когда Юрий Лютый отошел от неприятного военного воспоминания, тогда же трактор притормозил около него.

– Эй, Юрий, садись! Подвезу! – со звонкой хрипотой, громко произнес водитель Артем Лис, стараясь перекричать голос своей машины.

Седой на голову, чернобородый, голубоглазый Артем Лис, в эту среду возвращался домой уставшим. Хотя его, старого, потрясло в дороге, он не жалел об этом. В его деревне не было магазина, ближайшая торговая точка находилась в семнадцати километрах от Борок. Ждать, когда в деревню прибудет автомагазин, Артем Лис уже не мог, сильно прижала его алкогольная зависимость. Хотя продуктовая машина появится уже завтра, внутри Артема горела сильная жажда. С самого утра он очень страдал из-за того, что в доме не было выпивки. Несколько часов назад он ощущал себя на обрыве, недовольным и ненасытным. Поэтому он рванул на тракторе в долгий путь. И теперь, пусть и уставший, но с приятным трепетом в душе, старый мужчина возвращался домой с двумя бутылками водки. Лис пока терпел, не пил, был верен своему новому главному правилу – всегда быть трезвым за рогами своего мотоблока. В его памяти был свеж момент, когда он пьяным въехал в канаву, перевернулся и чуть было не утонул в ней. Он не хотел повторять этот трюк снова, поэтому, когда трактор привезет его в деревню, несмотря на угрозы жены, Артем с радостью заглушит свой алкогольный голод вдали от техники.

Утром, до затеи отправиться в Мойсеевский магазин за «беленькой», Артем Лис навестил друга. Петр Жук тщательно обыскал все углы, но не нашел ничего в бутылках. Пусто. Тара собиралась в отдельной комнате до лета и ждала, когда ее отвезут в приемный пункт. У Петра заначек не было. Жена Артема боролась с зависимостью мужа и старалась углядеть за ним. Но как тут проследить, когда нужно заниматься своими домашними делами. Каролина Лис держала пенсию мужа при себе и по возможности следила, чем был занят муж, запирала гараж, когда уходила далеко или уезжала в город. Но в этот раз Артем Лис соорудил быстрый и хитрый план, целью которого было посещение магазина. Он вел себя как обычно, ходил в доме и шастал по двору, не приближаясь к мотоблоку. Артем отыскивал лазейки и, когда подвернулась возможность, он сходил к Петру, но потом, разочарованный, вернулся и лег на диван перед телевизором. Каролина прибрала в комнатах, затем предупредила мужа, что ненадолго отойдет к подруге, и вышла из дома. У Артема появился шанс не попасть на глаза жене, и он, не раздумывая, им воспользовался. Артем Лис взял свои спрятанные, накопленные деньги и поспешил к цели. Мужчина с огнем в глазах выбил монтировкой замок и распахнул ворота гаража, выехал на тракторе из двора через задние ворота, к лесу. Вдоль леса, проехав за дворами и по полям, он объехал деревню, и выехал на гравийную дорогу около дома Лютого. А дальше, Лис с спокойствием добрался до магазина.

В свои шестьдесят два года Артем умело и без особых усилий управлял небольшим трактором. Он издалека опознал фигуру Юрия Лютого по его медленной и осторожной походке – по такой разбитой дороге с протезом шустро не походишь!

Артем Лис подъехал к земляку, покрутился на мягком сидении, которое было обтянуто черным дерматином, и повернулся к человеку. Он сделал последнюю затяжку, докурил сигарету. Водитель был одет в оранжево-синий плащ, который ему выдали еще во время работы на железной дороге. После войны, он до пенсии работал железнодорожником на станции недалеко от деревни. Артем Лис выпустил сигаретный дым и строго взглянул на Юрия Лютого.

– Слышишь? Садись! – крикнул Лис, – Ну! Садись, подброшу! – почесал он кончик своего острого покрасневшего носа.

Юрий Лютый посмотрел на Артема из-под капюшона, который скрывал черно-седые волосы и широкий лоб.

– О, это ты?! – как-то не по-настоящему, томным голосом, удивленно произнес Лютый и протянул руку.

Артем Лис принял рукопожатие, а затем кислым небритым лицом кивнул в сторону прицепа. Его большие, как два пальца, губы, выбросили сигарету в сторону. Даже под мелким дождем они выглядели сухими. Небольшим движением округлой головы Лис указывал земляку, чтобы тот скорее перелез через невысокий борт и сел в прицеп. Водителю хотелось выпить, да поскорее, а неторопливость Юрия Лютого только раздражала. Поэтому, в этот момент Артем даже ненароком подумал: «Может быть, лучше было бы не останавливаться! Да и что взять с этого Юрия? С ним ни выпить, ни закусить! Непьющим стал, ох уж этот трезвенник!»

За это время, пока седой Лис недовольно думал и крутил головой, Юрий Лютый уперся протезом в дорогу, перекинул здоровую ногу через невысокий борт и, помогая себе рукой, забрался на небольшой прицеп. Как только пассажир сел на скамью, в виде горизонтальной доски, которая лежала и крепилась за борта, водитель мгновенно включил передачу и дал газу. Из-за внезапного движения Лютого немного покачнуло и повело в сторону. Он тут же левой рукой крепко схватился за холодный борт прицепа, а правой рукой, в которой был пакет, уперся в сырую древесную доску. Юрий выровнял спину и быстро убрал пакет от дождя под плащ. Он не ожидал, что Артем Лис предупредит его, но надеялся на более мягкий старт. Лютый смотрел на дорогу, которая уползала от него как змея, затем повернул голову на убегающие лозовые кусты, которые прятали старую канаву, а после, смотрел, как хмуро плыло серое небо.

Артем Лис не сбавлял скорости, едва объезжал лужи. Пассажир чувствовал, как быстро двигался трактор, ощущал раздражение водителя. В осенней серости он пожалел о том, что согласился сесть в прицеп. Юрию не мешал ни холодный воздух, ни тряска от множества мелких ям. Его тревожило только одно – недовольное лицо Артема, которое он видел при встрече. Всю дорогу двое ехали молча. И чтобы отвлечься и не вспоминать сморщенный взгляд Артема, Юрий Лютый стал любоваться осенней природой, погружаясь в приятные мечтания. Он любил таким образом отогнать от себя горькие мысли. А вот Артем Лис, в это же время, думал только о своем – как бы поскорее добраться до деревни и выпить «горкой». Он не задумывался о том, как и где припарковать трактор, как не попасть на глаза жене. Это уже потом, в нетрезвом состоянии, он сможет пойти сдаваться жене, ни о чем не жалея. Артем часто объяснял своей жене Каролине причину своего пьянства. Он говорил, что пьет только для того, чтобы забыть о войне, смягчить свои страдания и воспоминания, и крепко уснуть. А его строгая жена в ответ только пускала горячую ругань, но когда она успокаивалась к утру, то приводила в пример мужу Юрия Лютого: человека, который, в отличие от Артема, был на настоящим фронте, потерял ногу на войне, но все же смог бросить пить и перестать старательно заливать алкоголем свое не лучшее прошлое. Оттого, при виде Юрия, у Артема слегка кололо в груди, словно застревала заноза под кожей и никак ее не вытащить. И чтобы там Артем ни говорил своей жене об утихающей боли при приеме спиртных напитков, выходила у него всегда наоборот. Лис напивался и заводился, как мотор. Он не умолкал и болтал о былых жизненных трудностях. В пьяном состоянии он носился по своему двору, как сбежавший из хлева неуклюжий и упитанный кабан. Мужчина не распускал руки, а только словесно обвинял других людей во всем, что не нравилось ему. Артем Лис успокаивался только тогда, когда чрезмерно напивался или, когда слегка протрезвеет. Были дни, когда он не пил, чаще в будни, и особенно в первую половину дня. В эти дни он вел себя чуть тише и любезнее, выбирал слова. По натуре своей Артем был разговорчивым и назойливым стариком, и в трезвые дни он искал успокоения в общении, и в то же время, разыскивал бутылочку на вечер, просил денег в долг.

Спустя километры, после долгой поездки, трактор прибыл в деревню. Водитель сразу же съехал с единственной деревенской улицы и неохотно подъехал к первому кирпичному дому. Артем остановился у зеленой металлической калитки, около двора Лютого. Он достал сигарету, закурил и стал наблюдать, как пассажир медленно покидал прицеп. После поездки, Юрий устало и аккуратно спускался на мокрую зелено-желтую траву. Голова немного загудела от громкой работы мотоблока и от дорожной тряски. Юрий Лютый встал перед водителем, чуть оттянул капюшон плаща назад, больше открыл свое спокойное лицо и немного показал короткие темно-русые волосы с сединой, которые торчали из-под тонкой синей шапки. Подул легкий ветерок с моросью, и Юрий ощутил всю прохладу осеннего вечера. Головной шум приутих, тело слегка оздоровилось. Юрий держал синий пакет, из которого торчали художественные тонкие кисти, он достал из кармана всю мелочь, оставшуюся после города и протянул все монеты Артему без улыбки.

– Спасибо, Лис! – сказал Юрий, оставаясь стоять на месте, ожидая, что Артем заберет деньги и мотоблок сразу поедет дальше по улице.

Артем осмотрел земляка глубоким взглядом, оглядел его с головы до ног. Молча забрал деньги, а когда остановил свои глаза на пакете, то с интересом спросил:

– Что, снова в город по ерунде ездил?

– В город! А что ж сразу, по ерунде? – улыбнулся Юрий.

– Эх, не на то ты деньги тратишь! С твоей-то военной пенсией можно было бы, ох как жить. Сдались тебе эти картины! – с хрипотой говорил Лис. – Лучше бы сало купил, бутылочку к ней, да в гости меня позвал. Посидели бы, как раньше, как несколько лет назад. О! Юрий, давай сейчас к тебе зайдем, выпьем! Я же с гостинцами, прямиком из магазина. А закуску у тебя найдем! Ай, ты не беспокойся, если что, Каролина на тебя зла держать не будет! – заглушил двигатель Артем и слез с трактора, взяв в руки одну бутылку водки, – Давай хорошо проведем время, поговорим о прошлом, чтобы легче нам стало. Нам же вместе есть, о чем вспомнить. Мы же через многое прошли. Так что, может, выпьем? Давай!? У меня же все с собой! – смело подошел к двору Лис.

– Знаю, что у тебя с собой. Вижу! Да чтобы у тебя и не было… Хм! – улыбаясь, шутливо ответил Юрий, – Ты уж извини, Артем, но нет, у меня другие планы. Мне писать картины нужно, вот и инструмент купил. Надо холсты дописать. Сын, когда приедет, заберет все картины, на выставку отвезет. Да еще…

– Ой! Ладно! Понятно все с тобой! – ничего не хотел слушать Лис, перебивая, недовольно вернулся к трактору, – С тобой каши не сваришь! Убеждать тебя не буду! Бывай!..

Артем Лис с недовольным видом выбросил сигарету и, по привычке, слегка почесал кончик своего заостренного носа. Он спрятал бутылку, завел двигатель мотоблока и с хмурым лицом сел за управление. В этот момент у него в голове закрутились такие мысли: «Ага, ну как же… Сын к нему приедет! Выставку ему! Жди и надейся, Юрий! Сын то твой давным-давно забыл к тебе дорогу, после того, как ты натворил дел… Заеду-ка я лучше к Петру, он то не откажет по рюмашке бахнуть!» Громче загудел трактор, его маленькие колеса слегка пробуксовывали на сырой траве, а затем выехали на дорогу.

Старый Лис жил в конце улицы, его деревянный дом стоял не последним в той части деревни. Рядом, по соседству, находился крепкий заброшенный кирпичный домик с новой крышей. Хозяин этого дома умер пару лет назад, и все ходили слухи, что этот земельный участок кто-то вот-вот купит для дачи.

А вот Петр Жук, проживал в центральной части улицы. Через дорогу от него, стоял только дом Валентины Прутик, а по краям рос молодой лес. Петр Жук всегда был рад принять у себя гостя с бутылкой, мог сам предложить выпить. Поэтому, Артем Лис часто бросал свой трактор около его забора и возвращался после дружеских посиделок домой пешком, часто вечером, в нетрезвом состоянии.