Чудеса у меня под ногами. Очерки о находках

Чудеса у меня под ногами. Очерки о находках
Дмитрий Коваль

Многие из нас находили в лесу, в полях, в горах, на речном или морском берегу что-либо необычное, оставившее след в памяти на всю жизнь. Но есть особая порода людей, для которых искательство становится образом жизни и даже профессией…Но часто открытия совершаются не профессионалами, а любителями или вообще случайными людьми, не лишенными, однако, наблюдательности и пытливого ума…Много интересного порой лежит у нас прямо под ногами – стоит лишь разглядеть, наклониться и поднять…

Чудеса у меня под ногами

Очерки о находках

Дмитрий Коваль

© Дмитрий Коваль, 2019

ISBN 978-5-4496-8139-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Всю жизнь, с раннего-раннего детства, я обожал что-нибудь искать: грибы в лесу, ракушки в пляжном песке, старинные монеты среди пуговиц в бабушкиной шкатулке. Мне было не важно, что искать. Главное – это был сам процесс! И, наверное, я не испытывал бы такой привязанности к этому процессу, если бы мне не сопутствовала удача, порой головокружительная.

С ранних лет особый интерес у меня вызывали разного рода древности, старинные вещи – немые свидетели событий, происходивших задолго до моего рождения. Изначально, как и, наверное, любой другой ребёнок, я наивно полагал, что весь мир вокруг появился вместе со мной. А потом пришлось долго привыкать к мысли, что окружающий меня мир существовал задолго до моего рождения, и начало его не застали не только мои родители, но даже дед с бабушкой. Поначалу это просто не укладывалось в голове! И любая информация о том, «что было раньше» вызывала у меня огромный интерес. Поэтому, когда я научился читать, одними из моих первых прочитанных книг стали книги об археологических раскопках и о происхождении человека.

На следующем этапе меня ждало ещё более удивительное открытие: мир существовал задолго до появления человека! И даже задолго до появления самой примитивной жизни на Земле! Он был другим, абсолютно не похожим на нынешний, и попытки заглянуть в него хотя бы «одним глазком» привели меня к науке палеонтологии…

Но кроме бездны былых времён, меня не менее влекли бездны земных недр. Жажда понять, что находится у нас под ногами, в глубине Земли, заставляла меня брать в руки лопату и вгрызаться в недра огорода у нашего дома. Год за годом я копал ямы всё глубже и глубже, попутно совершая маленькие археологические открытия…

Конец этим раскопкам положило знакомство с гранитным карьером. Бездна этой горной выработки произвела на меня сильное впечатление. И с этого момента я окончательно и бесповоротно стал превращаться в искателя-скитальца, охотника за ископаемыми древностями, окаменелостями и минералами…

Однажды поздним вечером, в маленьком домике на берегу небольшой чукотской речушки, затерянной среди голых сопок Анадырского плато, девушка Женя, мой Друг и моя коллега по работе в геолого-поисковой партии, при пламени свечи зачитала мне отрывок из «Живой этики», в котором, по её мнению, было сказано словно обо мне:

«Познавательность есть особое качество сознания. Оно не зависит от рассудка; не зависит от окружающей среды; не зависит от школьного образования, – оно слагается в области сердца. Человек, накопивший это качество, не может быть отрешён от познавания. Посредством психической энергии он найдёт возможность познавать даже среди самых отвратительных обстоятельств.

Особенно значительно наблюдать таких людей от малых лет. Они отличаются от окружающих их и как бы знают своё назначение. Иногда эти знания проявляются даже в неожиданных словах. Иногда сами действия ребёнка показывают, насколько дух его ищет нечто определённое…»

Каждая из описанных в этой книге историй уходит своими корнями в моё необычное, насыщенное различными увлечениями детство. В процессе взросления большинство увлечений отсеялось, освободив место тем, что были связаны с искательством, исследованием земных недр и прошлого нашей планеты.

Многие из нас хоть раз в жизни находили в лесу, в полях, в горах, на речном или морском берегу что-либо необычное, оставившее след в памяти на всю жизнь, или хотя бы на долгие годы. Но есть особая порода людей, для которых искательство становится образом жизни и даже профессией. Например, это геологи, археологи, палеонтологи. И чаще всего эти профессии выбирают по зову сердца, ибо их издержки – «скитальческий» быт в периоды полевых исследований, полная самоотдача, часто невысокая зарплата – многим кажутся не по плечу. Но те, кто всё-таки выбирает этот путь, – счастливые люди, ибо интереснейшие открытия, находки, яркие экспедиционные впечатления и приключения наполняют их жизнь глубоким смыслом и содержанием. Своим кропотливым повседневным трудом они мало-помалу расширяют горизонты наших знаний о нашей планете, её истории, истории человечества.

Часто бывает, что значительные открытия совершаются не профессионалами, а любителями. Бывает даже, что открытия делаются вообще случайными людьми, не лишенными, однако, наблюдательности и пытливого ума. Кто-то, например, обратил внимание на необычный камень, подобрал его, показал специалистам – а камень оказался метеоритом. Кого-то заинтересовал черепок на пашне – и по его сообщению археологи раскопали в этом месте древнее поселение. А кто-то увидел на дне оврага необычно крупную кость…

Много интересного порой лежит у нас прямо под ногами – стоит лишь разглядеть, наклониться и поднять…

ЗОЛОТО

В детстве среди моих разнообразных увлечений выделялось одно, обещавшее принести нашей семье большую практическую пользу, – я мечтал найти клад.

Мне очень хотелось помочь своим родителям поправить материальное положение нашей семьи, подорванное пожаром. Пожар этот случился одной морозной зимней ночью, когда мне было всего полтора года. Наша семья тогда жила в небольшом прикамском городке Чёрмозе, в обычном деревянном доме. Дом сгорел. Все чудом остались живы, но физические и психологические травмы получили практически все члены нашей семьи. А вскоре после случившегося на семейном совете было принято решение о переезде на Украину, на родину деда, в город Кременчуг.

В Кременчуге мы поселились в небольшом частном домике на окраине города. Первые годы наша семья, состоявшая из шести человек, жила достаточно бедно, поскольку приходилось ремонтировать глинобитный дом и обживаться хозяйством. Но дети – я и моя младшая сестра – ничем не были обделены: одеты, сыты, ухожены, имели массу игрушек и стопки детских книжек. Наше детство было счастливым. Тем не менее, разговоры родителей о проблемах семейного бюджета в тесном доме не могли не доноситься до наших ушей…

Однажды, выгребая из остывшей печки угольный шлак, отец обнаружил в нём жёлтый, блестящий как ёлочная мишура, камень. Удивлённый этой неожиданной находкой, он позвал маму. Заинтригованные, подбежали и мы, дети. Отец высказал робкое предположение, что это золото. Но как оно попало в печь? Это могло произойти только вместе с углём. После недолгих размышлений о том, что делать дальше, у родителей возникла идея показать находку какому-нибудь ювелиру. Но едва отец покрепче сжал камень в своей ладони, он с тихим хрустом превратился в груду мелких осколков. Вместе с этим камнем рассыпалась в прах и наша надежда скоро разбогатеть. Родители поняли, что это не золото. Но что?

Мои представления о золоте в те детские годы были, конечно, ещё весьма расплывчаты и наивны. Например, и я, и моя сестра всерьёз думали, что фольга от шоколадных конфет делается из золота. Мы собирали и хранили её как драгоценность. Настоящего же золота мы не знали – золотых украшений ни у мамы, ни у бабушки не было. Поэтому я всерьёз воспринял предположение кого-то из взрослых, что золото в печке могло просто «перегореть» – якобы, поэтому оно и рассыпалось. Чтобы не допустить подобного в будущем, я принялся перелопачивать угольную кучу в сарае. Но сколько я ни рылся в угле, золота там так и не нашёл.

Однако горячее желание помочь родителям поправить материальное положение нашей семьи заставило меня приступить к реализации другого плана: я решил попытать счастья в поисках клада…

Начитавшись книг об археологических раскопках и наслушавшись бабушкиных рассказов о найденных в огородах кладах, я всерьёз поверил в то, что земля и нашего огорода может скрывать некие ценности. Ближе к осени, когда урожай с некоторых грядок был уже собран, я принялся за дело. Взрослые восприняли моё начинание достаточно либерально и с долей иронии: мол, чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не плакало. В глубине души они, наверное, хоть немного, но надеялись на мой успех: чем чёрт не шутит – может на самом деле клад найдёт. Во всяком случае, дед, иронично посмеиваясь, вспоминал евангельскую притчу о сыновьях виноградаря. Эта притча гласила о том, как умирающий отец указал своим сыновьям на зарытый в винограднике клад. Сыновья перерыли весь виноградник, но ничего не нашли. Зато виноград на тщательно перекопанной земле стал обильно плодоносить.

«Археологические раскопки» в нашем огороде длились с сезонными перерывами не одно лето, охватывая то один, то другой участок огорода. Я находил куски полуистлевшей древесины (корни давно спиленных садовых деревьев), обломки костей и зубы мелких домашних животных, кусочки угля, ржавые гвозди. Особенно меня интриговали редкие находки морских ракушек. Их присутствие в почве нашего огорода невольно наводило на мысль, что когда-то здесь было море. Но заветного сундучка или горшочка с золотыми монетами я так и не нашёл. На глубине больше метра моя лопата иногда вскрывала тонкие прослои чистого песка – такого же, как на берегу Днепра. Интересно было узнать, что находится ещё глубже: глина, песок или камни? Так, постепенно, тающие мечты о кладе освобождали в моей голове место размышлениям о внутреннем строении Земли…

Интерес к камням проявился у меня тоже рано, лет в пять – шесть. В одном месте на нашей улице из земли торчал большой камень. В пять лет он казался мне скалой. И меня почему-то тянуло к нему как магнитом. Помню, мне было интересно: «А что внутри этого камня? Глубоко ли он сидит в земле? Что находится под ним?». Однажды, по пути из детского сада моё внимание привлекла россыпь на дороге, состоявшая из белых искрящихся, похожих на сахар-рафинад, камешков. Подобрал их и принёс домой. Правда, в сам дом мама меня с ними не пустила и заставила выложить их у порога. А когда пошёл дождь, я с интересом наблюдал за этими камнями сквозь приоткрытую дверь: растворятся они или нет? И вопреки внешнему сходству с рафинадом они после дождя остались неизменными.

Мой интерес к камню рос вместе со мной. Сопротивляться моим находкам маме приходилось всё сложнее. Когда я пошёл в первый класс, то у ворот школы обнаружил россыпи серого щебня. Щебень был совсем свежим и переливался на солнце гранями слагавших его зёрен. Равнодушно пройти мимо таких «сокровищ» я не смог. Выбирая самые красивые камешки, я набивал ими карманы своего пиджака. Неизвестно сколько бы щебня я тогда унёс в своих карманах, если бы меня не остановила вышедшая с родительского собрания мама. Помню, как она меня пожурила: «Я купила тебе школьную форму не для того, чтобы ты набивал её карманы камнями!».

А дома я систематически мучил деда вопросами о том, как называется тот или иной камень. Дед не был знатоком камня, и поэтому мог подсказать мне только три определения – «кремень», «гранит» и «порода». Поскольку одно и то же определение он порой употреблял для камней совершенно разного вида, я иногда сомневался в том, что он говорит правду, но другого источника информации о камнях у меня тогда не было. На защиту измученного мной деда пыталась встать бабушка. Но стоило ей неосторожно обмолвиться о расщепляющейся на тонкие листочки слюде, как я сразу сделал вывод, что и она тоже немного разбирается в камнях…

Родителям от моей жажды геологических знаний доставалось меньше всего. Мама после работы была с головой погружена в домашние дела. А отличавшийся всесторонней эрудицией отец вообще редко бывал дома. Он работал капитаном буксирного теплохода и часто уходил в рейсы на двое, а то и на трое суток. Однажды он принёс с работы большой блестящий камень мясо-красного цвета, издающий запах сырого речного песка. «Это пятихатский камень», – представил мне его отец. И я долгое время думал, что этот камень действительно так называется, не догадываясь, что на самом деле он просто происходит из Пятихатского карьера, расположенного на берегу Днепра.

Чуть позже мой лексикон обогатился ещё одним красивым термином – «минерал». Он был подхвачен из телепередачи «Клуб кинопутешественников». Врезалась в память картинка: Юрий Сенкевич, ведущий передачи, демонстрировал на столе какие-то большие блестящие камни, произнося их названия. Слово «минерал» в его рассказе звучало чаще всего, поэтому я его и запомнил. Поскольку же изображение в нашем телевизоре было чёрно-белым, у меня сложилось убеждение, что «минерал» – это название чёрного блестящего камня. Вспомнив, что похожие «минералы» встречались мне в кучах щебня на ближайшей стройке, я тут же бросился собирать их…

Во втором классе, на уроках природоведения, мои знания о камнях значительно расширились. Ещё на летних каникулах, получив в школьной библиотеке учебник «Природоведение», я сразу взялся за его изучение, привлечённый цветными иллюстрациями «полезных ископаемых» на развороте его обложки. Там были изображены медный колчедан, боксит, апатит, графит, каменная соль, золото. Оседлав велосипед, я принялся обследовать кучи щебня на стройках и железнодорожные насыпи в поисках похожих камней.

С началом нового учебного года моё знакомство с полезными ископаемыми продолжилось уже в стенах школы. Однажды учительница принесла на урок коробки с разными камнями. В них лежали образцы гранита, ракушечника, кварца, слюды, железной руды, угля, торфа, мрамора. Эта школьная коллекция навела меня на мысль собирать свою собственную коллекцию полезных ископаемых…

Мама хотя и не приветствовала на первых порах появление в нашем доме «булыжников с улицы», позже всё-таки внесла весомый вклад в развитие моего увлечения. Она стала приносить мне книги о камнях, с помощью которых я пытался определять свои находки. Через год я уже уверенно определял кварц, слюду, полевой шпат, гранит, слюдяной сланец. А ещё она приучила меня мыть камни щёткой с мылом и складывать их в коробки из-под конфет. Так моя коллекция «полезных ископаемых» постепенно приобретала цивилизованный вид.

Осматривая кучи щебня, я порой находил в них камни с золотисто-жёлтыми металлически блестящими включениями. «А вдруг это золото!?» – думал я, и даже хвастался своими находками одноклассникам. Но однажды мои подозрения развеял приехавший с Южного Урала родственник – дядя Володя:

– Да это колчедан! – с абсолютной уверенностью воскликнул он. – Приезжай к нам в Верхний Уфалей – у нас там его столько валяется!..

Ещё раз досконально осмотрев «вкрапления золота» и сравнив их с описаниями колчеданов в «Определителе» Музафарова, я убедился, что это действительно один из них – либо серный колчедан (пирит), либо медный колчедан (халькопирит). Позже прочитал в литературе, что эти минералы часто принимали за золото неопытные золотоискатели. Они же прозвали пирит «золотом дураков». Так что не я один попался «на удочку» природы.

Между тем, одноклассники, узнав о моём «странном» увлечении, порой прикалывались надо мной: «Ну что, нашёл золото?». Видимо, они считали, что я только для того и «роюсь в камнях», чтобы найти среди них золотые самородки.

Первое настоящее золото я увидел в августе 1978 года в витрине Пермского краеведческого музея. Там было много разных красивых камней, подобных тем, что были изображены в «Занимательной минералогии» А. Е. Ферсмана. Камень с золотом среди них красотой не выделялся. Да и крохотные жёлтые вкрапления разглядеть в нём удалось не сразу. Табличка под камнем гласила: «Золото в кварце». «Почти как пирит, только цвет ярче», – подумал я.

О том, что в окрестностях Кременчуга есть несколько каменных карьеров, я знал с детства. Приглушённые звуки взрывов доносились из них почти ежедневно. Своими впечатлениями от осмотра одного из таких карьеров однажды восторженно поделился отец. По роду своей работы ему часто приходилось буксировать от карьерных причалов в Кременчугский порт баржи-рудовозы, гружёные щебнем. Во время одного из таких рейсов, пока шла погрузка, он нашёл несколько свободных минут, чтобы удовлетворить своё любопытство…

Тщётно я просил отца взять меня с собой в рейс. Работая сутки, а то и двое-трое, он не мог там «возиться» ещё и со мной.

Впервые к краю большого гранитного карьера меня подвела соседская девчонка. Это случилось, когда мне было 10 лет. Вид «разверзшихся» недр произвёл на меня глубокое впечатление. Я впервые увидел своими глазами те земные слои, до которых ещё недавно тщётно пытался добраться с помощью лопаты.

Отныне этот карьер стал главным источником образцов для моей коллекции. Через три года постепенно отсеялись другие увлечения. Камни заполонили все мои мысли и желания. В седьмом классе я уже твёрдо решил, что буду геологом.

В погоне за новыми находками и геологическими впечатлениями я облазил все гранитные карьеры в окрестностях Кременчуга. Но в большинстве из них породы были довольно однообразны – серые плагиоклазовые граниты, чёрные амфиболиты, розово-красные микроклиновые граниты. Душа же жаждала минералогических диковинок. Лишь с годами, благодаря терпению и наблюдательности, я постепенно стал открывать для себя в однообразных кременчугских гранитах мелкие выделения граната, эпидота, горного хрусталя, магнетита, малахита, турмалина и других минералов. Золота среди моих находок не было, хотя на первых порах едва ли не каждое включение золотистого пирита вселяло в меня робкую надежду…

Горная страна моего детства (Кременчуг, Песчанский гранитный карьер)

В 16 лет судьба на два месяца забросила меня в Днепродзержинск – промышленно развитый город, расположенный в ста километрах от Кременчуга. Будучи учащимся ПТУ, я проходил практику на одной из крупных заводских строек. Взобравшись однажды на башню, взметнувшуюся над городом на высоту птичьего полёта, я разглядел на городской окраине гранитный карьер…