Зажмуриться и выключить бы свет.
Владивостоковская Миллионка
Купеческий фасад Владивостока,
За ним мещанские дома кольцом,
Дворы, дворы. За ними видит око
Последний мало-мальски сносный дом.
За ним барак в барак, как шестеренки,
Ночлежки и приюты для бомжей,
И, наконец, трущобы Миллионки
Под маревом китайских фонарей.
Без улочек, приляпаны друг к другу
Притоны и курильные дома,
Над крышами их, мостики по кругу
Петляют, ненадежные весьма.
Прямо на них, разделывают тушку,
Бросая тут же, под ноги кишки.,
В хмельном угаре лапают подружку,
Помой плещут и с утра горшки.
Отрыгивает с ночи Миллионка
Труп проигравшегося морячка,
Какого-нибудь фраера, подонка,
Блатного, или просто чужака.
В его карманах шарят мародеры.
Одежду рвут. До драки за сапог.
Уволокут затем и тело в норы
Под Миллионку, под Владивосток.
Там где секретные ходы Триады
Прорыты под домами между свай,
Вокруг грунтовых вод, одной лопатой,
Связуя Миллионку и Китай.
Яблочный сок
Снегири на яблоне в феврале
С белым-белым инеем на крыле?
Нет же! Это яблоки, вопреки
Всем ветрам, подвешены как снежки.
Не сорвал не скушал их человек,
Не упали с осени в первый снег,
С мармеладной кожицей в холода
Превратились в камушки изо льда,
И звенят качаются, как стекло.
Соберу их всех, отнесу в тепло
Отогрею и, предрассудков без
В сепаратор их положу под пресс.
Как вино у девушки из под ног
Потечет в кувшин из под пресса сок,
Светлый как янтарь и густой как мед,
И хмельной, признаюсь уж, наперед.
Утро
Молчат в тумане сопки острова,
Уснули сосны на груди утеса