И вот, как сериал, запоем
Мы смотрим-смотрим, сперло дух,
То, что Навальный молвил вслух,
Рожденный будучи героем.
Пришельцы
В двенадцать ночи в поселке ночь.
Громоотвод, луна и тени,
Ни лай, ни стук, ни скрип ступени.
Ни ветер, спрятавшийся прочь.
От мертвой тишины невмочь.
Мерещится, хрустят колени,
И на руке, как на измене
Колотит маятником "swatch".
Вдруг яркий свет. Пришельцы? Сталкер?
Нет. Милицейские мигалки
Плясать ступили в хоровод.
Регулировочные палки
Как жала тянутся вперед
Как шершни жадные на мед.
Оратор
Душевно убедительную фразу
Не записав забыл. Взамен ее
С трибуны льется только суровьё
Бодяжных слов под сладкую гримасу.
Минута за минутой, с четверть часа
Мы фразу ждем, не слушая чутье,
Напрасно, прозорливое свое,
Пойти в буфет пролить стакан Шираза.
А тот, все говорит и говорит,
Как на току глухарь, не видя зала,
Холеный и напыщенный на вид.
Очнулся. Это где-то прозвучало:
"Смотри, оратор, публика сбежала,
Не задержался даже трансвестит".
У Каланчевской платформы
Даже не спят, а сладко дрыхнут сони
Со сновидениями в голове,
Бомжи на гладко выбритом газоне
У Каланчевской станции в Москве.
В босые ноги въелась чернь под кожу
Цвета дорог, до самой до кости,
Распластанные, как на царском ложе,
Попавшемся случайно по пути.
В тени от крон холеных лип не жарко.
Дремотой сщурен самый бдящий глаз.
Сравнить с животными сафари парка
Невольно просится, в их тихий час.
Шум от Москвы внизу, как колыбелька
Мамаши хлопотливой морит в сон,
Будь отпуска денек, уж где неделька,