Миля дьявола

Гален указал рукой вперед. Чуть вдалеке едва различимо маячили отблески «бычьих глаз» – фонарей, которыми пользовались патрульные полицейские. Их свет был настолько слаб, что в насмешку многие обитатели Лондона называли их также «темными фонарями». Дело в том, что он с трудом освещал даже того констебля, который держал его в руках. Громоздкое и опасное приспособление, внутри которого масло и фитиль, а из трубки металлического корпуса вечно валил дым. Бывали случаи, когда при неосторожном использовании такого фонаря, одежда полицейского возгоралась и случались пожары со смертельным исходом. Приблизившись к трем констеблям, фотографу и детектив-сержанту полицейского дивизиона Ислингтона, которые ожидали Гилмора, взорам Аттвуда и фон Эбинга предстала жуткая картина. На мостовой возле источающего вонь сточного желоба лежал абсолютно обнаженный женский труп: туловище выпрямлено, ноги лежали друг на друге и согнуты в коленях, руки также аккуратно сложены одна на другой и также согнуты в локтях, словно симметрично отображая ноги покойницы. Некоторые участки кожи покрыты трупными пятнами розовато-фиолетового оттенка. Головы не было. Торчащий остаток шеи имел неровные и местами рваные порезы, словно кто-то искромсал ее тупым ножом.

– Как обнаружили тело? – хмуро спросил Гилмор детектив-сержанта.

– Это я ее нашел, сэр! – подал голос один из констеблей, приподнимая фонарь чуть выше, чтобы осветить лицо. – Делал обход и вот… наткнулся.

– Неужели эта улица так безлюдна? – удивился доктор Эбинг.

– Вовсе нет, сэр.

– В этой части города обитает отребье, – фыркнул детектив-сержант. – Кто окажется здесь, то пройдет мимо, лишь бы не попасться в руки полиции. Они знают, что рано или поздно патрульный констебль наткнется на труп при обходе.

– Так и случилось.

– Что скажете, Валентайн? – инспектор внимательно наблюдал за Аттвудом, который осматривал тело.

– Умерла не здесь, – задумчиво ответил он. – Где-то в другом месте. Сюда же ее принесли.

– И замысловато уложили, – заметил Крафт-Эбинг.

– Положение тела?

– Верно.

– Принести слишком накладно, – поправил Гален. – Думаю, привезли.

– А ведь вы правы, – подтвердил Аттвуд. – Улица довольно узкая, значит здесь проехать сможет только кэб, малый фаэтон или телега.

– Ну-ка, парни! – Гилмор ткнул рукой в одного констебля, затем в другого: – Ты в ту сторону, ты в эту. Когда наткнетесь на конское дерьмо, дайте сигнал трещоткой.

Оба тут же разбежались каждый в свою сторону. Валентайн приложил ладонь к телу и сильно надавил на него, не убирая руку около десяти секунд.

– Что вы делаете?

– Пытаюсь понять, сколько она уже мертва. Посветите.

Оставшийся констебль, невольно поморщив нос от отвращения, поднес фонарь ближе. Аттвуд убрал ладонь.

– Видите?

– Цвет трупного пятна не изменился, – кивнул фон Эбинг. – С момента смерти прошло более суток.

– Как вы узнали?

– Если при надавливании на эту часть кожи она не побледнеет, это означает, что кровь по сосудам не отступила. Значит, процесс пропитывания тканей кровью полностью закончился. А такое происходит не менее двадцати четырех часов спустя после смерти.

– Получается, ее убили, затем через сутки выбросили тело здесь?

– Да.

– Но зачем? – удивился детектив-сержант. – И где голова?

– Ответ на вопрос хотелось бы знать и мне, – проворчал Гилмор, насупившись. – Вы сделали снимки?

Вопрос адресовался невысокому, плотному мужчине в сюртуке и шляпе, возле которого на штативе стоял крупный ящик с крышкой – так называемый зеркальный фотоаппарат, изобретенный Томасом Сэттоном в 1861 году.

– Жду указаний, сэр, – промямлил тот, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что ему крайне неприятно находиться здесь.

– Так делайте, черт бы вас побрал!

– Да, сэр!

Фотограф поспешно переместил штатив, что-то покрутил сбоку ящика. Затем стал поворачивать объектив, видимо, настраивая фокус. Громкий щелчок и ослепительная вспышка магния. Передвинул аппарат на другую сторону, вновь покрутил объектив. Щелчок. Вспышка.

– Технологии не стоят на месте, – прокомментировал фон Эбинг, пока они все вместе наблюдали за действиями фотографа.

– Изображения с места преступления значительно помогают следствию, – поддержал инспектор. – Вы закончили?

– Да, сэр.

– Рихард! Помогите мне перевернуть ее, – попросил Валентайн.

Аттвуд и фон Эбинг перекатили тело на спину. Некоторое время они молча осматривали его, а затем Валентайн к огромному изумлению детектив-сержанта тщательно обнюхал руки покойницы. Взгляды Аттвуда и фон Эбинга красноречиво встретились – австрийский психиатр лишь утвердительно кивнул головой.

– Что там? – нетерпеливо спросил инспектор, однако страшная догадка уже вовсю стучалась в его голову.

– Думаю, это Он, Гален, – ответил Аттвуд, затем обратился к Крафт-Эбингу: – И ладонь правой руки пахнет корицей, что оставляет нам единственно верную версию – ее использует наш осквернитель.

– Может совпадение? – неуверенно спросил Гилмор.

– Вряд ли бывают такие схожести, мой друг.

– Кто Он? – непонимающе переспросил детектив-сержант и перевел взгляд с доктора на Крафт-Эбинга, затем на Гилмора.

– Вот что, сержант, – не замечая прозвучавший вопрос приказал инспектор, сложив руки за спиной. – Переверните здесь все, но найдите мне любого, кто хоть что-то видел или слышал. Особое внимание обратите на повозку и извозчика, который появлялся здесь. Уж его то точно могли заприметить.

– Их здесь уйма снуют туда-сюда, сэр, – развел руками детектив. – Каждый божий день…

– Ищите! – резко прервал Гален. – Миля дьявола проходит рядом с этим закоулком, а там полно народу – шлюхи, рабочие, выпивохи и прочие проходимцы. Опросить всех, вам ясно? Убитую доставьте в покойницкую. Не хоронить до моего распоряжения. Неплохо бы определить, кто она. Если это будет возможно. Правда, в Ислингтоне проституток и нищенок не счесть, но все же.

– Может, проверить заявления о пропаже?

– Проверяйте! Все проверяйте, сержант. Любую мелочь на карандаш и докладывать лично мне. С этой минуты оставьте все остальные дела. Вам ясно?

– Да, сэр!

– Почему вы решили, что ее убили? – вдруг спросил фон Эбинг.

– А разве нет?