Ночь. Рассказы

– Что случилось? – спросила стоматолог нежным голосом, – неужто три месяца прошло?

– Да, – сказал Горохин и почувствовал себя идиотом. Она посмеялась.

– Так, правда, что?

– У меня это… зуб, – Горохин судорожно показал пальцем в рот.

– Так, ложитесь, – сказала она и взяла инструмент.

– Слева там…

– Молчите, – перебила она, – так болит? – она постучала по зубу, – нет? А так? – он дернулся и простонал. – Ага, левая нижняя шестерка. Нужно вскрыть пломбу и смотреть, что там, делаем? – Горохин утвердительно покачал головой. – Шире рот, – сказала она и вставила насадку в бормашину.

5

Она цокала языком и неодобрительно вздыхала. Прядь ее волнистых волос свисала из-под белой шапочки и ложилась на прозрачные очки. На секунду она отвлекалась и поправляла прядь. Она увлеченно продолжала добираться до источника неприятностей, временами меняя насадку и всматриваясь в рот. Она опустила руки на Горохина и задумалась. А когда выпала из думы, вновь принималась ковырять зуб.

– Нет, – сказала она, – не выходит.

Она еще помучилась и окончательно сдалась.

– Не получается пройти каналы, – сказала она, – нет у меня нужного инструмента, – она выдержала паузу. – Вам нужно в платную клинику, там сделают. Понимаете, у них специальная машинка есть. Надо все каналы прочистить, чтобы зуб спасти, – снова пауза, – правда, стоить это будет так… – и Горохин услышал свой месячный заработок, помноженный на два.

6

Горохин шел по разбитой дороге и щурился от летящего в лицо первого осеннего снега. Ветер задувал, и снежинки резали глаза, как стеклянные осколки. Он закрывался рукой, но снег все равно залетал. Ресницы так часто моргали, что в размытом свете фонарей не различить дорогу. Изредка проезжал автомобиль и освещал путь к автобусной остановке. Скверно на душе. Ноги вяло шли в контору. Ждала бессмысленная и угнетающая работа, фырканье канцелярских принадлежностей и жалкая оплата за отработанные часы. Единственное, что хотелось – добраться до койки и упасть в забытье.

В номер проезжающих автобусов было не всмотреться. Горохин тормозил каждый автобус и махал руками, если тот был не его. Первый проехал мимо, второй мимо, третий, четвертый… «Если так пойдет, то я к чертям развернусь и попрусь в общагу!» – подумал он и подъехал номер «39». Его номер. Свободных мест нет – Горохин выругался и встал по центру прохода.

Снегопад закончился. Горохин шел по слякоти и вертел стальной зажигалкой в кармане. Временами он доставал сигарету, крутил в руках и напряженно засовывал обратно в пачку. На подходе к складским ангарам и офисному домику, где он работал, вышел навстречу Арсен.

– Будь осторожнэй – сказал он, когда поравнялся с Горохиным.

– А чего там?

– Да сукин сын все не заткнется!

– А сам-то куда намылился? Торопишься еще и при параде, с документами какими-то, – Горохин окинул Арсена пристальным взглядом.

– А это, друг, не надо знать.

– Да знаю я, знаю, куда идёшь, перебежчик. Бывай.

– Иди ты!

Еще с лестницы слышно, как перьевая ручка надрывается над кем-то несчастным, вероятно, антистеплером. Хотелось незаметно проскочить в свой угол и невозмутимо разгребать бумаги. Митя медленно открыл дверь в коридор и шагнул вперед.

– Горохин! – заорал перьевая ручка, – зайди ко мне!

Митя понуро поплелся на ковер к директору.

– Звали меня? – сказал он, невинно вопрошая взглядом.

– Тебе заняться нечем, как приходить на работу к обеду? – прошипел перьевая ручка.

– Еще только одиннадцать.

– Я знаю, сколько времени! – перьевая ручка затряс руками и оголил желтые пятна в подмышках на белой рубахе с пестрым галстуком. – Ты знаешь, сколько фирма теряет, когда ты отлыниваешь? – не унимался ручка, – я все вычту из зарплаты!

– Кстати, о зарплате, – выпав из задумчивости, сказал Горохин, – мне бы оклад поднять, на лечение надо.

На раскаленном лице перьевой ручки вот-вот выскочат волдыри. Горохин выбежал из кабинета.

Он сел за рабочий стол и старался не глядеть на гору бумаги, которую предстояло разобрать. Придется задержаться на работе. От вида бесконечных белых стопок подташнивало. На краю стола лежала цветная брошюра. Горохин с любопытством взял ее и пролистал. На обложке было название: «21 способ казаться занятым».

«Да за такую книжку могут и штраф впаять», – подумал Горохин и убрал книгу в нижний шкаф стола.

Из стороны в сторону ходили служащие. Кто угрюмый, а кто весело переговаривался. Горохин взял накладную, пробежал по ней глазами и громко шлепнул печатью, оставив круглый синий след. Он оторвался от бумаг – по коридору все шастали. Горохин взял новый лист и еще громче вдавил печать. Ничего. Никто не посмотрел. «Меня не существует», – подумал он.

Руки деревенели, становились частью стола. Глаза перестали моргать, волосы и ногти расти, сердце перестало биться. «Мебель, – думал Горохин, – здесь я всего лишь офисная мебель».

– Ну и денек сегодня, – голос вырвал Горохина из бреда. Это антистеплер. – Как тебе книжечка?

– Почему паршивый? – сказал Митя.

– А ты не читаешь те бумажки, которые подписываешь?

– Нет.

Антистеплер был пухлым коротышкой. Когда он вливался в новый коллектив, то выискивал неудачников похожих на него и старался сблизиться с ними. Два месяца он терся вокруг Горохина, оставлял ему сувениры на столе. Горохин даже не знал его имени. Никто не знал. Митя про себя так и называл его – антистеплер.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – сказал Горохин.

– Какая проблема? У меня нет проблем, – залепетал антистеплер.

– Ты не своим делом занимаешься.

– Это я-то?! А ты… ты даже не понимаешь, что делаешь!

– Ты сколько работ сменил? – продолжал Горохин.

– Две или три не больше…

– Заливай дальше, ты уже за пятнадцать перевалил. Рассказывали мне.

– Кто рассказывал?

Горохин махнул рукой и принялся за работу. Он положил перед собой очередной документ и долго в него всматривался: выискивал какой-нибудь символ или узор в напечатанных словах. Стрелка часов перевалила за шесть вечера, а бумаги на столе и не убавилось.