Писатель. Дневник Джорджии

Лео выдержал небольшую паузу и, сложив руки крестом, задумчиво спросил, глядя чернокожему собеседнику прямо в глаза:

– Что нам делать с Джесси? Ты ведь тоже видел его вчера?

– Да. Он, как и мы, был опутан Фраусцисом. Там ещё была девушка по имени Джорджия.

– Хвала богам! А то я уже подумал, что Джесси мне приснился.

– Мог бы сходить и проверить.

– Не мог бы. Если Джесси всё-таки сбежал, а я пойду навестить его, чтобы удостовериться, как мне потом объясняться перед отцом, почему не доложил? А кого-то просить проверить тоже не вариант. Тем более скоро станет известно, что Джесси сбежал.

– Или уже стало.

– Тем более. С одной стороны, я должен сказать отцу, что видел вчера Джесси. Мой брат не зря сидел в тюрьме, к тому же он нашёл способ выбраться, а это может означать, что и другие заключённые могут найти способ. Это ставит под удар народную безопасность.

– Ему могло помочь выбраться из Малефгардской тюрьмы только божественное вмешательство.

– Может, и так. С другой стороны, если я сдам Джесси, то поступлю гнусно по отношению к нему. Даже если закрыть глаза на то, что он мне брат, он спас нас вчера. Мы обязаны ему. А если отец узнает о бегстве Джесси, он его отыщет и снова посадит в тюрьму, лишив всякой жизни. Это несправедливо. Но если не сдавать Джесси, когда всё выяснится само собой, отец будет в неловком положении. А когда отец в растерянности или злится, это опасно.

– Если скажешь, что знаешь, как сбежал Джесси и укажешь на Джорджию, можешь и её под удар подставить.

– Да. Это нехорошо. Она ничего плохого не сделала, только Джесси из тюрьмы освободила, но ведь это ей пришлось сделать, потому что мы её не послушали.

– Получается, если говорить, то обо всём. Поступишь ли ты так с Джесси?

– Может, стоит оставить всё так, как есть? О побеге Джесси и без меня станет известно. Всё, чем я могу отплатить ему за спасение, это дать немного времени. Может, теперь он изменится.

– Ты ведь уже принял решение, Лео.

– Ты так думаешь?

– Уверен. Любое из этих решений верное, но принесёт свои последствия, за которые мы будем в ответе.

– Да, мы будем в ответе… – задумчиво произнёс Лео, но губы его тронула довольная улыбка, – Ты прав. Тогда в этот раз прикрою Джесси. Мне пора возвращаться, сегодня Сэмми придёт на обед.

Друзья обнялись и распрощались, но в самый последний момент Дорри спохватился:

– Скажи, Лео, ничего вчера плохого не произошло? Я не вёл себя странно?

– Вроде нет…

– А Джорджия? Как думаешь, всё-таки кто она такая? Мне показалось, что она действительно многое знает о нас.

– Может, она и вправду была послана богами, – бросил Лео и рванул в обратный путь.

Друзья разошлись в разные стороны, а монотонная музыка, отбиваемая барабаном и бубном, всё ещё раздирала округу.

Часы до долгожданной встречи тянулись медленно, как будто кто-то намеренно растягивал секунды и минуты, чтобы те растянули часы и Лео томился в ожидании. Принц успел несколько раз проверить кухню, где готовили блюда; принять ванную, достойную сына короля колдунов; позвать стилиста, чтобы тот привёл в порядок его лицо и причёску; перемерить весь свой гардероб, чтобы найти подходящий костюм на сегодняшний вечер… Уже полностью готовый он сидел на кресле близ письменного стола и размышлял о будущем с Сэмми. Сегодня всё должно было решиться. У принца был особенный план на вечер. После обеда он собирался усадить Сэмми в уютное кресло перед окном, открывающим вид на изящный мираж гор, тонущих в свете солнца. Он будет шептать ей на ухо нежные слова, потом подарит драгоценный браслет как обещание принадлежать только ей, поцелует её и попросит остаться с ним. Планируя это в голове, Лео даже прошёлся до заготовленного кресла, проверил, действительно ли пейзаж так романтичен, как в его воображении, поправил плед и прорепетировал на месте разговор. И когда пытка в ожидании закончилась звонком в парадную дверь, юноша вмиг слетел по лестнице, мельком встретив выходившего из своего кабинета отца, и оказался у парадного входа как раз в тот момент, когда гости входили.

Первой была дама, очень худая, даже тощая, с плоской фигурой, что делало её выше и ещё тоньше. Она, как тростинка, в зелёном платье с порывом ветра влетела в коридор. Её огромные голубые глаза, как у дочери, по-доброму всматривались в светловолосого юношу, о котором она столько слышала. Он поклонился в ответ, как того требовал официальный приём в доме у члена Высшего Совета Миракулы. Дама легко присела в реверансе и сняла тёмно-зелёную шляпу со своих прекрасно уложенных светлых волос. Мать и дочь были очень похожи, так что глядя на госпожу Хилл, Лео мог представить, какой будет Сэмми через пару десятков лет. Брунесса имела более острые черты, чем её дочь, но такие же аккуратные и симметричные. Из-за худобы выделялись скулы, но это делало лицо Брунессы ещё более красивым. Госпожа Хилл была легка, мила и грандиозна; её изысканность и царственные манеры хотели бы иметь, наверняка, многие королевы, и это унаследовала её дочь. Всё общество кавалеров, в том числе и Леонардо, любили наблюдать за этой особой, которая покоряла всех не только своей красотой и добротой, но и остроумием.

Когда высокий мужчина в элегантном костюме и с круглыми очками на аристократичном носе проскочил вперёд, Леонардо заметил своего отца. Его грузная фигура в багровом плаще казалась ещё больше и ниже на фоне Хилла. Мужчины прямо «с порога» начали беседу о чём-то очень важном для обоих. Об этом можно было судить по активной жестикуляции отца Сэмми. Господин Хилл от природы обладал очень скудной мимикой, поэтому руки были для него способом выразить свои эмоции. Иногда из-за полуприкрытых глаз казалось, что отец Сэмми где-то в себе и не замечает ничего вокруг, но на самом деле он был внимательнее диких кошек на охоте, цеплялся взглядом даже за самые мелкие детали. На самом деле Лео очень любил семью Хиллов, несмотря на то, что они редко виделись. Из рассказов Сэмми у Лео сложился определённый образ Хиллов, и они казались ему воплощением идеала.

Лео ждал появления своей возлюбленной следом за отцом, но никого не было. У него и не возникло сомнений, что она так и не появится, но вдруг дворецкий захлопнул дверь. По телу Лео пробежали мурашки, он немного съёжился. В этот момент рядом оказалась Брунесса и, взяв юношу под руку, начала о чём-то говорить. Но вопреки своей привычке, Лео не слушал её, он смотрел на дверь, лишь теперь осознавая крах всех своих планов.

– А как же Ваша дочь? – вырвалось у принца, когда Брунесса отвела его на несколько шагов от двери.

– Ты разве не знаешь? Я думала, она написала тебе. Вчера ночью она уехала в наше отдалённое поместье к дяде, ей что-то нездо…

– А надолго? – перебил Лео, уставившись на Брунессу.

– До Новогоднего бала, – с выдохом, обозначавшим скуку по ней, сообщила женщина.

– Но она мне ни слова не сказала…

– Она уехала в такой спешке, даже утра не дождалась… Я подозревала, что что-то произошло, но она мне не призналась. Вы поссорились?

– Я не уверен, – тихо ответил Лео.

– Такие импульсивные поступки часто совершаются по молодости и от большой любви. В своё время мы с Джорджем…

Но Лео теперь совсем не слушал Брунессу. Весь обед он думал лишь о Сэмми и о том, что заставило её уехать. Когда его поднимали из-за стола, рассматривали, спрашивали, он на всё соглашался или отвечал что-то невразумительное. Его мысли все были заняты Сэмми. Он совершенно исключал вариант её случайного уезда и винил себя, хотя по-прежнему не мог найти тот момент, когда обидел её. Наступил вечер и Лео оказался в постели, но в груди всё ещё что-то больно кололо. Конечно, это была не первая ссора Лео с Сэмми, хотя все предыдущие даже ссорами то назвать было трудно. Скорее то были всего лишь временные разногласия, но сейчас Лео страшился того, что на этот раз всё серьёзно.

Глава 9

Джорджия и опасное дело

Джорджии снилось, что она бежит по бескрайнему полю, покрытому душистыми травами. Вокруг разливались тепло, спокойствие и счастье. Она сама лёгкая, словно бабочка. И вот она опустилась на колени, растянулась на мягкой траве, перевернулась на бок… Ей казалось, что сама природа охраняет её и заключает в свои объятия. Душа наполнялась детской свежестью. Травка щекотала лицо – Джорджия зажмурилась. Запах трав и жареных каштанов, как бы она описала этот аромат, вскружил ей голову. Ей казалось, что она далеко-далеко от всего мирского, что это тот настоящий мир, где она должна жить. Она словно порхала в пространстве без времени и места. Она снова открыла глаза, и ей захотелось заключить в объятия всё это место: все шелковые цветы и бархатную траву, атласное небо и ватные облачка, всю теплоту земли и приятный холод ветерка, шум листьев и запах каштана. Пьянящее чувство отвлекло её от всех забот и переживаний, и лишь вдоволь насладившись, она ощутила, что земля по-человечески тёплая. Она вмиг открыла глаза.

Её взгляду предстала комната в деревянном домике. Вытянутые шкафчики вдоль стен; длинный кухонный стол, на котором развалились пучки трав и какие-то склянки; круглый столик… Джорджия ощутила на своей шее чей-то смущённый взгляд и вдруг поняла, что лежит на ногах Джесси. Это об них она тёрлась головой! Аромат трав и жареных каштанов исходил от него! Джорджия вскочила и с испугом посмотрела на Джесси. Он лишь ласково улыбался, и Джорджия тут же насторожилась. Она постаралась подавить в себе чувство неловкости и разозлиться.

– Что ты делаешь? – возмутилась девушка.

– Ничего.

– Тогда как я оказалась у тебя на коленях?

– Ты сама легла.

– Врёшь!

– Нет. Я увидел, как ты вновь появилась на кровати, и подошёл, чтобы поправить одеяло. Ты что-то пробормотала и положила голову мне на колени.

Его нежный взгляд и спокойный тон голоса пробивали выстроенную ею стену, и Джорджия невольно сдалась.

– Прости, – тихо произнесла девушка и убрала локон за ухо.

Стоило только успокоиться и принять тот факт, что Джорджия вновь оказалась в Миракуле, как пульсирующая боль принялась разбивать голову девушки в дребезги. Джорджия поморщилась и, закрыв глаза, помассировала виски. Но боль не унималась.