Memento Finis: Демон Храма

– Мы жили в студенческом общежитии в пригороде Тулузы. И вот однажды он пришёл ко мне и сказал, что он и есть мой отец.

– Так просто?

– Да.

– И ты сразу поверила ему?

– Конечно. Хоть я и не помнила его лично, но видела фотографии. Внешне он не сильно изменился за эти двадцать лет разлуки.

– И ты за всё это время ни с кем не поделилась этой новостью?.. Даже с бабушкой и отчимом?..

– Да, ? бесхитростно ответила Карина. ? Он просил меня сохранить нашу встречу в тайне… Отец иногда даже писал мне письма и присылал их по электронной почте. Он писал их по-французски и подписывался «Лео» – так, по его мнению, было безопасней. Те, кто случайно или нет, открыли бы мой почтовый ящик, вряд ли смогли бы провести параллели между пропавшим двадцать лет назад Вячеславом Полуяновым и французским студентом Лео. Наша переписка продолжалась почти год, когда отец вдруг позвонил мне, первый раз за всё это время. Он сказал, что скоро будет в Москве и встретится со мной.

– А вся эта история с тамплиерами и телевидением?

– Это была моя идея, ? с сожалением в голосе сказала Карина. ? Сергей тяготился своей работой в газете, он хотел большего, он хотел перспективы – я предложила ему тему ордена Храма и познакомила с Кубаревым… Но всё так неудачно совпало. Появление отца и этот проект… Я не знала… Я не думала, что всё это так страшно обернётся для Сергея.

Карина положила голову мне на грудь, а я обнял её за плечи.

– А хочешь, я покажу тебе свои фотографии? ? вдруг спросила она. ? Я захватила с собой из квартиры свой фотоальбом.

Услышав моё «да», Карина тут же вскочила с дивана и выпорхнула из комнаты. Оставшись один, я оглядел комнату. Минимум мебели: деревянная кровать-полуторка, потёртое кресло и платяной шкаф, – всё это совсем не новое, весьма подержанное. Ощущение пустоты. Комната оставляла впечатление номера старой гостиницы, в ней не было характерной для любой квартиры атмосферы обжитости, притёртости хозяина к своему жилью. В углу стояла открытая сумка, на кресле были развешаны весёлыми пятнами вещи Карины – это единственно придавало некоторую теплоту окружающей меня обстановке. Было видно, что квартира была предназначена исключительно для сдачи внаём и использовалась для этой цели уже давно. Какая же это по счёту чужая квартира, в которой я волею судьбы ночую после того, как вынужден был покинуть свою маленькую, но такую родную и уютную квартиру в Беляево? Я посчитал. Пятая…

Я подошёл к окну и отодвинул штору. С двенадцатого этажа дома двор, окружённый такими же высокими блочными зданиями, казался маленьким и компактным. Небольшая детская площадка, чахлые деревца и жестяные квадратики гаражей, взявшие площадь двора в кольцо осады. Солнце уже почти село за горизонт, на город спускались сумерки вечера.

Неестественно красная, почти пурпурная, полоса заката, растянувшаяся по всему видимому между жилых башен горизонту, разделила окружающий мир на две абсолютно разные части – чистое без облачка и спокойное синее небо, готовое в любой момент исчезнуть, оставив на память лишь впечатление дневной прозрачности воздуха, и уставшую, нагретую солнцем за день землю, желающую провалиться в прохладу ночи. День должен был вот-вот уйти, счастливый день, день, который вернул мне Карину. Мой взгляд упал вниз. В маленьком дворе было совсем безлюдно, и лишь иногда по дорожке проходил, торопясь домой, одинокий житель.

Я оглядел двор ещё раз и хотел уже отвернуться и задёрнуть штору, как моё внимание привлекло странное движение на пустынной детской площадке. Я заметил взрослого мужчину, который, усевшись на качели, медленно раскачивался на них, опираясь ногами на землю. Неторопливое движение вперёд и такое же неспешное назад. Его руки, обхватив вертикальные палки качелей, заключили их в круг и были скрещены пальцами спереди. Ритмичное движение вперёд и обратное назад. Вдруг человек поднял голову и посмотрел куда-то вверх. Мне показалось, он смотрит в мою сторону, в сторону моего окна. Я не мог видеть и не видел лица незнакомца – до него было очень далеко, но вдруг мне почудилось, что он разглядывает именно меня, наблюдает за мной, запрокинув в неподвижности голову. Непонятный страх дрожью пробежал у меня по спине. Человек медленно поднялся с качелей, вытянувшись во весь свой высокий рост. На какую-то секунду раньше, чем всё произошло, я вдруг догадался, что он сейчас сделает… Услышав мои мысли, незнакомец достал сигарету, зажигалку и неторопливо закурил, вспыхнув маленькой точкой жёлто-белого огонька. Меня как будто ударило током, по позвоночнику внезапно скатилась холодная капля пота. Это был он!.. Это был тот самый человек из пустынного переулка. Он был здесь, стоял под окном и опять смотрел на меня!..

– Ну, как?

Я резким движением руки задёрнул штору, быстро обернулся и инстинктивно отпрянул в сторону. Сердце лихорадочно забилось, а правая рука вцепилась в спинку кровати, впившись ногтями в дерево. Передо мной стоял Полуянов.

– Что… «как»? ? испуганно пробурчал мой заплетающийся язык.

Полуянов нахмурился и с тревогой посмотрел на меня.

– С вами всё хорошо? ? спросил он осторожно.

– Да, да, всё хорошо, ? почти заикаясь, торопливо ответил я.

– Ну, как вам наше временное пристанище? ? неуверенно спросил Полуянов, решив задать хоть какой-нибудь нейтральный вопрос, чтобы прервать тяжёлую паузу. Он, видимо, был озадачен моим поведением, но решил не акцентировать на этом внимания.

– Хорошо, ? пробормотал я, не в силах ответить что-нибудь более вразумительное и развёрнутое.

В комнату вернулась Карина, держа в руках альбом с фотографиями. Полуянов посмотрел сначала на дочь, потом на меня.

– Ну, ладно, ? сказал он неуверенно и даже виновато. ? Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, ? и вышел из комнаты.

Карина обвила мою шею руками.

– Ты что такой испуганный? ? спросила она.

– Да, так… ничего, ? ответил я, непроизвольно косясь в сторону окна. ? Кажется всякое…

– Что случилось, Руся? ? по-особому мило и успокаивающе прошептала Карина.

– Там человек… на площадке.

Карина подошла к окну и отодвинула штору.

– Никого нет, ? сказала она и повернулась ко мне. ? Ты просто устал.

Я подошёл к ней и посмотрел вниз из окна. Детская площадка была пуста. И только качели почему-то совершали плавные колебательные движения, медленно гася свой ход… Хлопнула входная дверь.

Я вздрогнул:

– Что это?

– Отец ушёл, ? объяснила Карина, заключив опять меня в свои объятия.

– Куда это он, на ночь глядя?

– Он часто уходит на ночь… Может быть, к Насте решил съездить.

– К Насте? ? рассеянно переспросил я, мысленно ещё рассматривая странные качели.

– Да, к Анастасии Михайловне. Это та женщина, которая разговаривала с тобой по телефону. Помнишь?… Хозяйка «Граната».

– А они… ? Я осёкся.

Карина безучастно пожала плечами.

– Я не знаю… Но, мне кажется, они очень давно знакомы… Я вижу, что отец вообще умеет произвести впечатление на женщин, ? произнесла она, ласково взяв меня за руку.

У меня перед глазами промелькнул образ незнакомого безликого курильщика, который снова материализовался в тот самый момент, когда я встретил Карину. Странное и необъяснимое совпадение. За ней следит призрак? Но это, скорее, похоже на туманную и больную фантазию, чем на реальность… Усталость и волнение… Все эти видения есть лишь плод моего воображения, вызванного усталостью и волнением, говорил я себе. Люди выходят из дома покурить на улицу. Что может быть в этом подозрительного? Карина успокаивающе гладила меня по руке, с беспокойством заглядывая в глаза. Я чувствовал, как, подчиняясь заклинаниям мысли и теплоте рук Карины, уходит возбуждающее разум подозрение.

– Ты будешь смотреть фотографии?

– Конечно.

Напряжение растворилось, навязчивый образ незнакомца оставил меня. Я окончательно успокоился, временно освободив себя от ассоциативных переживаний по поводу не вовремя появлявшихся курильщиков, и опустился на диван. Карина, подобрав ноги, расположилась рядом и раскрыла на коленях большой фотоальбом.

Весёлые детские фотографии проплывали у меня перед глазами. Вот Карина, совсем маленькая пятилетняя девочка, в коротком платьице стоит на берегу Чёрного моря, а у неё под босыми ногами усталая волна переворачивает круглую гальку. Вот она в школьной форме, строгая и умная, с пучком стянутых длинных волос торжественно застыла перед фотокамерой – вероятно, повод был серьёзный. Тут она со своим отчимом, а здесь с бабушкой Софьей Петровной… Но меня особенно привлекла одна старая цветная фотография, где Карина, годовалый полненький ребёнок с широко раскрытыми от удивления глазами и аккуратно постриженной прямой чёлкой, была снята вместе со своими папой и мамой. Неизвестный фотомастер из далёких восьмидесятых сделал художественную фотографию, зафиксировав на плёнку момент из жизни молодой семьи. Справа от изумлённого и заинтересованного ребёнка сидела мама в светлом костюме. Умиротворённый, тёплый взгляд голубых глаз, спокойная мягкая, нежная улыбка – Карина с мамой были удивительным образом похожи… Слева, одной рукой аккуратно обхватив свою жену за плечи, а другой бережно придерживая дочь, сидел заботливый папа. Молодое лицо с тонко очерченными чертами, знакомые уже зелёные глаза, но совсем другой взгляд, не похожий на взгляд сегодняшнего Полуянова. Казалось бы, та же проницательность, уверенность, спокойствие и сила в выражении глаз. Но нет, это были всё-таки другие глаза… С фотографии на меня смотрел счастливый и добрый человек, тогда как, вспоминая глаза известного мне нынешнего Полуянова, я чувствовал особую холодную отстранённость в их выражении. Странным образом он напоминал мне кошачий взгляд, самовлюблённый, подозрительный и, одновременно, стеклянный, скользяще-отражающий, отмеченный печатью неприсутствия, вовлечённости во что-то необъяснимое, неземное. Кто знал тогда, двадцать лет назад, что судьба украдёт у него эту простую человеческую радость, заменив любовь её бездушным суррогатом, страстью к тайне…

Глава 21

Яркое солнце ослепило меня, когда Карина решительным движением руки отодвинула плотную штору. Я прищурился и даже прикрыл ладонью белый диск немилосердно сиявшего утреннего светила.