Memento Finis: Демон Храма

Полуянов замолчал на секунду, он был возбуждён, его глаза блестели. Он выпустил из лёгких сизый дым и раздавил окурок в пепельнице.

– Зачем им перстень Соломона? ? ещё раз, словно решая для себя что-то, задал вопрос Полуянов. ? Они верят и хотят быть вооружёнными в своей вере. Это поможет стать им всесильными, окончательно уверовав в своё могущество… Наверное, для этого… И ничего здесь нет сверхъестественного. Всё это человеческое, слишком человеческое…

– Вы боитесь этого Уильяма Флорома? ? спросил я.

– Опасаюсь, ? ответил Полуянов. ? Кем бы они ни были, шутами или магами, идеалистами или рационалистами, безумцами или здравомыслящими людьми, они хотят получить реликвию, и намерения у них очень серьёзные.

– Но почему бы вам в таком случае не отступить и не отдать письма? Даже если эти бумаги укажут путь к перстню Соломона, ведь он всего лишь ценный антиквариат и не более…

Глаза Полуянова сверкнули, и на мгновение я даже испугался этого проницательного тяжёлого острого взгляда, с лёгкостью крепкого клинка пробившего мой щит уверенности и заставившего меня в нерешительности отступить.

– Я чувствую, их вера несёт зло, а зло не может и не должно обладать подобной ценностью. ? Потрясающе твёрдая стальная решимость зелёных глаз молниеносно растворилась в мягкой успокаивающей улыбке, добродушные морщинки которой словно набежавшие волны скрыли острые выступы скал ярости. ? И пусть это будет простым антиквариатом, они не должны получить его…

– Ну, хорошо, ? встрепенулся Сарычев. ? Мы услышали от вас много интересного и полезного, даже загадочного. Пришло время рассказать подробно о том, что вы делали в Москве.

– В Москву я приехал с одной целью – не допустить того, чтобы письмо Ногаре попало в руки Бартли, ? ответил Полуянов. ? С посланием моего прадеда я уже ничего не смог бы сделать. Боюсь, оно уже перекочевало из архива СВР в руки Бартли. Другое дело, письмо французского канцлера – только я знал, где его искать в Москве… Скажу сразу, я не представляю, как эти письма могут помочь в поиске реликвии тамплиеров, но мне очевидно, что эти документы не должны оказаться у Бартли и компании. Считайте это требованием исторической справедливости.

– Хорошо, это понятно. ? Сарычев хотел получить исчерпывающие и подробные объяснения. ? Значит, появившись в Москве, вы пришли к Андрееву и потребовали у него письмо Ногаре?

– Я позвонил ему, мы договорились о встрече. Когда я появился у него, он встретил меня очень холодно и подозрительно. Академик был настроен очень враждебно, наш разговор превратился в выяснение отношений… Вдруг Андрееву стало плохо – не выдержало сердце… Я хотел помочь ему, но всё произошло очень быстро. Я не успел ничего сделать…

– Увидев, что Андреев умер, вы решили покопаться в его вещах?

– Мне нужно было найти письмо.

– Но вы не нашли его, а когда в квартиру вернулись родственники Андреева, бежали.

– Да, так оно и было, ? согласился Полуянов.

– Как вы узнали, что письмо хранится у Верхова?

– Карина рассказала мне, что Верхов и Руслан работали вместе с Андреевым над телевизионной передачей о тамплиерах. Я подумал, что академик мог оставить послание кому-нибудь из них.

– Вы встречались с Кариной?

– Да, это был первый человек, с которым я увиделся в Москве… Она же всё-таки моя дочь.

Карина всё знала, пронеслось у меня в голове. С самого начала она знала всё и молчала. Она обманывала меня: когда мы говорили об её пропавшем отце, она уже к тому времени виделась с ним в Москве. Я прикусил губу, где-то внутри под ложечкой тоскливо заныло.

– Итак, вы решили увидеться с Верховым? ? задал вопрос Сарычев.

– Да, ? ответил Полуянов, ? я встретился с ним… И эту встречу было не так просто организовать – телефоны Верхова прослушивали, а за его домом установили наблюдение. Пришлось пойти на некоторую хитрость и инициировать случайное знакомство в людном месте, в ближайшем от его квартиры универсаме, где он обычно отоваривался. Верхов не стал скрывать, что письмо у него. Мы договорились, что он отдаст его мне… Не бесплатно, конечно. Но Сергей решил подстраховаться и пригласил на нашу встречу ещё и вас, Руслан. ? Полуянов посмотрел на меня. ? Его можно было понять – он боялся. К сожалению, сделка не состоялась. Верхов погиб… И я узнал об этом раньше, чем появился на встрече.

– Откуда? ? удивился Сарычев.

– Я был на месте происшествия и видел всё своими глазами.

– Вы следили за Сергеем? ? спросил Сарычев.

– Да. Я должен был быть уверен, что он не приведёт за собой хвост… Всё произошло случайно. Они не хотели его убивать, это было совсем не в их интересах. Верхов заметил, что за ним наблюдают, пытался убежать и попал под машину. Я видел, как люди Бартли, прежде чем скрыться, обыскали его, уже мёртвого… Но они ничего не нашли. Я это видел…

Затаив дыхание, я слушал рассказ Полуянова.

– Вы решили, что письмо могло находиться у Руслана, и потому всё равно пришли в клуб? ? продолжил Сарычев свой допрос.

– Да, я подозревал, что Руслан мог быть в курсе дела… Но, увидев его, я понял, что он ничего не знал о договорённости и не слышал никогда о письме. Тем не менее я решил вступить в контакт с ним и оставить неявное сообщение о том, как можно меня найти. Я подозревал, что Верхов перед смертью успел спрятать письмо и передать каким-то образом Руслану информацию об этом. Подозревая, что Руслан уже мог находиться под наблюдением, я решил оставить неприметный знак, который должен был рано или поздно указать ему путь… Вот, в принципе, и вся история.

Майор опёрся руками на стол и задумчиво поглядел в окно.

– Значит, вы хотите получить письмо Ногаре? ? открыто спросил он.

– Да, ? откровенно подтвердил Полуянов.

– И что вы сделаете, став его обладателем?

– Я исчезну… И Руслан уйдёт со мной.

От неожиданности предложения я даже не смог ничего возразить, а лишь приоткрыв от изумления рот, бестолково уставился на Полуянова. Сарычев громко хмыкнул и прямо посмотрел тому в глаза.

– И вы думаете, это меня устроит?.. Государственный преступник уходит у меня из-под носа, а я остаюсь здесь, оболганный и обманутый, и бегаю от несправедливой судьбы до того самого момента, когда пуля не поставит жирную точку в моей истории. Вы такой конец для меня готовите?

Я ошеломлённо наблюдал за проходившим на моих глазах торгом.

– Есть другой вариант. ? Полуянов небрежно постучал своими длинными пальцами по столу и аккуратно положил свою позолоченную зажигалку на пачку сигарет. ? Я помогаю вам решить вопрос с руководством… Как? Придумаем… А вы отдаёте мне письмо Ногаре и помогаете мне достать письмо Святослава Ракицкого… Для уверенности можете передать мне оба письма тогда, когда посчитаете, что ваше положение благополучно изменилось и стало абсолютно безопасным… Договорились?

Протянутая рука Полуянова повисла над столом. Лицо Сарычева застыло, его глаза неотрывно смотрели в глаза Полуянова, пытаясь что-то разглядеть в них. Мне показалось, он старался принять сейчас верное решение. Он не просто стремился сделать правильный и выгодный для себя выбор, он хотел поступить по совести и встать в этом тёмном и запутанном деле на сторону справедливости. Сарычев думал недолго.

– Это безумная авантюра, ? произнёс он и улыбнулся. ? Впрочем, это по мне… Договорились. ? Майор решительно пожал протянутую ему ладонь.

Договор сторон был скреплён крепким рукопожатием. Я наблюдал со стороны за тем, как рождался этот странный союз работника спецслужб и беглого учёного-историка. Моё мнение они неприкрытым образом проигнорировали, видимо решив, что оно уже ничего не может изменить. Я печально вздохнул, мимоходом отметив про себя эту несправедливость, но сейчас меня занимало совсем другое – я хотел поскорее увидеть Карину…

– Ну, что ж, я рад, что мы нашли общий язык. Вместе мы можем многое изменить, ? заявил повеселевший Полуянов. ? Теперь мы должны действовать сообща. И доверие в наших отношениях должно играть определяющую роль. Вы знаете мою историю, а я хотел бы услышать подробности вашей истории.

Мы с Сарычевым посмотрели друг на друга. Вопрос, как я понял, состоял не в том, стоит или нет рассказывать Полуянову о наших злоключениях, а в том, кто это сделает, и в каком объёме можно поделиться с Полуяновым информацией. Наконец после краткого периода молчаливой неопределённости Сарычев кивнул мне, давая понять, что право первого слова отдаёт мне.

Я начал свой рассказ с момента гибели Верхова и первого появления Сарычева в моей квартире, посчитав, что подробности моего знакомства с Андреевым и работы над темой тамплиеров можно опустить. Этот вопрос я предполагал обойти не только потому, что он казался мне теперь не важным, но и потому, что он с необходимостью потребует рассказать о роли Карины в выборе темы и подробности наших с ней отношений, а об этом я говорить не хотел.

Сарычев самым внимательным образом следил за тем, что я говорю. Пару раз он даже останавливал меня рукой. Первый раз, когда я хотел назвать имена оперативников, которые охраняли меня на квартире, второй раз, когда с моего языка чуть не сорвались фамилии однополчан Сарычева, участвовавших в нападении на машину Бартли, и адрес в Химках, где у майора была первая съёмная квартира. Полуянов слушал мой рассказ молча, совсем не перебивая и не комментируя. Он лишь иногда, в отдельных моментах моего повествования, бросал на меня выразительные взгляды, словно пытался тем самым лишний раз удостовериться в моей искренности. Лишь однажды Полуянов попытался нечто уточнить у меня, когда услышал о том, что благодаря странному манёвру машины каких-то китайцев нам удалось уйти от преследования людей Бартли.

– Это были точно китайцы? ? спросил он озадаченно.

– По крайней мере, нам так показалось, ? ответил я, с удивлением наблюдая, как Полуянов всерьёз заинтересовался этим вопросом.

Когда я закончил свой рассказ, подведя итог нетвёрдым «ну, вот, пожалуй, и всё…», Полуянов ещё некоторое время сидел молча, разглядывая отсутствующим взглядом свою позолоченную зажигалку. Видя, как он машинально поворачивает этот предмет в своих руках, я был не уверен, слышал ли он меня сейчас.

– Предлагаю пообедать у нас… на квартире, ? вдруг сказал Полуянов так буднично и спокойно, как будто он присутствовал не на встрече людей, объявленных в розыск, а на сборе старых школьных товарищей, которые сейчас решали, где бы продолжить своё милое дружеское общение. Я проверил рукой бумагу, лежавшую в правом кармане моей куртки, бумагу, в которой мы с Сарычевым объявлялись особо опасными преступниками, – может быть, она уже исчезла, и всё благополучно разрешилось? Но нет, чуда не произошло.

Полуянов повернулся ко мне: