Радость блаженства

– Но я не хотела и не могла принять их жалость. Мне казалось, что это чувство само по себе унизительно.

– И Вы ушли в лес?

Рани кивнула:

– Да. Я знаю, сегодня вы были в храме Ханумана. Я также знаю, что вам посчастливилось увидеть самого бога обезьян.

Анджана, раскрыв рот от удивления, посмотрела на настоятельницу ашрама.

– Госпожа, оказывается, Вы тоже знали, как и мы, о существовании старого храма?

– Бог Хануман помог мне однажды. Мне довелось ночевать под сводами храма, потому что вокруг не было ни единого намёка на жильё, а в ту ночь выдался сильный дождь после долгой засухи. Я уснула прямо на ступеньках трона Великого Ханумана. Мне приснился сон, в котором сам Хануман обратился ко мне. Он сказал: «Иди к людям, ведь они нуждаются в тебе, в твоей мудрости и твоём видении жизни. Подари им частицу своей мудрости». Когда я проснулась, был уже день, и ярко светило Солнце. Я сразу же вспомнила о своём сне, но не могла понять, что значили слова Ханумана. Мне очень захотелось есть, поэтому я пошла в город. Там было много лавок, где торговцы продавали хлеб, молоко, фрукты, сладости. Но кто обратит внимание на бездомную обезображенную девушку, у которой не было ни одного пайса, ни одной рупии? Люди казались такими злыми, такими озабоченными своими проблемами и жаждой наживы. Я подумала, если бы они были мудрыми, если бы они жили в гармонии с природой, то мир был бы намного счастливее, чем он предстал передо мной. И тогда я поняла смысл наставления Ханумана.

– И Вам удалось построить такой большой ашрам? – спросила я.

– Да, конечно, ведь моего отца помнили в парламенте. Меня поддержали его друзья, к тому же у моего отца была солидная сумма в банке.

– А госпожа Дурга?

– О, хвала всем богам Индии, она – добродетельная женщина. Она пожелала во всём следовать за мной, так как у неё, как и у меня не осталось никого в этом мире.

Рани Шанти вновь замолчала. В отблесках единственной лампады я видела, как она взяла лежавший на блюдце медный колокольчик и позвонила в него.

Вскоре дверь в тёмную комнату открылась, и на пороге появилась незнакомая мне женщина.

– Джоти, проводи девочек к ужину и позаботься о том, чтобы их сытно накормили, – произнесла рани Шанти.

– Слушаюсь, госпожа.

Вошедшая поклонилась, а я заметила в этот момент, что рани подмигнула нам.

– Надеюсь, тайна о старом храме останется между нами, – сказала она.

Мы улыбнулись ей в ответ, ведь в её взгляде было столько тепла и доброты.

– Да, госпожа.

Когда Анджана со служанкой вышли, настоятельница взяла меня за руку и подвела к себе. Я заметила, как блеснули жемчужные бусы на её шее. У неё была красивая длинная шея, как у самой богини Радхарани. Её глаза были такими же красивыми живыми и искренними, как лотосоподобные очи матушки Яшоды.

– Тебя ведь зовут Шачи? – произнесла настоятельница, – Шачидеви Бхатти?

– Да, госпожа.

– Я помню твою сестру Шивани, которая училась здесь. Добрая и трудолюбивая девушка.

Мне стало стыдно, потому что когда обычно говорили о достоинствах Шивани, подразумевали мои недостатки – дерзость и крутой нрав. Однако, посмотрев в добрые глаза рани Шанти, я поняла, что мои предположения ошибочны.

– Твоя няня, уважаемая Гарба, говорила, что ты любишь рисовать. Это так, Шачи-деви?

– Да, когда Шивани выходила замуж, я рисовала свадебные узоры на её теле.

Рани улыбнулась:

– Надеюсь, твоя сестра будет счастлива. Идём со мной, я хочу тебе кое-что показать.

Рани Шанти завела меня за ширму, которую я не сразу заметила, вовсе не предполагая, что здесь ещё может быть другая комната внутри первой.

Собственно, это была вовсе не комната, а всего лишь маленькое пространство с единственным секретером. На стене висела фотография в дорогой раме какого-то человека средних лет в чалме. Фотография была украшена свежей гирляндой из роз. Рани порылась в ящиках секретера, словно что-то искала. Наконец, она протянула мне совершенно новенькую коробку.

– Держи, Шачи-деви.

– Что это?

– То, что делает наш мир ярче и прекраснее.

Я осторожно открыла коробку. Это были акварельные краски разных цветов и оттенков. Они были аккуратно упакованы в деревянные стаканчики, на каждом из которых были сделаны надписи на бенгали: красный, жёлтый, оранжевый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый, чёрный, коричневый, бежевый, розовый, изумрудный. Здесь же лежали настоящие кисти.

– Шачи-деви, эти краски – твои.

Я была смущена, сбита с толку. Сама рани Шанти, настоятельница ашрама, которую я не так давно боялась, дарит мне краски!

– Няня Амина говорила, что неприлично брать дорогие подарки.

– Наверное, твоя няня имела в виду совсем другое. Это не просто подарок, Шачи, и это не я дарю его тебе, а боги. Они раскрашивают небеса и землю. И ты, как маленькая богиня, также будешь помогать им в этом. Завтра мы пойдём на реку Маханади, и ты увидишь, как Солнце готовится ко сну. Ты хочешь понаблюдать за этим великим чудом?

Рани Шанти склонилась надо мной и нежно похлопала меня по плечу.

– Да, госпожа.

…Столовая представляла собой отдельное здание из бамбука. Вместо столов вдоль стен располагались настилы, потому что принимать пищу нужно было сидя в соответствии с древними обычаями. Всё было освещено масляными лампадами, от этого воздух внутри столовой всегда благоухал сандалом или ароматами роз.

Служанки в белых льняных сари ставили перед тобой плошку из листьев бамбука. Затем две служанки подносили ведро и накладывали в плошку какое-то зеленоватое полугустое полужидкое варево, от которого пахло куркумой. После этого служанки в белом следовали дальше до тех пор, пока все девочки не получали по плошке с варевом.

Еда была довольно простой, и слава Всевышнему, нам было позволено пользоваться ложками, как это делали ненавистные англичане. К тому же, в любое время ты могла позволить себе полакомиться фруктами, которые находились в больших глиняных вазах.

К счастью, мне досталось место рядом с Анджаной. Несколько высоких воспитательниц ходили вдоль столовой и присматривали за нами. Одна из них с довольно толстой книгой сидела в центре и читала на санскрите выдержки из «Махабхараты». Слышался лишь стук ложек о бамбуковые плошки.

Воспитанниц было много, я обратила внимание на то, что все они были представительницами разных социальных слоёв: от дочерей богатых и уважаемых семейств Индии, как я, до детей обычных крестьян из близлежащих деревень. Я слышала, другие ашрамы никогда не принимали бедных, но ашрам рани Шанти тем и отличался от остальных, что здесь не делалось никакого различия между бедными и богатыми, все девочки находились в одинаковых условиях. Возможно, поэтому у рани Шанти было столько недоброжелателей среди вновь народившейся индийской аристократии. Но рани всегда была ровной и спокойной, ведь её имя означало «спокойствие», «созерцание».

Часть воспитанниц была одета в красные сари, часть – в синие, часть – в жёлтые, а новички носили сари других цветов, как я и Анджана. Даже в столовой эти четыре группы сидели отдельно друг от друга.

Я спросила об этом Анджану, шепнув ей на ухо результат своих наблюдений.

– Почему все в разных сари?

– Потому что есть три ступени: начальная, средняя и высшая. Те, кто прошли начальную ступень, одевают красные сари, средняя ступень – синие сари, а высшая – жёлтые.

– Высшая ступень… – как заворожённая повторила я за Анджаной.