Круг жизни

– Не стоит: чем больше девчонок, тем лучше.

«Ну да, кто бы сомневался! – подумала Тана. – Ведь все, что их интересует, это смазливые мордашки, титьки да задницы…»

– Что ж, зато откровенно…

Он засмеялся и передернул плечами.

– Может, пройдемся?

Она хотела было отказаться, но потом подумала: «А почему бы и нет?» Этот великовозрастный детина – старше ее на два года – держался всегда словно десятилетний ребенок, и виной тому алкоголь. Билли схватил ее за руку и потащил сквозь толпу в ухоженный сад, в дальнем конце которого находился крытый бассейн, где и расположилась его компашка.

– Ты должна посмотреть, что мы там натворили, – усмехнулся Билли и махнул рукой в сторону бассейна.

Накануне они спалили стол и два кресла, и Тана ощутила досаду при мысли, что убирать все это придется ее матери, а сверх того – успокоить Артура, когда он увидит этот вандализм. Старший Дарнинг, будучи не в состоянии выносить присутствие сына, предусмотрительно уехал на эту неделю в загородный клуб.

– Почему бы вам не попытаться не уподобляться животным? – с улыбкой поинтересовалась Тана.

Он на секунду опешил, а потом злобно выпалил:

– Дурой была – дурой и осталась! Скажешь, нет? Если бы мой предок не платил за твою частную школу, ошивалась бы сейчас в какой-нибудь шараге на Западной стороне вместе с таким же сбродом.

От изумления Тана лишилась дара речи и какое-то время просто смотрела на него, потом резко развернулась и пошла прочь, сопровождаемая язвительным смехом Билли. «Что за мерзкий тип!» – думала она, пробираясь сквозь толпу гостей.

Немного погодя она увидела парня, который привез ее сюда, но вид его не впечатлил: ширинка расстегнута, рубашка выехала из брюк, в руке – полупустая бутылка виски, – а рядом – пьяная девица, интимные части тела которой он безо всякого стыда оглаживал свободной рукой. Тана с отчаянием подумала, что этот вариант возвращения домой отпадает: она ни за что не сядет в машину с пьяным за рулем. Остается поезд. Можно, конечно, попытаться поймать попутку, но это маловероятно.

– Потанцуем?

Она удивленно обвернулась на голос и увидела… Билли. Похоже, он еще выпил: губы скривились в гаденькой улыбочке, в то время как взгляд блуждал по ее груди. Она покачала головой.

– Извини, нет.

– Мои друзья там, у бассейна, трахают девчонок. Хочешь посмотреть?

Ее замутило. Если бы все не выглядело столь омерзительно, она бы рассмеялась, вспомнив, как слепа была ее мать в своем поклонении перед непогрешимыми Дарнингами.

– Обойдусь.

– Может, ты еще целка?

Ей совершенно не хотелось продолжать этот разговор, Билли был ей противен до тошноты.

– Мне это неинтересно.

– Да брось ты! Почему нет? Это же лучше всякого спорта!

Тана быстро зашагала прочь и постаралась затеряться в толпе гостей, не понимая, почему он так упорно преследует ее в этот вечер; ей стало не по себе. Она еще раз окинула взглядом зал и, слава богу, не увидела его: скорее всего Билли присоединился к своим друзьям у бассейна, и, стало быть, появится не скоро. Ей надо поскорее вызвать такси и доехать до железнодорожной станции, чтобы успеть на поезд. Это не самый приятный вариант, но и не самый трудный. Кинув взгляд через плечо, чтобы убедиться, что за ней никто не следует, она на цыпочках поднялась по задней лестнице к телефону, о существовании которого знала. Все получилось как нельзя лучше: Тана узнала по справочной номер, вызвала такси, и ей обещали прислать машину в течение пятнадцати минут, так что времени более чем достаточно до последнего поезда. Впервые за весь вечер Тана почувствовала облегчение, избавившись наконец от пьяной компании. Она медленно шла по застланному толстым ковром коридору, разглядывая висевшие на стенах фотографии Артура, Мэри и всех их отпрысков в нежном возрасте. Внезапно ей пришло в голову, что здесь вполне может быть и фотографии Джин: она вроде бы часть их семьи, от нее в значительной степени зависело их благополучие, и было несправедливо исключать ее из семейного круга. Машинально она потянула на себя одну из дверей, зная, что эту комнату ее мать использует как кабинет, когда ей случается работать здесь. На стенах кабинета тоже были развешаны фото, но на сей раз Тане не пришлось их увидеть. Приоткрыв дверь, она услышала чей-то испуганный вскрик, увидела мелькнувшие в воздухе две белых «луны» и какую-то возню на полу. Поспешно отскочив назад, она услышала за стеной хохот и обернулась: Билли. И взгляд наглый, похотливый. Она считала, что он где-то внизу. Он что, следил за ней?

– А говорила, что не любишь подглядывать, мисс Недотрога.

– Я просто шла по этажу, вот и наткнулась нечаянно…

Тана покраснела до корней волос, а он язвительно усмехнулся:

– Зачем ты вообще-то забрела сюда?

– Здесь обычно работает мама.

– Ты ошибаешься: она работает в другом месте.

– Да нет, я помню. – Тана посмотрела на часы, опасаясь пропустить такси. Впрочем, сигнала еще не было.

– Если хочешь, я покажу тебе ее рабочее место.

Он направился по коридору в противоположную сторону, и Тана зачем-то пошла за ним. Она была уверена, что Джин пользуется именно этой комнатой, но спорить с ним не хотелось. В конце концов, он здесь живет, ему лучше знать.

– Вот здесь! – распахнул он дверь в какую-то комнату.

Тана вошла и, оглядевшись, убедилась, что это вовсе не рабочий кабинет ее матери. Большую часть помещения занимала огромная кровать под серым плюшевым покрывалом с шелковыми оборками. Кресло возле кровати было накрыто шкурой опоссума, а другое – искусственным серым мехом. Ковер тоже был серый, пушистый, с красивым рисунком.

– Очень странно! – в досаде воскликнула Тана. – Разве это не спальня твоего отца?

– Да. Это и есть рабочее место твоей матери. Большую часть времени старушка Джин пашет именно здесь.

Тане захотелось вцепиться ему в волосы и отхлестать по щекам, но она сдержалась, и ни слова не говоря, развернулась, намереваясь уйти. Билли вдруг схватил ее за руку и втащил обратно, захлопнув дверь ногой.

– Сейчас же отпусти меня, говнюк!

Тана попыталась выдернуть руку, но, к своему удивлению, обнаружила, что он сильнее, чем можно было ожидать. Билли грубо схватил ее за плечи и с силой прижал к стене, так что ей стало трудно дышать.

– А ну покажи, сучка, как работает твоя мамаша!

Он больно заломил ей руки назад. Она задыхалась, на глазах выступили слезы, но не столько от страха, сколько от бессильного гнева.

– Да что ты себе позволяешь?

Она попыталась оттолкнуть его, но он опять толкнул ее к стене, и она больно ударилась затылком. Увидев его обезумевшие глаза, она испугалась по-настоящему. А он хохотал ей прямо в лицо, как сумасшедший.

– Не будь кретином, Билли! – Голос Таны срывался от негодования и страха.

Одной рукой он стиснул оба ее запястья – она и представить не могла, какая сила таится в его руках, – а другой расстегнул молнию на ширинке и брючный ремень.

– Потрогай вот эту штуку, маленькая дрянь!

Ее лицо побелело от ужаса, она рванулась, пытаясь освободиться, но он опять ударил ее головой о стену. Она сопротивлялась изо всех сил, а он смеялся над ее беспомощностью. И тут Тану охватил панический ужас: она поняла, что происходит. Билли с силой ударял девушку головой о стену, еще и еще, пока у нее на губах не показалась тоненькая струйка крови. Раздался треск разрываемой ткани, и ее обнаженное, смуглое от загара стройное тело оказалось во власти грубых рук. Ее щипали, тискали, мяли, давили; руки были везде: на животе, на груди, на бедрах… Он слюнявил своим языком ее лицо, обдавая перегаром, а потом и вовсе засунул руку между ног. Тана вскрикнула и укусила его за шею, но он даже не обратил внимания на это. Схватив ее за волосы, он начал зверски наматывать их на кулак, пока ей не показалось, что они вырываются с корнем. Он кусал ей лицо, шею. Она молотила кулаками его по спине, пыталась пнуть коленями. Тана теперь спасала не только свою честь, но и жизнь, только силы были неравны. Обессиленную, задыхающуюся от рыданий, он повалил Тану на толстый серый ковер и сорвал с нее все, что еще оставалось, включая ажурные белые трусики. Она билась в истерике, умоляя о пощаде, а он стянул брюки и, отшвырнув их в сторону, навалился на нее всей тяжестью, пригвоздив к полу, потом резко раздвинул ей бедра. Казалось, он хотел разорвать ее на части: пальцы его впивались в плоть, раскрывая и обнажая, потом он терзал ее ртом, губами и языком. Тана страшно кричала и пыталась вырваться, а он с силой швырял ее обратно. Она была почти без сознания, когда он овладел ею. Взгромоздившись на свою полуживую жертву всем телом, он вламывался в нее снова и снова, пока наконец не достиг желанной кульминации. Она едва дышала, глаза закатились, а на сером ковре под ней расплывалось красное пятно.

Билли Дарнинг встал и, довольно усмехнувшись, принялся одеваться, глядя на свою жертву:

– Вот так, мисс Недотрога.