Свобода

– Не могу пока ничего сказать. Думаю, мы найдем, как вас использовать. Ах, опять это слово. Вот, пожалуй, и все. Уверен, вы выполните все, о чем я сказал. И помните: на вас сокрытие информации, ее слив, помощь преступникам и убийство Кротова. Да, вашу команду расформировывают прямо сейчас, изымая все данные по наблюдению. У вас там был мальчик, Саша, кажется, больше вы его не увидите, мы забрали его себе. Что еще вы должны помнить? У вас дочь! Пока вы живы, вы в ответе за нее. Вы должны быть нам благодарны за то, что мы хоть так сблизили вас с ней.

Шоцкий молчал.

– Возьмите завтра отгул на несколько дней, езжайте домой. А сейчас я бы на вашем месте все же выпил. Вдруг у вас получится поговорить со своим подсознанием. То, о чем я вам рассказал, о псах и стороннем мире, так все равно не понять, нужно воспользоваться неизученными человеком органами мозга, если таковые есть. Принять, как факт у вас вряд ли получится. У меня, например, не получилось, я сам не верю в то, что вам говорил, но те факты, что есть, заставляют задуматься над проблемой осознания, но… не более. Загуляли мы с вами. Идите, полковник, возьмите водки и встретьте своего призрака. Спокойной ночи.

Кравчук развернулся и быстро пошел прочь.

Шоцкий остался стоять, глядя в темноту, туда, где текла река.

– Вот тебе, Илья Константинович, и золото Колчака, – прошептал он, – прости, ты, хоть и тот еще боевой товарищ, но такого не заслужил. – Шоцкий поднял голову. – Пока я жив, я в ответе за нее. Пока я жив, она в ваших руках? И плевать мне на псов! Пока я жив, она в опасности…

– 34 –

– Петр Ильич, вы что? – воскликнул Андрей, глядя на Гордона, выходящего из своего автомобиля.

– Что такое, Андрюша? – удивленно откликнулся Петр Ильич.

– У вас под ногами, – подходя, сквозь зубы процедил Андрей. – Стойте, как стоите и не шевелитесь.

Андрей нагнулся и поднял пистолет, выпавший из-под сидения Гордона. Оглядевшись по сторонам, Андрей засунул его обратно и поднялся.

– С каких это пор вы держите тут оружие? Вы не доверяете Вячеславу?

Кортнев с Марией в этот момент уже подходил к подъезду дома, в котором Оксана часом ранее арендовала квартиру.

– Даже не помню, – ответил Гордон, – кажется, после наших гонок вокруг Тюмени я решил подстраховать себя сам. Думаешь, не стоит? Я так, на всякий случай. Конечно же, если меня остановят, и заметят, что с документами у меня не все в порядке, или еще что, то я, как и ты давеча, попробую отделаться деньгами, но мало ли… да и ты, по твоим рассказам, так лихо удирал от полиции еще тогда…

– Ох, Петр Ильич, не стоит этого повторять. Будьте аккуратнее, а то спалите всю малину, – улыбаясь, посоветовал Андрей.

– Я буду, просто не хотелось бы от вас отставать.

– Петр Ильич, лучше бы вы о книге своей больше пеклись.

– Книга! – Гордон захлопнул дверь автомобиля. – Я… ух, Андрюша, я все тебе расскажу, я… какие планы на сегодня? Давайте, прогуляемся по Томску, никогда здесь не был, как, в общем-то, много где. У меня такой подъем, ты не представляешь! Давайте, все вместе, а? – Он окинул всех пылающим взглядом.

Оксана улыбнулась и тихо произнесла:

– Я готова окунуться в море вашего оптимизма.

– Вам на берег реальности после возвращаться не жестко будет? – поинтересовался Андрей, подойдя к Оксане и обняв ее за плечи.

– А как же твой город мастеров? – спросил Петр Ильич, – разве это не море надежд и веры в будущее?

– Сдаюсь. – Андрей опустил голову. – Что скажешь, Ислам?

Ислам молчал.

Вечером, оставив Ислама и Марию с Вячеславом дома, – Ислам даже не понял, что ему предложили развеяться, а Мария категорически отказалась куда-либо выходить, – Оксана, Андрей и Петр Ильич выбрались в центр Томска и, немного побродив, осматривая достопримечательности, легли в дрейф в Троицком сквере.

– Друзья мои, как же чудесно! – восклицал Гордон. – Все это закончится, все пройдет, и мы будем вспоминать об этом периоде нашей жизни, как о переломном моменте, как о переходе к новой фазе, к новому, свежему восприятию этого мира, этой жизни! Вы все пребываете в жутком напряжении, даже в страхе… да почему вы? Что-то я о себе забыл. Я боюсь, боялся и боюсь. То, что пережила Мария, я даже представить себе не могу, но, вы видите, она справилась, Слава справился.

– Тут, Петр Ильич, я бы не делал поспешных выводов, – прервал его Андрей. – Я, конечно, в этом ничего не смыслю, но, думаю, прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить о том, что все у них позади.

– Да, согласна, – поддержала Оксана. – Ее взгляд сильно изменился. Ее глаза! В них появилось что-то такое… дикое, что ли. Да, она сейчас улыбается, как прежде, она милая, ласковая, добрая, она такая же, как прежде… Но, этот взгляд! Вы, может, и не замечаете, Слава не замечает, но я сразу его увидела. Какая-то тайна в нем, тайна тяжелая и, возможно, необъяснимая даже для нее самой.

– Ты этого не говорила, – настороженно произнес Андрей.

– Но, я уверяю вас, – продолжал Гордон, – мы со всем справимся, все преодолеем, и все у нас будет хорошо. Просто замечательно будет. Уверяю вас. Уверяю! Я вобрал в себя атмосферу этого мира, его природы, его силы. Вы, может быть, не поймете меня, я, когда начинаю говорить, стараясь ничего не упустить, обычно забегаю вперед, сам начинаю путаться, превращая сам все свои мысли в нечто сумбурное, но, надеюсь, вы меня простите. Не хватит слов, чтобы описать, какое впечатление произвело на меня путешествие по сибирской реке, это было неким, как я думаю, завершением моего эмоционального взрыва, начавшегося еще там, в Москве, когда мне почудилось, что вокруг меня летает какая-то ведьма. – Петр Ильич рассмеялся. – Все мои переживания, страхи, стрессы, перенесенные за последние два месяца, увенчались эйфорией, иначе я не могу это назвать, я, будто получил награду, получил ее из рук самой природы, этого незыблемого царства. Я в полной мере вкусил вольный воздух, я вобрал его в грудь, и он проник в мое сознание, окончательно и бесповоротно там утвердившись. Понимаете? Понимаете? Сама природа говорит нам о своей независимости, о свободе всего живущего на земле! И это, понимаете ли, это естественное состояние! Состояние природы и всех ее детищ, коими, в том числе, являемся и мы с вами. Природа создала нас свободными! Так свободными мы и должны оставаться! Любой зверь, птица, рыба руководствуются лишь инстинктами при выборе того или иного действия. Разве не так? Но мы, люди, наделенные разумом, почему-то со временем становимся зависимыми или стремимся сделать зависимыми других. И зависим мы не только друг от друга. Мы убеждаем себя, убеждаем других, что мы зависим от времени, от погоды, от настроения, от расписания самолетов, от последних новостей, от зубной боли, от… Да бог мой, от чего мы только не делаемся зависимыми! И никак не пытаемся это предотвратить, не хотим бороться с этим наваждением. Нам так удобнее. Но почему? Мы, казалось бы, будучи вершиной эволюции, должны стремиться к совершенству, должны понимать, что лишь свободный разум способен на великие свершения, открытия, достижения, ведущие человечество по пути прогресса к счастью. Ведь, это так просто, нужно лишь взять пример с природы. Она не способна на обман! Нужно лишь прикоснуться к ней, сжиться с ней, как я… Да, я сжился с ней. Я… я уверен в этом. А мы, пусть и выбрали свой, не самый привлекательный, путь к нашему, пусть, в некоторой степени, относительно независимому положению, мы подсознательно приняли природу, и ее смысл… Мы все должны быть свободны! Да, я, как и вы не могу объяснить так сходу, что это значит. Это трудно, очень трудно, но ведь важно почувствовать это. И природа поможет нам в этом, как помогла она мне. Вы не представляете, сколь я сейчас силен. И силен я тем, что признал себя свободным человеком. Ты, Андрей, говорил сегодня о книге. Так вот, я закончу ее буквально за пару дней. Я почерпнул для себя все, чего мне недоставало. Так вот, вот так. Сумбурно было? Противоречиво? Путано? Много пафоса? Я предупреждал. Но, это было лишь вступление. – Петр Ильич хитро улыбнулся. – Анонс моей книги. Не судите строго. Обещаю, по прибытии в Красноярск я допишу последнюю главу и поставлю точку. И тогда вы меня поймете. Вы поймете, как я понял себя, мир, себя в этом мире. И главное, как я понял свободу. Да, последняя глава книги будет посвящена именно этому. И, надеюсь, да что там, надеюсь, я уверен в том, что вы сами поймете ее, свободу.

На следующий день, еще засветло, беглецы расселись по машинам и выдвинулись из Томска по Асиновскому тракту. Петр Ильич, находясь все в том же приподнятом состоянии духа, садясь за руль, подмигнул Андрею с Оксаной, не забыв напомнить, что уже завтра к вечеру, – в Красноярск намеревались прибыть к вечеру этого дня, – он познакомит всех со своей книгой. Вячеслав с Марией, как уже было принято, устроились на заднем сидении в автомобиле Гордона.

– Ну что, голубки мои, – весело обратился он к ним, – прокачу с ветерком. Пристегните ремни, мы мчимся к нашему счастью.

Мария с Вячеславом улыбнулись, переглянувшись.

– Только не очень гоните, Петр Ильич, – посоветовал Кортнев, – не забывайте, что мы вышли из зоны, так сказать, комфорта. Мы можем наткнуться на кордон, выставленный специально для нас. Да и, если и ничего специального не кинули, простая проверка не сулит нам ничего хорошего. Не забыли, как в казаки-разбойники играли недавно?

– Ох, Слава, чур меня. Я буду осторожен, – уверил его Гордон.

Была суббота, трасса во все стороны казалась совершенно пустой. Автомобиль Петра Ильича шел первым.

– Какая красота! – не успокаивался он, глядя по сторонам. – Вот она, сила Сибири! Вот она, могучая природа!

Его бодрое настроение передалось Марии, что к своей радости, отметил Вячеслав. Каждый раз, когда Петр Ильич начинал о чем-то восхищенно разглагольствовать, она принималась поддерживать его и смеялась без остановки.

– Надо будет обсудить в Красноярске дальнейший способ передвижения, – говорил Андрей Оксане. – Что-то мы упустили этот момент, увлекшись мечтами Петра Ильича. Плюс там контора, которая может сделать нам паспорта, я тебе говорил уже. Сколько это займет времени и денег не ясно.

– Думаешь, сбыть машину? – спросила Оксана.

– Было бы не плохо. Да и других вариантов у нас, все равно, нет. Вечно бродить по тайникам мы не сможем. Можно, конечно… – Андрей примолк, нахмурившись.

– Что?

– Банк обломить, – ответил он и рассмеялся.

– Неизвестно, что опаснее, – серьезно проговорила Оксана.

– Надо попробовать через тех же людей, что паспортами занимаются. Думаю, вертя такой бизнес, у них найдутся концы. Да и если у нас будут паспорта, нам не нужно будет скрываться так, как сейчас, мы вполне сможем передвигаться, как пассажиры, если нас по нашим милым физиономиям списывать не станут; но это, мне кажется, уж слишком маловероятно. Хотя, я не сыщик.

– Ну, так-то, мы уже давно могли превратиться в пассажиров, только вот, почему мы этого не сделали? Ответ я уже знаю. – Оксана улыбнулась. – Мы увлеклись самоанализом, ты не заметил? Нам бы больше практикой озадачится. Кстати…

– Да, милая?

– Только не смейся, как я раньше смеялась над тобой.

– Не буду, обещаю.

– Я тут подумала. А действительно, может, ну его, этот гектар! Как там с этими заявками, как нас будут проверять, вся эта бюрократия?.. Одним словом, рискованно. Неизвестно, что нам за документы подсунут. Тут, я, конечно, не могу знать. Но, может, правда, взять, да и поселиться в какой-нибудь глуши на берегу океана? Если на кого и наткнемся, то изучать наши паспорта не будут так, как, возможно, это будут делать при выделении гектара. Ты не смеешься?