Спасительная неожиданность

– А ты силен?

– Обычный середняк! Даже не определю, годен мыслящий к этому или нет.

– А кто определяет?

– Те, кто посильнее меня, но против Сильных и Учителей откровенно слабоваты.

Кандидаты наук. Не блещут, но тоже кое-что могут.

– Но и из отобранных обучить реальному переносу в пространстве удается одного – двоих из сотни. Вот и получается, что из ста тысяч кандидатов путешественников из них выходит пять – семь.

– А из нас, людей, не пытались выбрать достойных?

– И мысли такой не было. Поумнели – варитесь в собственном соку!

Дело вырисовывалось тухлое. Ничего он у меня не определит, и выучить не выучит, а у представителей человечества своих способностей едва хватает только на то, чтобы, напрягая все свои силы, двигать по столу пустой спичечный коробок. Где уж тут за тысячи километров мою тушу весом в восемьдесят кило закинуть!

Да и шанса оказаться одним из пятерых в громадной стотысячной толпе у меня практически нет. Я работящ, но ни в одну лотерею никогда не выигрывал. Когда-то очень давно с одной девушкой ввязался играть вместе в книжную лотерею, где каждый третий билет выигрывал.

Рисуясь юношеской щедростью, заявил: «Плачу!» Она себе взяла пять билетиков, а я, для утверждения мужского превосходства, рванул десять. Результат был плачевен. Она выиграла четыре раза какие-то небольшие, но приятные деньги, мне из десяти возможностей не улыбнулась ни одна.

– А ты спать ложиться думаешь? – поинтересовался Полярник. – Завтра Богуслав вскочит ни свет, ни заря и всех кинется будить. Он пока твоего выхода из комы ждал, только и говорил о том, что вам нужно торопиться, дельфины могут уйти, и время не ждет.

Ох, чую не к дельфинам его тянет!

– Это да. Поднять он может, – согласился я и подумал: а возле Парижа сейчас тихий вечер…

Весь народ уже улегся. Заливисто храпел протоиерей, что-то бормотал во сне по-польски Венцеслав, возился под тяжелой рукой богатырши Татьяны Олег. Покой спящего лагеря слегка нарушали доносящиеся от соседнего, почти потухшего, костерка шумные вздохи Вани и постанывания Наины – молодожены, видимо, мирились окончательно. Вскоре они притихли, и я уснул крепким сном умаявшегося за день человека.

А на следующий день нас поймали кентавры!

Я всю жизнь считал, что полулюдей-полуконей придумали фантазеры греки. В их мифах кишмя-кишат сатиры, под каждым кустом резвится фавн, а в ручьях обосновались нимфы. Конечно, с этой нечистью нужно ухо держать востро – того и гляди налетят и заклюют гарпии с грифонами, одноглазый циклоп захочет тобой закусить, завоют-заголосят сирены, но самые страшные в этих сказках, с моей точки зрения, гекатонхейры. Вдруг ухватят всеми ста ручищами, да решат каждой из пятидесяти голов на зуб попробовать? Мало не покажется!

В этой толпе какому-нибудь древнегреческому затейнику отсодомить приглянувшуюся лошадку наверняка не составило труда, и безответная кобылка принесла приплод. Бегают же вовсю даже и в 21 веке лошаки и мулы, помеси лошадей с ослами. А чего же человеку, отставать что ли?

Вот и придумали до кучи здоровенного кентавра, сильного, очень умного и знающего, но почему-то сильно пьющего и буйного. Где же греки могли встретиться с такой неординарной личностью? С русскими, что ли, на каких-то выселках столкнулись?

И вот они, метисы! Явились, не запылились. Их было около пятидесяти, кентаврисс и кентаврят среди них не наблюдалось. Было ясно, что мы столкнулись не просто с кочевой ордой в пути, а нарвались на сторожевой отряд.

Они выехали из какого-то оврага с пологими стенками и махом нас окружили – засада чистой воды. В могучих руках все кентавры держали оружие. Длинные копья соседствовали с грозными булавами, кое-кто уже испытывал на прочность тетиву лука, поблескивали кривые сабли. Остановились неподалеку.

Главарь подъехал к нам, поднял правую руку с саблей и приказал:

– Остановитесь!

Новой схватки нам совершенно не хотелось – хватило вчерашних передряг, и мы безропотно остановились.

– Кто такие? Куда идете?

– Идем в Херсон, – не стал запираться Богуслав, – до Русского моря хотим добраться.

– Подозрительные какие-то вы путешественники! Не купцы, товару нету. И не дружинники – оружие не у всех. Компания у вас больно пестрая – и поп, и воины, и бабы. Может хотите выведать для местного воеводы места наших стоянок? Сгубить наших жен да деток?

– Что ты, что ты, сын мой! – замахал руками протоиерей. – Мы аж из Великого Новгорода идем, никаких ваших дел тутошних и не ведаем.

– Черт тебе сын! – хмуро отозвался атаман, по всему видать большой любитель человечества, – перебить бы вас всех, но боюсь Боги будут недовольны. Зевс к нам последнее время не благоволит. Впрочем, и выясняться с вами, лживые людишки, бесполезно – нет в вас ни чести, ни совести. Понаврете тут, да и поедете дальше – свои подлые делишки творить.

– Мы волхвы! – пискнула Наина. – С нами связываться опасно!

– Проезжал тут позавчера волхв, с женщиной и пятерыми бойцами, тоже пугал: жизни лишу, я сильный колдун! Посмеялись. Мы человеческого колдовства не боимся, у нас совсем другая порода. Да и магов с астрологами среди нас немало – почитай каждый второй, защититься всегда сумеем.

Проезжий колдунишко этот попыжился, попыжился, аж вена на лбу вздулась, а ничего не выходит – не по зубам добыча. Тогда стал он нас своими воинами пугать: это лучшие из лучших, в прочнейших кольчугах, любого осилят! Я ему на это: только их всего пятеро, а нас в десять раз больше. Доспехов на нас нет, но крепкие копья, которых у нас тридцать штук, любую вашу кольчугу пробьют. Да и палицей так съездим по башке, что мало не покажется.

Бабенка ему и говорит:

Невзор! Не связывайся! От них лишь бы ноги унести!

А его бойцы даже мечи вынуть не решились. Отдал он нам здоровенный кошель с золотом, перстни с самоцветами поснимал, серебришко мы ему на жизнь оставили. А еще бы чего буркнул – убили бы точно. Видно было, что поганец. Да и баба у него редкостная вонючка.

За то время, что кентавр излагал эту историю, я проверил его жизненные линии как ведун. Против человеческих они были гораздо мощней и толще. Шансов изогнуть или порвать эти канаты у меня не было никаких. Испытал на рассказчике свою силу волхва. Ощущение было, будто ударил кулаком по бетонной стене. Что ж, попробуем иначе.

Богуслав встрепенулся и с сожалением проговорил:

– Жаль, что вы не убили черного волхва!

– К сожалению, это пришлось делать нам, – решил поучаствовать в беседе и я.

– Магией пришибли? – поинтересовался кентавр. – Вы же вроде тоже волхвы.

– Не осилили.

– И чем же вы его все-таки доконали?

– Стрелой в глаз.

– Отравленной, как при убийстве моего предка и тезки Хирона Гераклом?

– Обычной одолели.

– Мне он тоже не понравился. Да и бабенка, хоть вроде бы немножко великого колдуна и поумней, редкостная гнида. Ладно, хватит о печальном, давайте вас грабить. Отберем золото и прочие малонужные вещи, выручим замученных вами лошадок – пусть с нами попасутся. Оставим вам из человеколюбия немного серебра – прокормитесь по дороге к морю, не издохнете, – и он убрал саблю в ножны, висящие на поясе.

Известие радости нам не прибавило. Серебра у нас и так-то не очень много, в основном деньги везем в золотых монетах, чтобы общий вес и объем убавить, а расходы еще предстоят немалые. Лошадей, оружие, кольчуги, похоже, тоже отнимут. Конечно, будем изворачиваться всячески, чтобы продолжить поход и дойти до Константинополя, но как получится, неизвестно.

Да и нет гарантий, что человеколюбивый потомок Хирона к концу всех бесед не скажет:

Показались вы мне вначале неплохими людишками, а сейчас присмотрелся и вижу: поганцы вы еще хуже Невзора! Займитесь ими, мои верные коняги! – и нас поднимут на копья.

В битве мы против этакой орды долго не выстоим, хороших бойцов среди нас немного, махом сомнут. Выхода из нехорошего положения я не видел.