Крах

– Разрешите? – зачем-то спросил военком, открывая дверь и проходя в кабинет. – Доброе утро, доктор, – поприветствовал военком мужчину, в гражданском костюме сидевшего за столом посредине кабинета. Мужчина кивнул, что обозначало одновременно и входите, и здравствуйте.

– Слушаю вас, товарищ капитан, – сразу переходя к делу, сказал он.

– Вот, собственно, он, о котором я вам рассказывал, посмотрите, пожалуйста, что можно сделать. В третьем лице, указывая на Валентина и протягивая папку доктору, сказал капитан. – Я у себя, если получится, зайдите ко мне вместе.

– Посмотрим, посмотрим, – ответил врач. – Проходи, присаживайся, – сказал он Вале, указывая на единственный стул напротив стола. Военком молча вышел, а доктор открыл папку, надел очки и погрузился в чтение. Несколько минут Валентин сидел в тишине, нарушаемой шуршанием бумаги его личного дела, которое врач листал взад вперед. Как будто что-то пропустив или забыв, о чем читал, он постоянно возвращался к началу.

– Ну-с, сударь, – подражая дореволюционным докторам. – Слушаю вас? – начал врач.

– Я думал, наоборот, вас придется слушать. Что со мной? – ответил вопросом на вопрос Валя.

– Самое удивительное, молодой человек, что у вас все хорошо. Более чем хорошо, – задумчиво произнес доктор. – Один вопрос? – сняв очки и положив их на раскрытую папку, глядя прямо в глаза Валентину, спросил он. Валя ждал. – Откуда столько переломов? Кости слабые? – Вместо одного услышал два вопроса он.

– Были бы слабые, больше было бы? – неопределенно ответил Валя.

– А все-таки? – настоял на ответе врач.

– В хоккей я играю, вот и ломался несколько раз, а один перелом – в шесть лет с качели упал, – пытаясь понять, при чем тут переломы, ответил Валентин.

– На погоду не болят?

– Нет.

– Правая рука гнется?

– Да, – машинально Валя пару раз согнул правую руку в локте и сжал кулак.

– Хорошо, – надевая очки, произнес врач и начал снова листать папку. – Служить-то хочешь? – неожиданно произнес он.

– Да, – уже начав сомневаться в собственном ответе, сказал Валя.

– Ну тогда иди сюда, – махнул рукой врач, показывая, как обойти стол. – Смотри, сейчас пойдешь в туалет и там вырвешь из папки вот эту и вот эти листы, – тыкая в личное дело, показал он Валентину. – Потом вот эти снимки, – листая дело, продолжил врач. – Оставляешь только перелом от качели, все, что вырвешь, мелко порвать и в урну, сжигать не надо, а то пожар устроишь. Как все сделаешь, приходи. Вопросы?

– А зачем?

– Затем, – перебил его врач. – Иди, раз служить хочешь, выполняй приказ, – отодвинувшись от стола, чтобы Валентин мог взять папку, сказал доктор.

Оказавшись в туалете на секретном задании, Валентин первым делом пролистал личное дело, пропустив все медицинские подробности, в которых он все равно ничего не понимал, Валя остановил свое внимание на характеристике мастера из ПТУ. Характеристика была на троечку по пятибалльной шкале. Отмечалась хорошая память и плохое поведение, интерес к учебе и халатное отношение к практике, быстрое принятие решений и отсутствие желания работать на субботниках, доброта и честность в отношении с друзьями при полном отсутствии интереса к комсомольской работе. Валя улыбнулся этому пункту, так как комсомольцем он не был и становиться им не собирался. В общем, ничего нового для себя он не открыл, но мастера в душе поблагодарил, написанное было правдой. Спохватившись, что времени прошло много, Валя быстро выполнил распоряжение доктора и, до сих пор не понимая, к чему все это, вернулся в кабинет. К удивлению Валентина, врач уже был в пальто и стоя ждал возвращения призывника. Другого случая узнать, зачем нужно было уничтожать историю, у Валентина уже не было бы, и прямо с порога он повторил свой вопрос. Опасаясь, что доктор не ответит, на всякий случай, заслонил собою дверь. Доктор сел на край стола, надевая перчатки, как бы между делом начал:

– Парень ты вроде неплохой и служить хочешь, но с таким фотоальбомом можешь рассчитывать разве что на Камчатке склад со ржавыми «мессершмитами» охранять. Оно тебе надо? – поднял взгляд на Валю доктор. Тот отрицательно мотнул головой.

– Вот, а теперь у тебя все хорошо, и мы подберем тебе нормальную часть, ты, вроде, в морфлот хотел? – резюмировал врач. – Хотел? Валя кивнул. – Но это не нам решать, пойдем к военкому, я чем мог, тем помог, – двинулся к выходу врач. Валентин отступил в сторону, пропуская его, и заспешил за доктором к капитану.

Военком что-то писал в журнале, держа в левой руке дымящуюся сигарету.

– Товарищ капитан, он ваш, – не проходя в кабинет, а прямо из коридора в открытую дверь сказал доктор. – Я, с вашего разрешения, откланиваюсь, думаю, все будет хорошо, – кивнув головой, попрощался он с капитаном. Валентин прошел в кабинет, притворив за собой дверь, и сел на тот же стул, на котором сидел в день знакомства с военкомом. Капитан продолжал заполнять журнал и, кажется, совсем не замечал посетителя. Валя тем временем осмысливал слова доктора. Получается, что планы на морфлот могут осуществиться, это хорошо. Не зря он тогда спросил капитана про возможность служить в военно-морском флоте, просидел бы молча, угодил бы в стройбат со своими переломами, а так обратил на себя внимание, и вот, пожалуйста, пошли навстречу. Все-таки хорошая идея была пойти самому в военкомат. Погруженный в свои мысли, Валентин не сразу понял, что военком что-то уже говорит ему.

– Ты слышишь меня?

– Да, – поспешил ответить Валя, совершено не понимая о чем идет речь.

– Что да?

– Да, слышу.

– Ну и что?

– В смысле что?

– Дебил, что ли?, – психанул капитан. Ответа у Валентина не было, и он округлил глаза, уставившись в военкома.

– Я русским языком спрашиваю, как все прошло?, – повторил капитан вопрос, который Валентин, судя по всему, пропустил.

–Нормально все прошло, доктор сказал, в морфлот можно, – форсируя события, радостно ответил Валентин.

– Папку давай. В моряки он собрался… Отправлю сейчас на Камчатку, будешь там снег два года убирать, – как бы ставя на место развеселившегося призывника, рявкнул военком. Валентин побледнел и протянул папку. «Далась им эта Камчатка, второй раз за утро уже про нее говорят, – мысль молнией вспыхнула в голове Валентина. – Камчатка полуостров, там есть море, а если есть море, то есть флот». У Валентина вспотела спина. В своих фантазиях о флоте он был моряком-черноморцем или балтийцем. Грозный Крондштат или теплый Севастополь будоражили его сознание, именно там он готов был три года носить клеш и бескозырку. Но не Камчатка, где почти круглый год холодно и землетрясения. «Кретин. Сам напросился», – подумал Валя.

– Фиг тебе, а не морфлот! – радостно вдруг сказал капитан. Валентин аж вздрогнул от неожиданности.

– Доктор говорил, можно в морфлот, – по инерции произнес он, в мыслях до сих пор находившись на холодном и далеком полуострове.

– Не будет морфлота, – тоном, не подразумевающим дальнейшее обсуждение, закрыл тему капитан. – Извини, – немного подумав, добавил он. Это «извини» повисло в воздухе почти осязаемо, как дым от сигарет, который, кажется, не выветривался из кабинета совсем.

Чтобы оправдать паузу, капитан достал из пачки очередную сигарету и перед тем как прикурить, произнес, глядя на огонь зажигалки:

– Извини, но моряком тебе не быть. – Он глубоко затянулся, выпустил дым в потолок и, проводив его взглядом, продолжил: – В общем, дело обстоит следующим образом, – заинтригованно посмотрел в глаза Валентину военком. – Ты хочешь служить и служить будешь. Сам добровольно просишься на три года, а это значит, что к службе будешь относиться серьезно. А раз ты будешь служить честно, значит, родной военкомат не подведешь. Вывод. Зачем отправлять тебя на флот, когда можно отправить тебя в часть, где ты не опозоришь нас. Мысль ясна?

– Нет! – честно ответил Валя. Начиная сомневаться в умственных способностях призывника, которому, по мнению капитана, неслыханно повезло, он прямо в лоб выдал:

– В Кремлевский полк тебя отправить хочу.

Валентин вмиг онемел.

– Куда? – переспросил он через пару секунд пересохшим горлом.

– В Москву, в Кремлевский полк, – глядя прямо в глаза призывнику, спокойно ответил военком.

Валентин был готов к любому развитию событий, даже Камчатка, уже дважды озвученная за утро, была обдумана и принята как должное, но к такому резкому развороту подготовиться невозможно. Слова капитана произвели эффект внезапно вылитого на голову ведра с холодной водой. Кремлевский полк – что это? Стоять у Мавзолея? Маршировать? Как это вообще – служить в Кремлевском полку? Ураган из вопросов зашумел в голове, с каждой секундой их количество умножалось и множилось. Если про службу во флоте Валентин приблизительно знал и по мере сил готовился к ней, то о службе в Кремлевском полку он даже не подозревал. Не находя ответов ни на один вопрос, пчелиным роем гудящим в мозгу, он произнес:

– Почему?

– Что – почему? – быстро ответил военком.

– Почему Кремлевский полк?

Действительно, почему Кремлевский полк, не десант, не связь, не пограничники, а именно Кремлевский полк, выхватил из роя мыслей самый важный вопрос Валентин.

– Ну, это как раз просто, – с видимым облегчением выдохнул капитан. – У меня разнарядка на пять человек в Кремлевский полк, четверо уже есть, а с пятым проблема, – продолжил он. – Нету пятого, и все, уже мозг сломал, где взять. У одного приводы в милицию, у другого наколка, у третьего отец алкаш, у четвертого характеристика – хоть сейчас в тюрьму, пятый – инвалид, шестой – кретин, седьмой косит, – загибал пальцы военком, перечисляя, с кем приходится работать. – И вдруг ты. Сам пришел, сам во флот просишься, я в дело заглянул – вот он, пятый. Без приводов, наколок, семья нормальная, – перешел к достоинствам Валентина капитан. – Прямо камень с души, а потом смотрю, переломанный весь. – Затушив сигарету и тут же доставая следующую, сделал паузу военком. Прикурив продолжил. – Думаю, надо показать тебя хирургу, может, не все так плохо, вот видишь, не ошибся, – радостно, как бы напрашиваясь на похвалу, расплылся в улыбке военный: – пойдешь служить в Кремль, жить будешь на Красной площади, – подвел он итог.