Крах

Крах
Борис Валентинович Антонов

Исторический роман, основанный на реальных событиях начала девяностых годов. Содержит нецензурную брань.

Тридцатилетию

развала Советского Союза

посвящается.

Утро, конец сентября, 1990 год

Вместо будильника почему-то зазвонил телефон. Валентин открыл глаза и перевернулся, чтобы увидеть часы. Стрелки показывали 9:18. Первая мысль была отвернуться и снова заснуть, но повторный звонок телефона прогнал ее. Откинув одеяло, Валентин встал с постели и побрел в коридор, где на тумбочке надрывался от звона аппарат. Скорее всего, звонил мастер, ведь Валя уже как полтора часа должен быть на работе, возле токарного станка, но, подняв трубку, Валентин неожиданно для себя услышал голос матери.

– Проснулся? – спросила мама. И не дождавшись ответа, тут же задала второй вопрос: – Ты что, во вторую?

– Да, – одним словом ответил Валентин на оба вопроса, успев мысленно порадоваться, что не пришлось придумывать причину его позднего пробуждения. У мамы была привычка самой отвечать на свои вопросы, иногда это было удобно, и Валя частенько пользовался этой чертой характера матери. Зачем что-то выдумывать, когда мама сама говорит то, что хочет услышать.

– Ну хорошо, завтрак на столе, позвони, когда на работу поедешь, – продолжила мама и, дождавшись в ответ «хорошо», положила трубку. Услышав короткие гудки, Валентин опустил трубку телефона на аппарат и начал быстро собираться. Нужно было поскорее уйти из дома, потому что мастер звонить будет обязательно, и на его вопрос «Почему Валентин до сих пор не на работе?» ответа пока не было. Уже через пять минут, закрывая дверь квартиры, Валя услышал звонок телефона и, мысленно успокоив себя тем, что его уже нет дома, нажал кнопку вызова лифта.

Сентябрь выдался теплым и на редкость не дождливым. Очутившись на улице, Валя облегченно выдохнул, тут его не достанут телефоном, а значит, есть время придумать причину его прогула. Завод, на котором он работал после окончания ПТУ, был режимным, и прогул мог иметь самые серьезные последствия. Самого Валентина это беспокоило мало, но вот родители к этому относились серьезно. Поэтому причина его прогула должна быть очень весомой – родителей Вале расстраивать не хотелось. Очутившись на улице, он вспомнил, что завтрак остался на столе. Думать на голодный желудок не получалось. Вариант вернутся домой и позавтракать Валя отмел сразу, оставалось пойти в кафе и, перекусив там, обдумать свое положение.

В кафе было пусто, это не казалось удивительным, так как в рабочее время все население маленького города трудилось на заводе, куда как раз и опоздал Валя. Заказав яичницу с кофе, он сел за столик. По большому счету, проблемы с работой Валентина не волновали совсем, работать токарем ему не нравилось, и сложившуюся ситуацию нужно было представить таким образом, чтобы с наименьшими проблемами уйти с завода, главное, чтобы родители спокойно перенесли это известие. Когда яичница была съедена и Валентин допивал кофе, неожиданно в кафе зашел еще один посетитель. Неожиданно, потому что время было рабочее, и дважды неожиданно, что это был Валин друг Серега – Толстый. Толстым в прямом слове он как раз и не был, а скорее даже наоборот, спортивного телосложения и ростом почти метр девяносто. Прозвище «Толстый» он заслуженно носил как производную от его фамилии Толстоухов. Искренне удивившись присутствию в кафе посетителя, еще и в лице друга, Толстый присоединился к Валентину и, уже сидя за столиком, громко попросил кофе, подумав секунду, добавил яичницу.

– Привет, ты что, во вторую? – уже второй раз за утро услышал Валя.

Врать Толстому не было никакого смысла. «Проспал» – ответил Валентин. Ответ очень обрадовал Толстого, и его радость сильно удивила Валентина. Толстый прямо расцвел после известия о проблеме друга. «Представляешь, просыпаюсь сегодня без десяти десять, – как ни в чем не бывало продолжил Толстый – Все, думаю, хана, проспал. Что делать? Куда бежать? На работе мастер прибьет. Телефон звонит – я трубку не беру. Жрать охота», – скороговоркой начал Сергей. Валя уже понял радость, переполнявшую Толстого, и молча слушал историю друга как две капли похожую на свою. Одно дело, когда ты один не пришел на работу, и совсем другое – когда два человека, под это можно придумать более правдоподобную историю про свое отсутствие.

– Что делать будем? – спросил Толстый, радуясь, что теперь можно будет разделить неизбежное наказание с другом.

– Не знаю, – ответил Валя.

– В смысле? – поперхнувшись кофе, прокашлял Толстый, полностью уверенный, что у друга есть решение его проблемы.

– В прямом, – ответил Валя и заказал еще кофе. Несколько минут друзья молча сидели, думая о своем. Кофе закончился.

«Проблема с работой, если смотреть на это чуть шире, – думал Валентин, – не такая уж и большая. Рано или поздно все решилось бы само собой». Дело в том, что друзьям стукнуло по восемнадцать лет, и вероятность быть призванными отдать священный долг родине в виде службы в армии была стопроцентная. Вопрос стоял только во времени.

– Тебя в военкомат еще не вызывали? – спросил Валентин погрустневшего Толстого.

– Этого еще не хватало, мало мне проблем, – буркнул в ответ друг. «При чем тут военкомат?», – думал заметно погрустневший Толстый. Счастливое спасение, о котором еще несколько минут назад мечтал Сергей, испарилось, как пар над чашкой с кофе. Как вообще можно думать о военкомате, когда не позднее чем завтра утром мастер оторвет им обоим головы, когда они придут на работу и не будут знать, чем объяснить сегодняшний прогул.

– Это хорошо, – неожиданно услышал Толстый слова Валентина.

– Что хорошо? – переспросил он, не понимая, к чему клонит друг, и на всякий случай замолчал, решив послушать.

– Это очень хорошо, – повторил Валентин и тут же продолжил: – Приказ о призыве уже вышел, если не в сентябре, то в октябре точно нас повестками вызовут в военкомат на комиссию.

– И что? – до сих пор не понимая, как это им поможет, спросил Толстый.

– А то, – ответил Валя, – когда придут повестки, нам на работе должны дать отгул.

– Так когда это еще будет… – вздохнул Толстый. – Отгул-то нужен сегодня.

– Значит, будет сегодня, – подвел черту под разговором Валя.

План Валентина был прост и наивен. Заключался он в следующем. Сейчас друзья идут в военкомат и просят у дежурного дать справку, что они были в военкомате по вопросу будущего призыва в армию. Вопросов по поводу призыва всегда много, и версия о том, что молодых людей не повесткой, а по телефону вызвали в военкомат, выглядела вполне логично. Получив такую справку в военкомате, назавтра можно было смело идти на работу и ни о каком прогуле речи не должно быть. Так должно было быть.

Полдень, конец сентября, 1990 год

Военкомат располагался на соседней улице, в пяти минутах от кафе, в котором завтракали друзья. Вообще, в городе все находилось в пяти минутах ходьбы, город был маленький, секретный, окруженный со всех сторон колючей проволокой с одним-единственным градообразующем предприятием, на котором трудились практически все жители этого города. Когда-то, во время развитого социализма, а вернее брежневского застоя, жизнь в городе считалась признаком полного благополучия, но с наступлением новых вех в истории, гордо называемых эпохой гласности, перестройки и началом рыночной экономики, дела в городе пошли не так радужно, как было раньше. Неожиданно выяснилось, что любимый завод в реалиях рыночной экономики абсолютно никому не нужен. Страна, ведомая новым секретарем компартии Михаилом Сергеевичем Горбачевым, семимильными шагами разоружалась, и то, на что был настроен весь заводской процесс, автоматически попадало в разряд никому не нужного металлолома. Как следствие отсутствия государственного заказа – пропажа товаров и продуктов в магазинах, введение потребительских книжек и талонов. То, что уже давно было по всей стране, докатилось и до маленьких закрытых городов, разбросанных по всей территории Советского Союза. Конечно, можно было наладить так называемое конверсионное производство, но к этому никто не был готов, и ни одна робкая попытка не увенчалась успехом.

К осени 1990 года город как бы застыл, все процессы замедлились, что делать дальше никто не знал и все надеялись, что партия и правительство не бросят работников оборонного щита страны.

Именно поэтому будущая карьера станочника широкого профиля Валентина, мягко говоря, не особо прельщала. С самого начала своей трудовой карьеры он относился к работе, как к временному явлению. Чем-то вроде обязательной трудовой повинности перед армией. В армию же, наоборот, он идти хотел, на это нашлось как минимум несколько причин. Во-первых, среди многочисленных друзей служить в армии было принято, и не служившие считались не то что бы неполноценными, а какими-то ненадежными, вроде трусами, что ли. Во-вторых, практически все друзья уже ушли в армию весной, и в городе стало как-то пусто. В-третьих, и самое главное наверное, это то, что уйти служить в армию было единственной возможностью как-то разнообразить жизнь и может быть переждать те непонятные времена, в которые все глубже погружалась страна.

Поэтому идея найти спасение от гнева мастера в военкомате выглядела разумно в мыслях Валентина. Чего нельзя было сказать о Толстом. Сама мысль о добровольной сдаче военкому не доставляла ему радости, но перспектива общения с мастером не в самых радужных тонах была близка и очень осязаема. Вариант с военкоматом сулил хоть временное, но все-таки реальное прикрытие, поэтому без особого удовольствия Сергей все-таки согласился на предложение друга. Других вариантов у него самого не было, время утекало, и он полностью доверился убежденности Валентина в успехе.

До военкомата дошли молча, только на крыльце, перед тем как открыть двери, Толстый робко, больше для собственного спокойствия, мол, я сделал все и вариантов больше нет, спросил:

– Ты уверен, что это прокатит?

Валентин улыбнулся, глядя на друга:

– Не сейчас, так через месяц, какая разница, Толстый? – спросил он в ответ.

– Да собственно, никакой, – как-то обреченно согласился Сергей и на всякий случай пропустил Валю вперед, открыв перед ним дверь.

В военкомате стояла тишина, от комнаты со стеклянной перегородкой, за которой находился дежурный прапорщик, было видно длинный коридор, в который иногда выходили военные из кабинетов с какими-то документами и тут же скрывались в других кабинетах. Прапорщик за стеклом несколько лениво поднял голову от журнала, в котором делал записи, вид двух потенциальных призывников насторожил дежурного. «Вам чего?», – спросил он. Так как идея сходить в военкомат принадлежала Валентину, то Толстый на всякий случай задержался в дверях, давая возможность другу реализовать свой план.

– Добрый день, – без особой уверенности в голосе начал Валентин.

– Короче, – поторопил его дежурный, давая этим понять, что сильно занят и общение с неожиданными посетителями в его планы не входило.

– Мы хотели, чтобы нам выдали справку о том, что мы были у вас, – пропустив все подробности, выпалил Валентин. Просил же прапорщик короче, вот и получилось короче некуда. Прапорщик от удивления привстал со стула.

– Чего-о-о? Какую справку? – повысив голос, переспросил дежурный. За спиной Валентина предательски хлопнула дверь, судя по всему, Толстый решил подождать на улице.

– Нам нужна справка о том, что мы были сегодня у вас, – еще раз повторил свою просьбу будущий защитник Родины.

– Зачем? – переходя на командные интонации, поинтересовался дежурный. Эти двое пока еще гражданских лица начали вызывать у прапорщика интерес, все-таки не каждый день в стенах военкомата появляются добровольцы. Валентин от командного голоса чисто интуитивно сделал пару шагов назад к двери. Предчувствуя, что и второй сейчас скроется за дверью, дежурный вышел из своей комнаты в готовности остановить странного просителя.

– Что за справка? – еще раз задал вопрос военный.

По дороге в военкомат Валентин думал, с чего начать разговор на такую щепетильную тему, но не зная, у кого он будет просить справку, решил, что сориентируется на месте. Теперь, когда вопрос дежурного отчетливо дал понять, что дальше этой стеклянной стены пройти не удастся, Валентин решил сказать все как есть, не убегать же, как Толстый, через месяц, когда придет настоящая повестка, прапорщик его узнает, и тогда над ним будет ржать весь военкомат.

– Я проспал сегодня на работу… – начал Валентин, – поэтому завтра на работе мне мастер покажет, где раки зимуют, вот я и подумал взять у вас справку, что я был в военкомате, все равно ведь скоро в армию, – на одном дыхании закончил будущий солдат. Надо отдать должное прапорщику – он выслушал Валентина не перебивая, а после произнес фразу, которая вселила в просителя некоторую надежду.

– Зови второго, – сказал военный и зашел в комнату со стекленной стеной. Окрыленный появившейся надеждой избежать наказания от мастера, Валентин выскочил на улицу и оглядел двор в поисках друга. Сергей стоял у соседнего подъезда и курил. Увидев вышедшего из дверей военкомата Валентина, Толстый бросил сигарету в урну и, не сходя с места, громко спросил: «Ну как?». Валентин, уверенный в удаче их задумки, молча махнул Толстому, что могло означать только одно: «Беги сюда скорее». Компаньон не без опаски и как-то неуверенно двинулся в сторону дверей военкомата. С одной стороны, вид Валентина без военной формы и даже не остриженного наголо вселял некоторую уверенность в том, что сегодня Сергей еще не будет маршировать, разучивая строевую песню, а с другой стороны – зачем опять идти в военкомат, если только что так легко получилось вырваться из рук грозного прапорщика.