Маркшейдер

– В спальнике сразу бы заметили, – говорил яблочный толстячок, – обезьянник всем до лампочки. Вдруг так и задумано? Вдруг дура силиконовая постановила соням жирок трясти в субтропическом климате?

– Зарешал?

– Угу.

– Что было?

– Перепускной клапан регенератора. Я тому дегенерату, который его выдумал, инсталлировал бы эту байду прямиком в выхлопное отверстие.

– У неё нету.

– Почему у неё? А, ты про умницу силиконовую. С неё взятки гладки. Все вопросы к этим.

Он глянул на меня, спросил:

– Я извиняюсь, не вам случайно приснился перепускной клапан регенератора?

Похоже, ответа не требовалось.

У меня подогнулись колени, в капсулу хлынула разноголосица.

– Приехали, – сказал яблочный техник. – На выход, сони садовые! Кормушки ждут.

Я потащил Кима за рукав, вывел из капсулы. Что он как неживой? Честно говоря, и мне было не по себе. Болтовня техников непостижимым образом связалась с моим сном и с тем, что услышал от Алана. По мнению толстячка перепускной клапан – плод чьего-то сна, гниловатый притом, но какой приснился, такой приснился.

Техники обогнали нас; слышно было, как толстый спросил у тощего: «Фил, а что там сегодня снаружи? Ты смотрел? Какова температура забортных испарений?» – ответа я не разобрал, они смешались с пёстрой толпой в ресторанном расширителе. Сколько раз я зарекался попадать сюда в час пик! Нет бы выждать десять минут. Никакого выигрыша времени, что толку – спуститься раньше, если те же десять минут торчать в очереди к автомату-раздатчику. Кормушки ждут нас? Подождут, спешить некуда.

Время всесильно, благодаря ему движется даже очередь у раздаточного автомата. Дорвавшись до него, я искательно заглянул в лягушачий глазок камеры, был мигом опознан, получил на экран приветствие, а в лоток – яично-жёлтую коробку с персональной жратвой. Меню ресторана неисчерпаемо, одна Ратионис знает, из каких соображений и кто выбирает для меня завтраки, обеды и ужины. Каждый день что-нибудь новенькое, не было случая, чтобы мне это не понравилось. Возможно, силиконовая умница высасывает запросы из подсознания, совершенно точно известно, что ориентируется и по отзывам. Я вытащил коробку из лотка, прочёл на пористой крышке «Mark Shader» отошёл в сторону и огляделся в поисках свободного столика для нас двоих с Аланом. Не люблю подсаживаться к кому попало, пускай уж лучше кто-нибудь к нам.

– Марк! – меня кто-то окликнул. – Хватай Алана, дуйте сюда оба.

Ричи Лир. Не худшая компания. Разговорчив, но если вы спросите меня, кто лучше – тот, кто много говорит сам, или кто ждёт того же от вас, я выберу первого. Ричарду Лиру можно не отвечать, когда он спрашивает, его можно слушать, а можно игнорировать – он не обидится. Его трескотня даже приятна – не из-за особой содержательности, а просто акцент симпатичный, когда говорит по-русски, что он всегда и делает. Ричи идейный мигрант, фанат проекта. Променял ради него Южный Уэльс на наши палестины. В общем, он обаятельный, хоть и не без странностей. Единственный из моих знакомых, кому подходит выбранный в проекте ник, может, поэтому мне и хотелось бы знать его настоящую фамилию, но спрашивать о прошлой жизни не принято, запросто можно схлопотать по физиономии. Впрочем, как раз о Ричарде мне известно больше, чем о ком-либо другом; причиной тому в равной мере его разговорчивость и то, что свободное время тратит на лекции по истории киноискусства для невежественных технарей вроде меня. Не без пользы, подумал я, выбирая себе место за столиком, сегодняшний сон тому подтверждение: Хэмфри Богарт, хризалиды, Марчелло, ещё что-то, – а, ну да! – названия улиц и… о! вот что надо бы – про эвакуатор выспросить. И я сел против Ричарда, чтобы фиксировать реакцию на реплики. Алану, похоже, всё равно не до беседы – собою занят и завтраком. Кстати, о жратве. Что у меня?

Я вскрыл коробку, обнаружил там два судка, термопоилку и традиционный набор инструментов для препарирования. В первом картонном судке оказалась горячо любимая мною овсянка – мелкозернистая, с лужицей маслица, в которой плавали розовые соломинки ветчины, на этикетке второго судка были заявлены какие-то яйца «Бенедикт» – пусть меня на UV порежут, если знаю, что они такое.

– Полова, – высказался Алан.

Не про яйца «Бенедикт», разумеется, а про то, что ему подали.

– Не с той ноги встал? – поинтересовался Ричи.

– Скорее, не с той руки лёг, – ответил я за Алана.

– Что-то я не совсем понимаю.

Занятно наблюдать за бедолагой Ричардом, когда тот пытается вникнуть в суть неизвестной поговорки. До самой макушки набит русскими пословицами и поговорками, поэтому иногда несёт лютую банальщину.

– Шучу, расслабься, – успокоил я и с удовольствием принялся за овсянку. Жуя пояснил:

– Просто Ким видел сон.

– Но это же естественно? – удивился Ричи.

– Естественно. Теперь опасается, как бы не оказалось, что сон в руку.

– Типун тебе на язык! – злобно рявкнул Ким.

– О! Это я понимаю, – обрадовался Ричард. – Типун на язык, значит, ты не хочешь сделать сказку былью. Сон в руку… Боишься реализации?

Ричард с едой покончил, за поилку взялся. Самое время.

– Кстати, о реализации, – начал я, подцепив на вилку с кашей ветчинную соломку. – Хотел поблагодарить тебя за чудесное спасение.

– Меня? – изумился Ричи

– Меня, – поправил я. – Спасибо за спасение меня из-под обстрела.

– Как это понимать, из-под обстрела?

– Да так и понимать. Сегодня в меня пальнули во сне ракетой и попали бы, если б не твой эвакуатор.

– Какой эвакуатор?

– Замечательный. Аварийный. Шестимоторный. Брось, Ричи, не стесняйся авторства и похвалы не чурайся, я же видел у тебя эскиз.

– А! Совсем забыл. Так ведь я его сдал. Это было давно и…

– И неправда, – буркнул Ким.

– Почему неправда?! – обиделся Ричи.

– Не обращай внимания, – сказал я. – Он для красного словца не пожалеет никого. Поговорка такая: это было давно и неправда. Парадокс, понимаешь? Как у душки Оскара, хоть и не так изящно. Я знаю, что правда, сам видел эскиз у тебя в рабочем поле, а сегодня кто-то подбросил в сон мне…

– В сон мне жёлтые огни, – перебил Ким, – цыганочка с выходом.

– Помолчи. Так вот, кто-то подбросил в мой сон очень своевременно эвакуатор, иначе мне бы туго пришлось. Чистая правда, и что эвакуатор хорош и что было это недавно.

– Почему недавно? – снова оскорбился Ричи – Я сдал его полгода назад. Это был моделлерский минимум, а я уже полгода как…

– Мастер! – провозгласил Алан, вонзив вилку в неподатливое нечто.

– Да помолчи же! То есть как полгода? Я ведь на днях… – мямлил я. Дошло наконец, что никак не мог видеть на моделлерском стапеле Ричарда аварийный эвакуатор, поскольку Ричард не моделлер и никогда им не был. Сразу махнул в мастера. Я в замешательстве глянул на лацкан светло-салатного его одеяния, подумал, что Лир, не будучи мастером, никак не мог бы читать лекции. Нестыковка. Вот это да! Что с памятью моей? Если после того как я видел эскиз, прошло полгода, значит, сам я провёл в проекте год? Если принять во внимание, что поступил почти одновременно с Ричардом, получается… Чушь. Я стажируюсь около месяца. Куда девались ещё пять?! Это всё Ким с его дурацкими шутками. Ничего нет, ни воздуха, ни города. Цыганочка с выходом. Куда выходить, если некуда? Мой дом, Иришка с Маришкой. В сон мне жёлтые огни, и хриплю во сне я. Повремени, повре…

Я тряхнул головой. Чтобы отвлечься, взялся за второй судок. Яйца, говорите, бенедикт. Пятьдесят рецептов приготовления куриных яиц, чтобы внести разнообразие в трудовые будни. Яйца пашот, например. Их мне тут подавали, помню-помню. Помню также, что оценил высоко. Но когда это было? Труд… О! Выебудни.

В судке обнаружились слегка поджаренные хлебцы с травкой, а поверх – нечто похожее на те самые, высоко оценённые яйца пашот. Отлично. Две штуки. Всё-таки приятно, когда желания исполняются без усилий с твоей стороны. Виноват, почему же без усилий? Я самоотверженно, не жалея себя, проспал пять месяцев и получил в награду это вот. Жёлтые огни. Яйца какой-то матери дикт. О чём Ричард соловьём разливается?

Ричи оседлал любимого конька, про какой-то древний фильм рассказывал.