Тугайно-тростниковый скиффл

– Ну, ты даешь… Кстати, я тоже видел зайца, но он слишком далеко выбежал.

– Еще не вечер, – самодовольно изрек я.

И действительно, перевалив через песчаный хребет, мне удалось на склоне добыть третьего зайца. Пока с достоинством запихивал его в рюкзак, Николай обошел меня стороной и решительно устремился вперед. Не успел я взвалить на плечи изрядно потяжелевший вещмешок, как услышал надрывные вопли Николая Константиновича. Он настойчиво звал к себе. Я забеспокоился – не случилось ли с ним беда, и бросился на зов. Обнаружил его в крайне растерянном состоянии. Он стоял у высокого куста и нервно махал мне рукой.

– Скорей, скорей – взволнованно кричал Николай.

Я не представлял, что могло заставить его так возбудиться.

– Смотри, смотри, – нетерпеливо бормотал он, тыча пальцем в куст.

Под кустом, метрах в трех, сидел заяц и ошалело смотрел на нас, не двигаясь. Я вскинул ружьё и покончил с недосказанностью товарища.

– У вас что тут, смотрины? – Невозмутимо спросил я Николая, который все еще находился в трансе. Постепенно Николай Константинович немного отошел и промямлил.

– Подхожу к кусту, вижу, заяц сидит и не убегает. Таращится на меня, а я на него…

– Но он живой был? – Прервал я сбивчивый рассказ Николая Константиновича.

– Ну, да, – отозвался завороженный.

И тем не менее, озадаченный неординарным поведением животного, я принялся его внимательно осматривать и даже, на всякий случай, обнюхал.

– Нормальный заяц, – заключил я, – Только немного задумчивый. И что на него так долго надо было пялиться?

Николай промолчал, но по нему было видно, что он так до конца и не осознал своего поступка и того состояния, из которого все еще не мог выйти.

Следует заметить, что никто из нас тогда, да и в последующие годы, не задумывался над тем, что же в тот момент произошло на самом деле, считая событие это забавным охотничьим эпизодом и предметом для шуток. И только сейчас, я думаю, нашел объяснения деяниям друга. Застигнув зайца врасплох, он не мог сразу сообразить, почему тот не трогается с места. А чтобы выстрелить в беззащитное животное, испуганно глядевшее на него с расстояния двух шагов, у него просто не поднялась рука. Вот если бы зайчонок сорвался с места, тут бы Николай Константинович не упустил момента пальнуть по нему. Заяц же, завидев неприятеля в последний момент и оказавшись припертым с трех сторон густым кустарником, то есть не имея путей для отхода, замер и сидел не шелохнувшись, как это делают большинство животных при возникновении реальной опасности, когда не представляется никакой возможности избежать её, считая себя, таким образом, незримыми, потому что, как правило, различают только двигающиеся объекты.

Я аккуратно завернул зверька в целлофановый мешок, уложил в свой рюкзак и искоса взглянул на Николая. Мне показалось, что он, напряженно наблюдая за тем, как я умыкаю из-под носа его зайца, внутренне был не согласен с моими беспардонными действиями.

Эта состязательность на охоте жила в нас еще со школы, хотя уже давно не делили дичь на свою и чужую.

В тот день мне посчастливилось присовокупить к зайцам еще одного фазана, которого Дуся подняла у самого лагеря.

Ну, как тут было не радоваться!

Мечта начинала сбываться.

Мы оказались в таких диких местах, которые могли увидеть только в радужном сне. Так, во всяком случае, думал я в те наполненные удачей и благодатью минуты. Мы с Николаем прошли не более километра, а мой рюкзак буквально трещал по швам от набитой в него дичи.

IV

Юрий Иванович уже разжигал костер, когда мы подошли к лагерю.

– Ну, вы и канонаду устроили, – ничего не подозревая, промолвил он, между делом подсовывая под поленья мелкие веточки саксаула.

– Какую канонаду? – Самодовольно ответил я. – Всего пять раз выстрелил.

Я скинул на землю тяжелый рюкзак, развязал стягивающий поверх шнур и вывалил добычу.

У Юрика отвисла челюсть. Я любовно разложил тушки животных для обозрения.

– Ничего себе, – только и смог выдавить из себя Юрий Иванович. После столь ярко выраженного восторга он скромно подложил к моим трофеям курочку.

– Теперь надо саксаула натаскать, – предложил я, глядя на одиноко лежащую у костра ветку.

Тут же мы вдвоем с Николаем отправились за дровами, а Юрик стал готовить приспособления под казан. Далеко ходить не пришлось. Саксаул рос повсюду, и мы принялись собирать уже отжившие сухие, почерневшие побеги, лежавшие веером на песке, либо торчащие у подножья крепких живых стволов с россыпью мелких хрупких веточек и высохших листочков в виде бугорков.

Вскоре мы натаскали целую гору дров, сложив их у очага по ранжиру, чтобы не искать и не ломать сучья в темноте.

Появился Марат.

– Как дела? – поинтересовался я у него.

– Слушайте, там, – Марат указал большим пальцем через правое плечо, – целая цепь озер. Только стал подходить к кромке, – продолжал он свой рассказ, – вылетела одна утка. Я выстрелил, но смазал. А с воды, ближе к центру водоема, поднялась огромная стая… Короче, одну утку снял, а потом целый час просидел в камышах – и ни гу-гу. Надо на вечерку туда сгонять.

– Какую вечерку? – отозвался я. – Мы что, завтра уезжаем? Пораньше поднимемся и сходим. А сейчас надо зайцев освежевать. Берем по одному и алга*.

– Я вижу, вы тут отвязались, – заметив разложенную добычу, удивленно промолвил Марат.

– Я зайцев потрошить не могу, – запротестовал вдруг

Юрий Иванович.

– Что его потрошить – минутное дело, – отреагировал я на реплику Юрика. – Засекай. Я на твоих глазах его разделаю за минуту. Спорим на бутылку коньяка?

Юрий Иванович замялся

– Бери часы, – продолжал я нагнетать обстановку.

– За минуту – это ты лишку хватил, – вмешался в спор Николай. – За пару-тройку минут можно выпотрошить.

– Пошли, – решительно скомандовал я.

Увлеченные предстоящим зрелищем, все двинулись к берегу озерка. Для удобства восприятия захватывающего представления каждый прихватил с собой стульчик.

– Возьми казан и нож, – велел я Юрику.

На берегу ребята расположились вокруг меня в ожидании действа.

_______

ал?а! (казах.) – вперед.

– Ну что, готов? – обратился я к Юрику.

– Начинай, – махнул рукой Юрий Иванович.