Лавровый венок для смертника

Потягивая коньяк, Эвард настороженно разглядывал начальника тюрьмы, пытаясь изобличить его в неуместной шутке.

– Какой-нибудь сумасшедший?

– Сумасшедших у нас не казнят. Весьма спорная гуманность.

– Можешь назвать его имя? Нам с тобой оно было известно и раньше?

– В последние годы он не очень-то блистал и какое-то время жил за рубежом. Затем вернулся, взялся за детективы… Кто бы как о нем ни отзывался, а старик Краузе очень уважал его. Этого было достаточно. Ведь не кто-нибудь – Краузе!

– Черт возьми, кто это? – раздраженно допытывался Эвард. – Имя, имя.

– Том Шеффилд. – Согред выдержал паузу, чтобы выяснить, какую реакцию вызвало у гостя его сообщение.

– Шеффилд?! – осевшим голосом переспросил Эвард. И неожиданно для самого себя, впервые за весь день, рассмеялся. – Брось!

– Не понял. Ты что, не в курсе этой бульварной драмы?

– Совершенно.

– В «Литературном обозрении Фриленда» готовится разгромная, почти издевательская статья по этому поводу. В двух-трех газетах уже появились сообщения о следствии и суде. Неужели все это прошло мимо тебя?

– Почти два года я провел в Штатах, в Сан-Франциско.

– Мог бы сказать точнее: в Саноме, вблизи праха Джека Лондона, твоего кумира.

– Я подолгу бывал в имении Джека, ты прав. Но Шеффилд! – очумело повертел головой Грюн, словно пытался избавиться от наваждения. – За что же он осужден?

По отношению к Шеффилду Эвард никогда не испытывал ни зависти, ни ревности. Хотя одно время тоже увлекался его романами. Просто Шеффилд оставался для него тем профессионалом, завидовать которому Эвард не решался, чтобы не выглядеть маньяком. Его успехи Грюн воспринимал со смирением ученика-подмастерья.

– Как оказалось, несколько последних романов Шеффилд написал по следам убийств… совершенных им самим.

– Не оригинально, подобные примеры литература уже знает.

– И фемиде они достаточно хорошо известны. Впрочем, судьи тоже оригинальничать не стали, расценив его деяния, как проявление особого цинизма. Ни в каком ином случае они не бывают столь безжалостными, как в случае «убийства с особым цинизмом». А знаешь, как он попался? Рассказ о последнем убийстве появился за сутки до того, как полиция успела его раскрыть. Редакция обещала опубликовать творение Шеффилда лишь через неделю, но случилось непредвиденное: какую-то статью пришлось снять прямо с полосы, и было решено заменить ее рассказом живого классика, отчего номер лишь выигрывал. Вот только одному из полицейских, занятых расследованием, сюжет его показался слишком похожим и слишком правдоподобным. Словом, в профессиональном чутье отказать этому служаке трудно.

– Только ли в чутье? Не кажется ли тебе, что кто-то мог подсказать ему этот ход?

– Ясное дело, мог. Но кто? Поэтому пока что эта версия остается в области догадок. А вот то, что Шеффилд приговорен к казни, – реальность.

Несколько секунд двое «бессмертных» выжидающе глазели друг на друга.

– Том Шеффилд!.. – вновь сокрушенно покачал головой Эвард. – Писать романы по заказным убийствам, или же, наоборот, совершать убийства, основываясь на сценах из романов, фильмов, – это еще как-то объяснимо. Даже у нас, в относительно спокойном Фриленде. Но писать свои вещи по следам собственных преступлений, воссоздавать страницы кошмара из собственных убийств!..

Согред наполнил рюмки и, подняв свою, измерил Эварда откровенно циничным взглядом.

– Насколько я понял, ты тоже прибыл сюда, с желанием вдохновиться на нечто шедевроподобное. Пиршествуя при этом на жертвеннике, упиваясь трагедией очередной жертвы и очередного «во грехах падшего».

– Все прочие выдумывают такие истории, или же питаются ими, пролистывая криминальные хроники. Так или иначе, все мы похожи на стервятников, довольствующихся уголовной падалью. Если только решаемся браться за детективы. В этом суть ремесла.

– …В этом суть его проклятия, Эвард. Что не одно и то же. Не будь я в прошлом одним из «бессмертных», выразился бы намного жестче.

– Тем не менее ты поможешь мне встретиться с Шеффилдом. Именно потому, что в свое время был членом «Клуба бессмертных» и понимаешь, насколько это важно для пробующего свои силы в детективе; насколько лично мне необходима встреча в камере смертников «с самим Шеффилдом».

8

Согред ждал подобной просьбы, готов был к ней, что, однако, не помешало ему позабыть о рюмке, пересесть за рабочий стол и, устало откинувшись на спинку кресла, задумчиво уставиться в потолок. Его молчание длилось бесконечно долго. Еще на заседаниях «Клуба бессмертных» Грюн открыл для себя, что Согред умеет держать паузу до умопомрачения, впадая в молчание, как в забытье, и совершенно не замечая, что выводит из себя всех окружающих.

Да, он знал об этой его слабости. Но похоже, что в данном случае Рой нарушил всякое мыслимое приличие.

– Видишь ли, это не будет детектив в обычном понимании, – попытался подстегнуть начальника тюрьмы. – Его герой не столько суперменствует и шерлок-холмствует, сколько проходит все этапы духовного и нравственного очищения.

– Это ты о Шеффилде?! Черта с два: «очищение»! Этого типа не способен очистить даже электрический стул.

– Да нет же, Шеффилд рассматривается всего лишь как прототип, как некая модель. Мой герой будет сотворен по образу и подобию только самого себя. На казнь он идет, как на Голгофу, – взволнованно зачастил Эвард, предчувствуя, что трагедия собрата и впрямь может оказаться для него творческой чашей Грааля. Мысленно он уже носился над телом и духом Шеффилда, словно коршун – над раненой добычей. – Вот почему важно не просто встретиться с Шеффилдом, а хоть какое-то время провести в камере смертников, почувствовать себя в шкуре ее обитателя.

– В шкуре Тома Шеффилда… Понимаю, – с въедливой грустью ухмыльнулся Согред.

– Я имел в виду смертника как такового. – Эварда уже откровенно раздражала манера начальника тюрьмы без конца придираться к словам, заставляя объяснять то, что не нуждается ни в каких объяснениях, и по этому же поводу оправдываться.

– Согласен, в таком перевоплощении из писателя в уголовника-смертника есть нечто таинственное. Уже здесь, в «Рейдер-Форте», я однажды не удержался и специально велел охраннику закрыть себя на три часа в камере смертников. Ощущение такое, словно заглянул в потусторонний мир. Меня вновь осенил великий дар перевоплощения.

– Тем более, – поддержал его Грюн, – что история, связанная с Шеффилдом, сама по себе потрясающий сюжет. А если над ней слегка поразмышлять, углубиться в психологию писателя-убийцы… Признайся: не хочется ли самому засесть за пишущую машинку?

Вопрос был задан в шутку, однако ответа Эвард ждал, как приговора. Совершенно не представляя, как повел бы себя, если бы Рой вдруг согласился принять от него полурастерзанную жертву.

– Я ведь уже сказал тебе, что сошел с дистанции – так и не блеснул утонченностью Согред. На его месте Грюн конечно же постарался бы извлечь наслаждение даже из этой ситуации. – И все! – властно прогромыхал он костяшками пальцев по массивному, как эшафот, столу. – Больше к этой теме не возвращаемся! Ни под каким предлогом! Теперь о Шеффилде… Я не имею права устраивать свидание с ним. Это не положено по инструкции, по закону.

– Опомнись, Рой! Я прибыл сюда черт знает откуда. Это там, на материке, все под жестким контролем. Ты же здесь всевластен, как китайский император.

– Иллюзии. Пойми: ты даже не журналист, – спокойно продолжил свою мысль начальник «Рейдер-Форта». – Ну имел бы удостоверение хоть какой-то газетенки – тогда совсем другое дело. На крайний случай, рекомендательное письмо. Об этом ты, конечно, не позаботился. На имя понадеялся.

– Ты меня разочаровываешь.

– Не пытайся усовещать, – прервал Рой очередную попытку гостя сыграть на давнишней дружбе, больше похожей на затаенную вражду. Терпели они друг друга с трудом, а следили за успехами – с ревностью и отчаянием. – И все же кое-что я для тебя сделаю. – Потирая пальцами седеющий подбородок, полковник Согред артистично задумался. – Представим себе, что тебя направила сюда редакция, предположим, журнала «Западное побережье».

– Это настолько правдоподобно, что вполне смахивает на правду.

– И что я поверил на слово. Кстати, знают ли в редакции хоть какого-нибудь издания, что ты отправился на Рейдер?

– Об этом не знают даже мои ангелы.

– Семью тоже оставил в неведеньи?

– Жену я похоронил вслед за матерью. Детей не было. В этом мире я один, как перст. Судя по всему, состояние одиночества тебе тоже близко.

Согред прокашлялся и задумчиво помолчал.

– Словом, я признателен тебе, Рой, – избавил его Эвард от великосветских условностей.