Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…

Я повернулась. Сзади лениво поблёскивая хромированными боками, крался огромный джип глубокого синего цвета. Внутри – парочка небритых джашла.

– Эй, а спереди ты не хуже чем сзади, си дахэ! – заявил наглый тип за рулём.

«Си дахэ? Что это?!»

– Спасибо, что сравнил моё лицо с моей задницей, – зло бросила Я.

– Ну не со своей же! – заметил пацан.

Парни захохотали. «Долбаные остряки!» – разозлилась Я.

– Этого ещё не хватало! Послушай, дорогой друг, – Я резко повернулась в его сторону, облокотилась рукой на капот, – езжал-бы ты своей дорожкой к какой-нибудь черноглазой Перизат! Будешь её кардан сравнивать с МАЗом!

Бородатый снова засмеялся:

– Меня Сулейман, кстати, зовут.

– Ха-ха! Султан Сулейман? – подколола Я.

– А тебя? – словно не замечая ударной дозы ехидства, продолжал налаживать контакт джигит.

Ни минуты не думая, Я ляпнула:

– Байдымат.

– А-ха-ха! – разразился водитель безудержным хохотом. – Аламат жи есть! Прямо как мою бабушку!

От гнева Я была готова кинуться с бревном на его джип. Аська гоготала во всю глотку. «Спасибо, подруженька дорогая, поддержала! Придётся самой выкручиваться! Последней сегодня посмеюсь Я!»

– Сулейманом Я назвала собаку, – ослепительно улыбнулась Я. – Но ласково кличу его Суликом!

Друг Сулеймана напрягся, что-то сказал ему по-карачаевски, Сулик покачал головой. Я развернулась и, схватив Тришину за руку, потянула в противоположную от джипа сторону.

– Эй, постой Байдымат! – крикнул джигит. – Негоже псов мусульманскими именами называть!

Я промолчала.

– Телефончик оставь, Байдымат! – тип догнал нас и прижал капотом к забору.

– Зачем тебе мой телефон? – ощетинилась Я.

Парень вылез из тачки и вразвалочку подгрёб ко мне.

– Ну не хочешь свой оставлять – мой запиши, – лыбился джохар.

– На хрена он мне сдался? – совершенно искренне удивилась Я.

– На всякий случай, – кашлянул джаш. – Наберёшь, если помощь будет нужна.

– Сама разберусь! – фыркнула Я.

– Подумай, крошка, – наклонившись, прошептал джигит мне чуть ли не на ушко. – Если будешь продолжать в подобной манере разговаривать – от местных добра не жди. Тут и не таких обламывали.

– Обламывают сухие ветки. А местными меня не пугай! – разъярилась Я.

– Я и не думал пугать тебя, малышка. Это дружеский совет. А вот ветки, кажется, обрезают…, – изрёк Сулик.

– В советах Я не нуждаюсь, тем более в твоих! Пропусти! – Я хлопнула по машине ладонью. – И не называй меня «крошка», «малышка»! Давай, до свидания!

– Удачи, тебе, си фо. Надеюсь, ещё свидимся! – улыбнулся Сулейман.

«Си фо?! Что за язык?!»

– Если на то будет воля Аллаха! – выдала Я.

– Само собой, – согласился парень и запрыгнул в джип.

Джигиты влупили по газам и скрылись за поворотом.

– Когда-нибудь мы встрянем из-за твоего огненного характера, – заметила Тришина.

– У тебя нрав тоже не сахар! – недовольно буркнула Я.

– Пойдём-ка домой, графья на нас хер, видимо, забили. А в центре тусоваться – реально опасно. Капец! Ну и местечко! Едрить твою налево! – Даниловна сделала недовольное лицо и решительно взяла курс на Барановский особняк.

Зина от удивления аж рот раскрыла. Ещё бы! Девять часов, а мы дома. Я сварила кофе, и мы с Аськой уселись в беседке. Курили, цедили бодрящий напиток и молчали.

– А этот Сулейман ничего так, симпатичный, – вдруг ни с того ни с сего брякнула Тришина.

– Да ну? – сморщила носик Я.

– Его бы побрить… – мечтательно протянула Ася.

– Помыть…, – предложила Я.

– Уложить на белые простыни…

– Тришина! Тебе пора сделать укол анти-секс! – хмыкнула Я.

– Не поможет! – покачала головой Даниловна, и мы дружно захохотали.

Натикало почти одиннадцать, когда Асе соизволил позвонить Маджир.

– Добрый вечер, куколка! Не спишь? – пробасил он.

– Нет! Ядрён-выпивон! Чё-то как-то не спится! Боюсь, если усну – мне всю ночь твой грёбанный шашлык сниться будет! – отъехала на него Тришина.

– Э-э! Полегче, дорогая! Я тех крыс морил! Не кипятись! Я через две минутки буду! Выходите! Я того черкеса дрюкал!