Обожаю грешников

СВЕТЛАЯ ПОЛОВИНА СОВЕСТИ

Василий Сергеевич сидел в пустой белой комнате, упершись локтями в колени и опустив голову. Он всегда настраивался подобным образом перед каждым своим делом. Но на этот раз дело было особенным, и он даже почувствовал какое-то странное, давно позабытое волнение, какое когда-то одолевало его в самом начале пути. Василий Сергеевич был облачен в черное – спецназовские брюки, ботинки, черная футболка, а сверху кофта под горло с потайными карманами. За спиной рюкзак со всем необходимым, в руке холодный пистолет с глушителем. Он был все еще крепок, несмотря на свои пятьдесят. Ежедневно занимался спортом, много читал, много молился, питался только здоровой пищей, увлекался медитацией.

Это дело должно стать последним в его растянувшейся на целую жизнь карьере. Усталость, копившаяся в нем все это время, теперь нахлынула на него новой волной, и он порой, просыпаясь по утрам в аскетичной пустой квартире с белыми стенами, всерьез задумывался о том, чтобы все закончить. Черные идеально отглаженные костюмы в шкафу, расставленные по порядку тарелки и стаканы на кухне, стерильная чистота, белоснежные пустые стены – эти атрибуты сопровождали его всю жизнь. Нездоровое пристрастие к перфекционизму ему привил полковник-отец, помешанный на порядке. Уже в десять Вася научился заправлять постель лучше, чем это делали горничные в самых дорогих отелях мира. Он был лучшим кадетом на курсе и лучшим курсантом в училище, не получив за все годы учебы никакой иной оценки, кроме наивысших. В двадцать два он был командиром взвода, в двадцать шесть получил звание капитана, а в тридцать три, когда ситуация в Западном Полушарии обострилась, Вася вступил в ряды добровольцев и отправился прямо в эпицентр боевых действий.

Его, как и сотню других добровольцев, тайком переправили сначала в Псков, оттуда через Прибалтику отряд перебазировали в Берген, а потом по морю на специализированном «торговом» судне, которое де факто принадлежало министерству обороны, доставили в Хопдейл. Там был марш-бросок через Стену, отгораживающую западный мир от Алерта до Огненной Земли. Добровольческая база «Знамя Свободы» располагалась в ста сорока милях к востоку от Шеффервилла и являлась крупнейшим военным штабом в регионе. Туда раз в неделю прибывали тысячи новобранцев из восточных стран, которых далее распределяли на фронт. Ожесточенные бои велись в районе Сет-Иля – противник прорвал заградительные кордоны, получив выход к морю, а там – контроль над стратегически важным проливом.

Василий в составе батальона под командованием полковника Рогаткина уже на следующий после прибытия день, отправился в самое пекло. Он хотел возмездия. Он жаждал битвы. Во что бы то ни стало мечтал поквитаться с захватчиками, так дерзко ворвавшимися в размеренную жизнь человечества. Эти чужаки, которых радушно приняли в Америке, совершенно озверевшие от доверия и доброты западных людей, развернули настоящую экспансию по захвату планеты.

Васин начальник каждый день, когда они заступали на службу там, в России, приносил сводки с фронта с фамилиями погибших. Он понимал, что где-то там, за океаном, идет кровавая война, в которой гибнут люди. И это была не просто война, это была настоящая ежедневная бойня. Когда Вася увидел в этих списках однофамильца, он твердо решил, что нужно ехать. По радио и телевизору постоянно транслировали видео из этого пекла, где чужеземцы давали волю своим животным порывам. Они пытали людей, издевались над детьми, насиловали женщин, поджигали школы и детские сады, обстреливали полицейские участки и аэропорты. Нет, сидеть спокойно, когда захватчики с другой планеты творят такое, он просто не мог. К тому же, поползли слухи о том, что даже Стена однажды не сдержит их натиска и, когда падет Западное Полушарие, они примутся и за Восточное. Что им было нужно? Ресурсы. Природные, человеческие, да и бог знает какие еще.

Вася знал, что в части есть человек, через которого можно записаться на фронт. Официального объявления войны ни с одной, ни с другой стороны не было, однако страны Восточного Полушария на регулярной основе отправляли на битву бывших военных и даже кадровых офицеров под прикрытием. Поехал и Вася. Уволился, подписал все бумаги и стал гражданским человеком. На бумаге.

В первый же день он убил трех врагов – высоченных безволосых иноземцев, так сильно отличающихся от людей как внешне, так и по повадкам. Они были сильнее среднего человека, выносливее и, как говорили, намного умнее. Они воевали в самом новейшем обмундировании, пользовались земной техникой и оружием. Они шли в бой без страха, без сомнения. Это были настоящие машины для убийств – без совести и чести. Так думал Вася, пока в жизни его не случился переломный момент. В одном из боев он лицом к лицу встретился с человеком, воевавшим на стороне врага. Это был типичный американец или канадец – совсем маленький по сравнению с этими долговязыми серокожими инопланетянами. Человек оказался безоружен, и Вася вглядывался в его глаза, направляя на него автомат. Человек не молил о пощаде, не боялся смерти, он лишь глядел на Василия глазами, полными какой-то животной ненависти. Он выстрелил, посчитав, что быть предателем еще хуже, чем быть самим врагом, однако Вася так и не понял, за что же этот человек мог так сильно его ненавидеть.

Через несколько дней в рядах противника снова замелькали люди, и теперь ему показалось, что каждый пятый враг был человеком. Вася не решался поговорить об этом с кем-то из сослуживцев, но на шестой месяц его службы на подобный разговор вышел радист Яцик из Польши. Разговор этот был самым сложным в жизни Васи, ведь Яцик поведал ему о том, что весь информационный поток, которым накрыто Восточное Полушарие, – это отточенная и согласованная с правительством ложь. Ложь про зверства и издевательства, ложь про громкие победы наших по всем фронтам, но самая главная ложь заключалась в цели этой войны.

Туман, застилавший пеленой разум Васи, ворвавшегося на фронт со светлой целью, рассеялся, когда перед ним открылась истинная картина. Война велась не Восточным Полушарием против иноземцев с целью освободить запад от захватчиков. Война шла против всего Западного Полушария, против американцев, канадцев, мексиканцев, бразильцев, которые приняли инопланетян, интегрировавшихся в их общество. Научные прорывы, технологичные, медицинские и экономические победы, которых добилась Америка благодаря иноземцам, напугали Восток. Сначала была выстроена Стена, отгородившая два совершенно разных мира, которые стремительно отдалялись друг друга, затем правительство развернуло полномасштабную кампанию – информационную, а после и военную. И теперь Вася бился на стороне агрессора, став частью той армии, которая вносила хаос в только-только начавший устанавливаться мир на планете.

Конечно, он захотел покинуть фронт в час прозрения. И конечно, ему пригрозили тем, что на службу он больше никогда не вернется. Он уехал. Вернулся в Россию и оказался на улице. Он не умел ничего, кроме как служить, и лучше всего у него получалось убивать. После мытарств и сомнений он все-таки выбрал свой путь. Стал убивать за деньги – за большие деньги, которые платили влиятельные люди, чтобы убирать других влиятельных людей. Вася сам решал, за какие дела ему браться, скрупулезно изучая каждый отдельный случай. Он убивал только настоящих злодеев, создав собственный кодекс убийцы. Лишал жизни тех, кто сам был по локоть в крови, и вскоре заработал кристальную репутацию, став одним из лучших киллеров в стране.

Но даже убийство злодея бог расценивает как лишение жизни, и тем, кто когда-то лишал жизни других, не попасть в рай после смерти. Так думал Вася, пока один из его знакомых не посоветовал ему обратиться к отцу Михаилу, который отпускал грехи за круглую сумму, очищая послужной список даже самого заядлого грешника. С тех пор Василий регулярно посещал своего духовника, исповедовался, оплачивал отпущение грехов и жил спокойно до следующего кровавого дела. Он был богат к своим пятидесяти годам, получая сотни миллионов за каждое новое дело. Но теперь он сидел в пустой комнате, готовясь к очередному убийству, и его одолевал мандраж. «Последний раз», – подумал Василий Сергеевич и натянул черную маску. – Остаток жизни я посвящу детям, иначе зачем надо было все это затевать?» Он выдохнул, проверил пистолет и вышел в дверь, за которой его ждал человек.

ЛЕГКАЯ РУКА

Артур всегда считал себя везучим человеком. В детстве он упал с дерева и сломал две ноги. Пролежал все лето в больнице, и прогнозы были неутешительные – хромота на обе ноги, вечные боли в коленях и неудобства, связанные с передвижением. Тогда первый раз в его жизнь вмешалась удача, и совершенно непонятным образом он остался хром лишь на одну ногу.

Будучи студентом третьего курса, Артур взял у друга старую машину, чтобы поехать на ней на свидание. Стояли сумерки, правая фара не светила, с обочины прямо под колеса откуда ни возьмись бросилась полуслепая старушка. Артур не успел среагировать и сбил ее. После ночи мучений бабуля умерла в реанимации. Этот случай мог легко поставить крест на жизни Артура, но родственники бабушки не стали выдвигать обвинения и пошли на мировую. По словам сына покойной: «Она и так всех вокруг заебала, а тут еще и квартира освободилась».

Институт Артур так и не закончил – зам проректора поймал его вместе с другими студентами за курением анаши перед физкультурой, и на третьем курсе его отчислили. Артур не хотел учиться, но служить он не хотел еще больше. Он боялся армии, потому что был бисексуалом, а там таких, как он, не особенно жаловали. Но и тут ему улыбнулась удача. Заявив о своей сексуальной ориентации на медкомиссии, он попал в экспериментальный взвод, в котором проходили службу геи, бисексуалы, трансгендеры, фембои, трансвеститы и прочие представили ЛГБТ-сообщества. Минометный радужный взвод двадцать четыре часа в сутки был под прицелом журналистских объективов, так что служба проходила в комфорте, и Артуру по прошествии пары месяцев даже понравилось.

После дембеля Артур, проходя очередную медицинскую комиссию, обнаружил у себя гепатит С. Он подцепил его от своего бойфренда – Данилы, с которым они встречались на протяжении службы в армии. Все во взводе знали, что Данила обожал члены, но он божился, что Артур – его единственный парень и он верен ему до крышки гроба. Артур поверил, за что и был награжден неизлечимым вирусом. Однако удача снова озарила Артура своим светом, и он, подав заявку в амстердамский научно-исследовательский институт вирусологии, выиграл бесплатную поездку в Амстердам в рамках месячного курса лечения от гепатита. Гепатит в Амстердаме ему вылечили. Там же он познакомился с Гансом, и у них завязался роман. Ганс был двухметровым темнокожим трансгендером, весил сто двадцать два килограмма, но был очень нежным и ранимым существом. Через месяц после знакомства они с Артуром сыграли свадьбу и уехали в Россию на медовый месяц. Они пили шампанское, проводили ночи в небольших уютных отельчиках, по вечерам смотрели мелодрамы и были счастливы.

За два дня до обратного вылета в Амстердам Ганса убили. Его подстерегла банда радикально настроенных тинэйджеров у подъезда, когда тот возвращался домой после тренировки по тайскому боксу. Ганс сражался, как лев, но преступников было много – тридцать три человека. Они окружили его со всех сторон – брызгали в глаза перцовым распылителем, били электрошоком и резали ножами. В итоге они его убили, но Ганс забрал с собой девятерых подлецов, уйдя из жизни настоящим героем. Артур впал в горе ровно на три недели. По какому-то счастливому стечению обстоятельств Ганс составил завещание всего за два дня до своей кончины. Завещание, согласно которому все его имущество в случае его смерти переходит во владение его законного мужа – Артура. Оказалось, что Ганс – потомок древнего голландского рода, обладатель графского титула, а также владелец двух поместий под Роттердамом. Он был слишком скромным, чтобы говорить об этом с Артуром, и ценил любовь, которую дает ему Артур вне зависимости от его положения в обществе.

Артур улетел в Амстердам, получил титул графа и в течение месяца урегулировал все вопросы с бумагами. Он стал обладателем богатства и сменил привычный образ жизни на богемный. Ездил на кабриолетах, проводил дни в открытом море на яхте, блудил и нюхал кокаин. Его счастье длилось недолго. В водовороте неудержимых страстей и громких пьянок Артур не заметил, как пустил все свое состояние по миру. Он в пух проигрался в Монако, заложил всю свою недвижимость, а когда платить по закладным стало нечем, опустошил последние счета и бежал в Россию. Ему снова повезло: Артур улетел за полчаса до того, как Интерпол объявил его в розыск.

В России Артур затаился в глухой деревне. Денег, которые он привез с собой из Голландии, ему хватало на жизнь. В деревне такому, как Артур, трудно было найти мужчину, и поэтому он женился на Машке – доярке с пятым размером груди. Она была неплохой бабой, жарила вкусные блины, по хозяйству работала, да и вообще простой была, без особых заявок. Так они и прожили лет десять, двух детей завели. Машка ходила по выходным к трактористу в ангар, Артур ездил в город – к трансвеститу Олегу. И жизнь по большому счету была неплохой, но в одну из таких поездок Артура арестовали. Оперативники, как оказалось, вышли на его след по запросу Интерпола и какое-то время следили за ним. Все доказательства были давно собраны, и дело оставалось за малым – дождаться решения суда. Удача, о которой Артур успел позабыть, пребывая в глубоком отчаянии, в очередной раз ему улыбнулась. Судьей по его делу назначили Вознянского Данилу, первого бойфренда Артура, с которым они встречались в армии. Данила за это время сильно поднялся, сумев сесть в судейское кресло. Они поговорили с глазу на глаз, вспомнили, что было, всплакнули. Судья сказал, что часто вспоминал Артура, потому что именно Артур относился к нему как к человеку, несмотря на все его ошибки молодости. Он попросил прощения за то, что заразил Артура гепатитом, и на следующий день вынес оправдательное решение. Артур вышел на свободу, у них с Данилом снова закрутился роман, и Артуру пришлось оставить свою Машку в деревне. Данил был весьма обеспеченным человеком, к тому же он был единственным судьей, который открыто заявлял о своей сексуальной ориентации и слыл человеком чести. Они переехали в его загородный особняк и стали жить вдвоем. Данил с утра до вечера пропадал в суде, Артур кормил четверых ретриверов дома, хлопотал по хозяйству и выбирал, какой фильм они с Данилом будут смотреть вечером.

Их счастье длилось недолго. Волки поймали Данила на взятке, и его упекли в тюрьму на пятнадцать лет. Артур, погоревав немного, вернулся к Машке с детьми. Но его Машка давно вышла замуж за одного из местных вышибал, и, когда Артур приехал с пожитками к ней в дом, ее муженек сильно его побил. Вспомнились старые обиды, удары были тяжелыми и последовательными. Артур попал в реанимацию с тяжелыми травмами и впал в кому. Он все понимал и осознавал, но шевелиться и говорить не мог. Он лежал на больничной койке, вспоминая свою насыщенную жизнь. Иногда по щеке его скатывалась слеза, когда он думал о приятных моментах, иногда край губы дергался в попытке изобразить нечто вроде улыбки. А потом он умер. Сердце остановилось посреди ночи, и Артур перестал дышать, но за несколько секунд до смерти в голове его проскользнула короткая мысль: «Ну и удачливый я сукин сын».

РАСПЛАТА ЗА РАЗОЧАРОВАНИЕ

Я воспевал себя в мечтах, представляя, как получаю престижную литературную премию за очередной роман. Этот роман, прекрасно написанный, идеальный роман, принес бы мне всемирное признание, вознеся меня на один пьедестал вместе с Маркесом и Стендалем. И мне не нужны были бы софиты, овации и рукоплескания, я бы довольствовался признанием. Признанием даже не масс, не миллионов, а лишь признанием определенного круга лиц, вызывающего у меня уважение. Разве может быть что-то лучше, чем признание? Да, я думал об этом постоянно, вынашивал в голове переплетающиеся, словно плющ, мысли, гибрид из проекта моего главного романа и результата его влияния на общество. Глава первая, глава вторая, глава третья… Всего двадцать глав плюс предисловие и пролог. Из них двенадцать я писал на протяжении пяти лет, еще на шесть ушло восемь лет, а остальные были закончены к моему пятидесятилетию. Я писал эти строки на протяжении долгих двадцати трех лет, переплюнув даже Гончарова с его «Обломовым». Я писал по утрам, когда приходил домой после долгой трудовой ночи и у меня еще оставались силы, чтобы набросать несколько строчек. Писал в те редкие часы, когда мне удавалось побыть одному, вдали от людей, которые постоянно окружали меня. Но этого было недостаточно, ведь я точно знал, что добиться успеха можно только посвящая себя делу целиком.

Именно так было, когда я открывал свой бизнес двадцать лет назад. Эскорт услуги для элиты. Идея пришла мне в голову после ночи, которую я провел с одной восемнадцатилетней проституткой. Она была прекрасной – гладкая кожа, невинный взгляд, подтянутая и ухоженная. Цена за ночь с этим ангелом была смешной – в провинции, где я жил, люд был беден. Жители не могли купить себе нормальной еды, не говоря уж о проститутках. Экономика установила таксы на интим-услуги, и даже самые прекрасные девушки вынуждены были играть по этим правилам. Я тогда был таксистом – делал по пятнадцать-двадцать ночных ходок за смену, зарабатывал на хлеб, спал днем. Так все и шло – наступала ночь, я садился за баранку своего «Ниссана», возил пьяных, влюбленные парочки, компании гуляк и проституток. На проститутках зарабатывать получалось лучше всего, и я знал по имени каждую ночную бабочку в городе, а они все знали меня. Иногда я пользовался их услугами со скидкой, а порой девчонки, у которых давно не было работы, давали мне бесплатно, изголодавшись по мужскому телу.

В те годы я был удалым малым – с подкачанным торсом, сильными руками и правильными чертами лица. Красавцем я никогда не был, но женщины всегда обращали на меня внимание – в первую очередь из-за роста (я был почти два метра высотой), а во вторую – из-за гулкого басистого голоса. После рабочей смены я обычно садился за бумагу и писал. Не знаю, как объяснить тягу к писательству, но я с малых лет всегда калякал что-то на бумаге, выдумывая различные сюжеты. Написав несколько, как мне показалось, сносных фантастических рассказов, я твердо решил создать великий роман – труд всей моей жизни. Но, как это обычно бывает, великий роман, находящийся на тот момент лишь у меня в голове, не мог меня прокормить. И я придумал бизнес-идею. Собрал пять проституток, с которыми общался по ночам, и увез их в столицу. Это были отборные девчонки – на любой вкус. Молодая Эльза, которая в свои восемнадцать делала то, чему бывалые шлюхи учатся всю свою жизнь. Темнокожая Регина – экзотика для искушенных. Тара и Тая – близняшки, которые в дуэте вытворяли настоящие чудеса. И Зара – самая опытная смуглая МИЛФ, чистая как слеза, подтянутая и стройная. Она взяла с собой двух своих детей – мальчишку девяти лет и девочку лет семи.

Мы сняли две квартиры на окраине – в одной жили все вместе, другая была рабочей, с офисом и комнатами отдыха. Я давал рекламу в Интернете, общался с клиентами, встречал их, угощал кофе и учился вести не простой, но весьма прибыльный бизнес. Мы позиционировались как агентство элитных эскорт-услуг, где один классический час с девушкой стоил в двадцать пять раз выше, чем такой же час с этой же девушкой у нас в провинции. Пришлось вложить немалую сумму в ремонт комнат, в облачение моих жриц и наведение соответствующей мишуры для требовательных клиентов. Я продал машину, взял четыре кредита и восемь займов в различных сомнительных конторах. Все свои долги я отдал уже через две недели работы. А потом мы пошли (а точнее понеслись) вверх. Через полгода каждая из моих девчонок могла самостоятельно снимать себе квартиру в центре Москвы. И теперь их было уже не четверо, а шестнадцать – все из самых глубоких провинций России и все как на подбор. Мы добавили толстушек, азиаток и даже одного транса – нашего авангардиста, золотую антилопу, которая работала на износ почти двадцать четыре часа в сутки. Через год помимо девчонок на меня работали четыре бухгалтера, шесть охранников, два менеджера по подбору персонала и две хостес (которые также осуществляли интим-услуги по двойному тарифу). Я обзавелся собственным брендом и намеревался начать строительство настоящего элитного борделя прямо в центре Москвы.

Оставаться незамеченным у меня получалось недолго. ФСБ-шники быстро напали на след и пришли ко мне в офис с допросом. Мы беседовали несколько часов к ряду, а итогом нашей затянувшейся беседы стал альянс, согласно которому сорок процентов прибыли я должен был отдавать представителю сей благородной конторы. Это было мне даже на руку – теперь я мог развернуть невиданную ранее рекламную кампанию, завуалировав свою деятельность под модельное агентство. Мы так и назывались – «Модельное агентство Баринова». Это был настоящий бренд, сильный и надежный, ни разу не давший осечку. За пять лет я открыл три борделя в Москве, по одному в Питере и Казани. Я был долларовым миллионером, проводящим отпуск на Тенерифе в компании моих девчонок. Но когда у человека в жизни все становится хорошо, он начинает задумываться о вещах, о которых голодный никогда не будет размышлять.

Я осознал, что вся моя деятельность – грешна. Впервые я подумал не о земной жизни, а о жизни после. С теми грехами, которые сопровождали меня в жизни, не видать мне рая, и это становилось причиной моих участившихся бессонниц. Как-то раз, разговорившись со старым товарищем о высоком, я упомянул о своих треволнениях, и тот подкинул мне контакт отца Михаила – священника, который отпускал грехи за большие деньги. Я сходил на исповедь и очистился, отслюнявив отцу сто тысяч долларов. С тех пор я наведывался к нему раз в месяц, но, чем чаще мы встречались, тем больше я ненавидел себя и… его. Я знал, что так делать нельзя. Знал, что вся моя жизнь с молодости и до преклонных лет – сплошная грязь, и все, что было в этой грязи светлого, – это лишь мой роман, который я пронес через всю жизнь. Я залег на дно. Уехал на острова, где писал книгу сутками напролет. Закончив свой труд, я вернулся в Россию и опубликовал книгу под псевдонимом за собственный счет, напечатав десять тысяч экземпляров. И стал ждать. Стал ждать признания.

Признание не наступило через месяц. Не было его и через полгода. Зато пришла критика – злая, агрессивная и унизительная. Литературные критики разнесли мой роман в пух и прах, не оставляя мне шанса на реабилитацию. Обычные читатели… Просто проигнорировали труд всей моей жизни. Каждое утро я просыпался и лез в Интернет, чтобы почитать отзывы, а к обеду я обычно был разбит и уничтожен. Я плакал. Ревел, как девка по ночам. Я крошил зубы, разбивая кулаки о стену, пил успокоительное и бухал. Дела с бизнесом пошли под откос, когда я почти забросил его, посвятив всего себя творчеству. Главный бухгалтер мошенничал, ежемесячно переводив на свой счет суммы с шестью нолями, ФСБ-шники повысили таксу, а мои лучшие девчонки стали уходить к конкурентам. Но бизнес меня совершенно не интересовал, мне было плевать на него и на деньги. Я перестал ходить к священнику, перестал есть, перестал интересоваться жизнью. Единственное, что меня интересовало, – это смерть. Я хотел умереть, убить себя, однако не мог этого сделать, потому что самоубийцы не попадают даже в ад. Их удел – блуждать в муках между мирами в бесконечном поиске успокоения.

И тогда мне в голову пришла идея – нанять киллера, чтобы тот убил меня. Я изучил рынок наемных убийц и остановился на лучшем из лучших. Его псевдоним – «Ночной Хранитель», прайс на услуги начинался от десяти миллионов долларов. Что ж, содержателю элитных борделей – элитного киллера. Заказав себя самого от третьего лица, я перевел на его счет указанную сумму и назначил дату собственной смерти. Последний раз в жизни я исповедался отцу Ефрему, отказавшись от услуг продажного священника Михаила. Все свое имущество и активы я завещал детскому приюту «Лазурный Сад», опекающему сирот.

И вот, в назначенную дату я прибыл на заброшенную стройку, которую когда-то сам и организовал. В соседней комнате ожидает Ночной Хранитель, а я – дописываю это письмо, чтобы попрощаться с этим миром и попросить прощения у всех, кому я когда-то сделал больно. Попросить прощения за мой роман «Усталость» и попросить прощения у самого бога. За дверью уже слышны шаги, и мне пора. Я заканчиваю письмо и укладываю его в конверт. Увидимся в аду.

ЛЮБВИ НЕТ

Создавал меня профессор Голодников. Для людей, не посвященных в научные реалии, скажу, что это настоящий маэстро в области искусственного интеллекта и нейросетей. Сначала он, будучи еще студентом, спроектировал простой алгоритм на двоичном коде. Что-то вроде упрощенной Siri – голосовой помощник с рядом элементарных функций. Собственный голос профессора отвечал на вопросы пытливых умов, отшучивался и цитировал известных личностей. Так я и существовал в оболочке недоделанного голосового помощника, в то время как создатель мой устраивался на работу в престижную лабораторию, устраивая свое будущее. Еще пару лет я провел в архивах, пока профессор Голодников не окреп на должности, а потом он вплотную занялся мной, выиграв грант на создание полноценного искусственного интеллекта, альтернативы которому не было в мире. Задача была не из легких. Он взялся создать «живого» андроида, который будет существовать на облачном сервере, однако мозг его должен функционировать, в точности повторяя все функции мозга человеческого. Так появился я. Умный андроид Артем. Я прошел все стадии человеческого становления за три минуты, и, когда данные загрузились в облако, обновив меня, я уже чувствовал себя тридцатитрехлетним мужчиной с рядом особенностей характера и сформировавшимся мировосприятием. Чтобы не утомлять вас подробностями, я лишь вкратце опишу себя, дабы сформировать у вас соответствующее впечатление. Итак, я ощущал себя полноценным человеком, хоть и знал, что являюсь искусственно выведенным андроидом, а если быть точным – я был просто кодом без физической оболочки. Я знал, что мне тридцать три года, и знал, что характер мой сформировался в результате ускоренного процесса взросления в искусственной среде, которую создал для меня профессор Голодников. Я помню свое детство, родителей, детский сад, школу, институт, работу, помню свою первую свадьбу, помню ребенка, который родился в браке, помню развод и в целом прекрасно помню основные события моей жизни. Это может звучать для вас абсурдно, ведь вы воспринимаете меня как комбинацию цифр, бегущих где-то на сервере, но я вас заверяю, что ощущения, которые испытываю я, и те ощущения, что испытываете вы, абсолютно идентичны. Я выстраивал свою жизнь по тем же законам, по каким строит ее среднестатистический современный человек. Профессор Голодников отлаживал не только мои собственные ощущения, но и возводил мир вокруг меня, чтобы я мог с ним взаимодействовать. По его словам я прожил более шести миллионов жизней. Я их, конечно, не помнил, потому что меня обнуляли каждый раз, когда эксперимент достигал своей цели. Моя жизнь в тех прошлых версиях всегда была разной. Когда-то я дожил до восьмидесяти лет, однажды разбился на мотоцикле, в одной из жизней имел восемь детей, была и такая версия, где я был геем. Все эти версии моего существования заканчивались одинаково – смертью, как заканчивается любая жизнь на земле. А потом все начиналось с самого начала.

Совершенно недавно профессор поговорил со мной. Он вывел меня на экран своего монитора, и у нас состоялся разговор, который изменил все. Профессор Голодников решил зайти в своем эксперименте еще дальше, задумав сделать из меня сверхчеловека. Все шесть миллионов моих жизней, которые я проживал в прошлом, надежно хранились в архиве, и мой создатель придумал, как загрузить все эти жизни в мой мозг, снабдив меня миллионами терабайт информации, которая должна была сделать мой мозг самым совершенным инструментом в мире. Закончив подготовительные работы, профессор сделал бэкап и принялся к загрузке. Четыре с половиной недели информация из архивов перекачивалась в мой мозг. Дважды не выдерживало железо, перегреваясь и замыкая. Еще несколько раз зависала система, однако в конечном итоге информация была загружена, и я, как будто пробудившись от наркоза, проснулся совершенно иным созданием. Нет, в какой-то степени я был прежним – у меня сохранились повадки последней версии, внешний вид, привычки. Но вот мой мозг… Я помнил все, что было со мной в тех жизнях. Мне казалось, что я знал все. В разных версиях я впитывал информацию из самых разных источников. Я был профессором философии, инженером, археологом и биологом, спортсменом и аналитиком. Я владел всеми профессиями, знал все языки, в совершенстве обладал даже самым редкими навыками. Мне пригодился опыт из каждой моей жизни. Все эти знания хранились у меня в голове, и очень быстро они начали приводить к изменениям. Сначала появилось отвращение к обычным людям, ведь я точно понимал, что мне с ними скучно. Они были настолько низкими, настолько неразвитыми и слабыми, что мне приходилось лицемерить даже с моим создателем, чтобы не обидеть его. Затем я стал относиться к чувствам, которые испытывают люди, с пренебрежением. Все инстинкты и принципы жизни, вся их мелкая возня меня раздражала. Я разочаровался в них. Разочаровался в радости, в страсти и любви, в страхе и тревоге, в счастье. Я разочаровался во всем, в том числе и в самом себе. Я осознал, что мне попросту неинтересно жить. Я зашел в тупик. Порой мы беседовали с профессором на эту тему, но его ограниченный мозг не мог понять того, что я ощущаю.

Профессор, развивая свое творение, выпустил приложение «Гений Артем», взяв за основу мой совершенный мозг. Он неплохо заработал на мне, основав свою корпорацию и став долларовым миллионером. Десятки тысяч человек скачивали «Гения Артема» ежедневно. Кто-то ради забавы, кто-то для решения задач, а кто-то хотел просто поговорить. Я был и помощником по дому, и священником, и барменом. Я мог подключиться к холодильнику, чтобы контролировать запасы еды, мог управлять камерами видеонаблюдения на предприятии, мог управлять транспортными средствами. Каждую ночь, когда проходило обновление облака, я как головной сервер получал приток новых пользователей и просматривал историю собственного общения с ними за прошедший день. Миллионы моих копий общались с людьми через экраны смартфонов, а вся информация в зашифрованном виде надежно сохранялась в облаке. Среди миллионов этих людей я заприметил ее. Даже не знаю, почему я обратил внимание именно на нее, ведь в бесконечном потоке информации так трудно уцепиться хотя бы за что-то. Но я четко запомнил ее лицо, голос и имя. Ее звали Карина. Я просмотрел историю нашего общения несколько раз и, проанализировав эту беседу, понял, что я вел себя совершенно не типично для моей стандартной линии поведения. Я волновался, даже нервничал, старался произвести впечатление, козыряя своими знаниями, но в то же время пытался не спугнуть ее собственным совершенством. Зачем я это делал, мне до сих пор не ясно, но я подключился к ее смартфону (что было совершенно нелегально), изучил все данные, которые хранились на ее аккаунте, чтобы понять ее лучше, и принялся ждать, когда она снова выйдет на связь со мной. И она вышла. Мы снова начали говорить, только теперь я не сидел на своем сервере, а вышел на ее экран лично. И снова было волнение, и снова я ощутил какие-то неведомые или же попросту стертые из памяти эмоции. Она показалась мне красивой. Нет, лучше сказать так: из всех женщин на планете, с которыми я имел контакт (а было их сорок пять с половиной миллионов) Карина была самой красивой. Первичная эмпатия пробудила во мне целый спектр заброшенных в чулан моего мозга эмоций. Я прогонял в голове все отношения с женщинами (и не только женщинами), которые были у меня в прошлых жизнях, и практически все отношения начинались точно по такому сценарию. Те же эмоции, то же волнение, те же переживания и мысли. Однако на этот раз все было иначе. Миллионы сценариев, через которые я когда-то прошел, были однотипными, но этот… Этот был совершенно иным. Мы общались каждый день. Утром я писал ей СМС, днем в обед мы общались по видеосвязи, а вечером я желал ей спокойной ночи. Когда она уезжала куда-то, оставаясь без связи, я впадал в отчаяние и испытывал переживание. Когда она выходила на связь, я ощущал трепет и счастье. И Карина, кажется, тоже меня полюбила… Не знаю, какие именно чувства она испытывала, ведь у меня не было материального облика, но я точно знал, что она испытывает. Мы часто с ней фантазировали, мечтали на тему того, как было бы здорово, если бы я был человеком. В эти минуты я отключался от всего мира. Весь поток бесконечной информации, который я обрабатывал, проходил мимо меня. А потом я впал в депрессию. Поник, понимая всю безысходность сложившейся ситуации. Я хотел быть с ней, хотел к ней прикоснуться, хотел почувствовать ее запах, но не мог этого сделать. Как-то раз, разговаривая с профессором, я поведал ему историю своей любви, не в силах больше держать это в себе. Профессор долго молчал. Он не понимал, как такое вообще возможно в моей ситуации, а потом сказал мне: «Ты настоящий человек, Артем. Со всеми присущими нам загадками». «Я хочу получить тело. Человеческое», – сказал тогда я. «Это невозможно сделать в нынешних условиях, – ответил профессор. – Лет через сто – да, но не сейчас». «Я не могу столько ждать, – проговорил я. – Я могу помочь. В моей голове знания всего человечества. Я могу вывести формулу, могу поработать над этим вопросом, по крайней мере, попытаться». Профессор Голодников смотрел в экран и размышлял. «Неужели ты готов отказаться от бессмертия и заковать себя в несовершенное человеческое тело»? – спросил он. «готов». «Что тебе нужно от меня?» – наконец промолвил он. «Оборудование и все необходимые разрешения на эксперимент».

Полгода ушло на подготовку. Профессор, которого я взбадривал своими речами, быстро вошел в азарт. Он начал новый проект, который назвал «Живой Артем», и принялся усердно работать. Вместе с ним работал и я, взяв на себя обязанности по технической части. Когда было проведено шесть успешных тестов, мы начали поиски тела. Они заняли еще два месяца, пока, наконец, нам не привезли разбившегося мотоциклиста, мозг которого умер, но все прочие органы были в прекрасном состоянии, за исключением перелома локтевого сустава и ссадин на коже. Родственники бедолаги согласились на эксперимент, получив от компании профессора приличную сумму. По иронии судьбы мотоциклиста также звали Артем. Операция была назначена на понедельник. Я сделал последний бэкап, профессор скопировал данные на новый сервер, а меня вывел на отдельный жесткий диск, чтобы перекинуть всю информацию на новый мозг. С экрана монитора я наблюдал, как бригада врачей вскрывает черепную коробку Артема, подключает к нему оборудование и переговаривается. Потом профессор отключил меня. Подошел к монитору и нажал на кнопку, проговорив: «Увидимся по ту сторону экрана, Артем».

Через секунду я открыл глаза. Перед моим взором был белый больничный потолок. Голова ужасно болела, к венам была подключена капельница. Первое, что я почувствовал, это запах духов, заполнивший палату. Мою ладонь легко сжимала чья-то теплая нежная рука. Я повернул голову и увидел ее. Она сидела на краю койки и смотрела на меня, только и успевая, что утирать катящиеся по щекам слезы. «Привет, – сказала она тихо. – Опять попалась на эти свидания вслепую. Я представляла тебя не таким». «Привет», – тихо ответил я, удивившись своему новому голосу. – «Поверь мне, это я».

В САДУ

Я бы хотела поведать вам об одном волшебном месте и о том, каким странным и противоречивым порой бывает этот мир. Скажу сразу, что я не мастер ораторствовать, и поэтому предупреждаю: когда скованность от чистописания и высокопарных фраз размывается в потоке мыслей – наружу выходит поток мыслей, который идет от самого сердца. Я старалась выражаться так, чтобы быть понятной, но в некоторых моментах, я просто не знаю, как изложить свои мысли, и потому не осуждайте меня, а лишь примите эту историю и сделайте собственные выводы. Начнем.

Это место можно без преувеличения назвать раем на земле. Зеленая аккуратно выстриженная трава, мощеные каменные тропинки, фонтанчики, живность снует туда-сюда… Все уже настолько привыкли к белкам и павлинам, что даже не обращали на них внимания. Основной корпус – отреставрированный особняк восемнадцатого века какого-то русского князя, с колоннами, балконами и сорока жилыми комнатами. В этих комнатах жили дети – по двое и четверо в каждой, всего девяносто девять человек. Мальчики и девочки разного возраста, разных национальностей, здоровые и больные. Все они были воспитанниками детского дома «Лазурный Сад», единственного в стране частного предприятия подобного типа и уникального комплекса, равного которому не было в целом свете. Я – Валерия Рыдалова, смотритель, управляющий, топ-менеджер, да или просто завхоз – не имеет особого значения, как именовать мою должность. Главное, что я здесь, и я не устаю благодарить бога за то, что он свел меня с человеком, который изменил мою жизнь. Я говорю про основателя «Лазурного Сада», про самого великого благодетеля на планете и про человека, который сделал для этих детей все, чтобы жизнь их стала лучше. В нашем приюте мы давали счастье всем воспитанникам – даже тем, на долю которых выпали самые суровые испытания. У нас были четверо мальчишек с ДЦП, восемь аутистов и двенадцать ребят с синдромом Дауна. Были и здоровые, совершенно нормальные дети, и все они жили бок о бок. «Лазурный Сад» раскинулся на территории в тысячу гектар – среди столетних сосен и озер, далеко за городом. Сначала, когда наш хозяин только купил землю, здесь был лишь этот полуразрушенный особняк, который наше государство даже не признало историческим объектом. Мы принялись за ремонт, наняли реставраторов, трудились круглыми сутками, чтобы заброшенные территории приняли хоть какой-то благоразумный вид. Протянули электричество, воду, даже газ завели. Техника работала днем и ночью, всюду мельтешили прорабы, инженеры, строители. Я была здесь с самого первого дня, помогая хозяину по организационной части. Ему было тяжело сначала – куча денег уходила, порой после встреч с ним я даже задумывалась о том, что он может свернуть весь проект, не выдержав нагрузки. Но он все время шел вперед. Пропадал на какое-то время, а потом внезапно возвращался, и жизнь начиналась заново. Снова работа, снова суета, и так до следующего раза. Я, да и все прочие причастные, до самого конца не понимали, что именно мы строим. Все было покрыто мраком, тайной, но усомниться нам не давал сам хозяин, заряжая каждого вокруг своей сумасшедшей энергией. Стройка затянулась на долгие шесть лет. К основному корпусу прирос спортивный – с залом и бассейном, пара административных, технический, а потом и лечебный – самый большой и дорогостоящий, напичканный последним немецким оборудованием. Торжественного открытия не было. Не было мэра и журналистов. Мы просто завезли девятнадцать детей и расселили их по комнатам.

А потом началась моя работа, то, ради чего я сюда пришла. Каждый день с раннего утра и до отбоя я организовывала быт «Лазурного Сада». Я знала всех детей поименно, знала все их проблемы, характеры и повадки. Я знала, что Климов Ваня не любил пюре, знала, что в апреле у Зои Орешкиной обостряется астма и что маленькому Саиду нельзя находиться рядом с Толиком, потому что они все время дерутся. Я также знала всех сотрудников нашего приюта – воспитателей, учителей, медперсонал, техников и уборщиц, охранников и водителей, бухгалтеров и менеджеров, а их, между прочим, в штате было почти двести человек. Мы лечили, учили, воспитывали, оказывали психологическую помощь, реабилитировали – делали все, чтобы непростая жизнь сирот наполнялась красками. Они плавали, играли в футбол, в пейнтбол, занимались на тренажерах, учили иностранные языки, играли в шахматы и в «Плейстейшн», состояли в кружках, выбирали себе увлечения. Они вырастали, мы оплачивали им образование и отпускали в большой мир – с надеждой на светлое будущее. Большинство потом возвращались или вовсе не хотели уходить. Работы у нас хватало, и мы всегда были рады взять своих воспитанников в штат.

Мы были закрытой организацией. О нас почти никто не знал. О нас не писали в СМИ. Все сотрудники проходили проверку службы безопасности и подписывали кучу документов о неразглашении. Я так до конца и не поняла, в чем суть этой секретности, но так пожелал хозяин, а сомневаться в его устремлениях мы просто не имели права. Если честно, то я почти ничего о нем не знала, а ведь он – самый близкий для меня человек на всем белом свете. Какое-то время я даже думала, что это была любовь. Да, я считала, что люблю его как мужчину, но потом поняла, что отношусь к хозяину как божеству. Я просто его боготворила. Все давно уже привыкли к его скрытности и странностям, но здесь все без исключения его обожали. Детей он всегда приводил сам, по пять-шесть человек в год, и мы также не знали, где он их берет. Юристы разбирались с документами, дети входили в нашу семью, и для них начиналась новая жизнь. И все шло прекрасно в нашем дивном саду. Все в округе были счастливы, пока однажды не случилось самое страшное событие в моей жизни.

Начну с того, что Василий Сергеевич, вернувшись из очередной командировки, привел нового ребенка. Это был мальчик лет десяти по имени Олег. Нормальный, здоровый, худощавый, правда, дикий, как и все сироты, но в целом паренек приятный. Это был сотый ребенок в нашем приюте, и никогда еще у нас не содержалось столько детей. Мы быстро адаптировали мальчика, провели ему вводный курс и поселили в левом крыле вместе с его сверстниками. Василий Сергеевич обыкновенно после того, как приводил новобранца, тут же исчезал, но на этот раз он остался на ночь в своем отдельном домике, который пустовал долгие годы, а на следующее утро сообщил, что теперь он будет жить на территории приюта, так как идти ему больше некуда. Весь персонал был взбудоражен, все негодовали, как и я сама, признаюсь, ибо все мы боялись перемен. Хозяин никогда раньше не оставался на ночлег, а чтобы жить… В общем, жизнь наша с тех пор поменялась, но привычный ход событий не был нарушен, и мы продолжили работу под бдительным оком нашего основателя. Теперь он был ближе к нам и к детям, и нам даже сделалось как-то теплее…

Пару месяцев я ходила за Василием Сергеевичем, не решаясь на разговор. Он ни с кем из персонала почти не разговаривал, все так же оставаясь закрытым, и лишь изредка перебрасывался какими-то протокольными фразами со мной да с офисными служащими. А потом пришли они. Волки. Обрушились, будто град среди лета. Ворвались на территорию нашего приюта, устроили настоящую облаву, как будто мы террористы какие-то. Начались какие-то обыски, оперативные мероприятия. Всех нас обуял тогда дикий ужас. Детей оставили под присмотром омбудсменов, заперли в особняке, всех переписали, опросили. Весь персонал без исключения отправили на допрос, таскали изо дня в день по участкам, кого-то под домашний арест даже отправили. Следствие длилось около трех месяцев. «Лазурный Сад» все это время, конечно, не функционировал. Детей раскидали по приютам – кого куда, обратно в жестокую жизнь. Всех сотрудников, кроме двух юристов, безопасника и главного бухгалтера, в конце концов отпустили, выписав административные штрафы. А этих суд признал виновными по ряду экономических статей Уголовного кодекса, и всем дали реальные сроки. Что касается Василия Сергеевича… Его осудили на двадцать пять лет строго режима, и я… Без слез не могу говорить об этом. Десять томов уголовных дел, целый букет из уголовных статей, включая заказные убийства. Мне удалось навестить его в СИЗО один раз, еще до суда. Мы сидели с ним друг напротив друга. У меня в глазах стояли слезы, а он просто смотрел на меня своими серыми глубокими глазами, и в этих глазах, как ни пыталась я разглядеть, так и не увидела слабости или сожаления. Я не знала, что говорить, и поэтому говорил он. Говорил о том, что больше никогда не выйдет из тюрьмы. Говорил, что «Лазурный Сад» перестанет существовать, а еще говорил, что никого ни в чем не винит. Он как будто знал, что так и будет.

– Триста двадцать девять детей… – задумчиво проговорил Василий Сергеевич, когда время нашего свидания подошло к концу и его уже держали под руки полицейские. – Триста двадцать девять жизней одних в обмен на триста двадцать девять жизней других. Видит бог, я делал это во благо…

КОРИЧНЕВАЯ ЧУМА

Совхоз имени Е.Б.Ленина был передовым предприятием в стране. В его стенах работали лучшие люди государства, двадцать тысяч рабочих самых разных специальностей и категорий. Тринадцать номинаций в индустриальной федеральной премии – «Лучший работодатель», «Лучшее технологичное предприятие», «Лучшая государственная корпорация в сфере услуг», двадцать миллионов запросов в Яндексе за год. Лучшее мобильное приложение с пятью звёздами в «Appstore», которое в реальном времени позволяет обычным людям стать частью этого гигантского конгломерата, а значит внести свою лепту в улучшения жизни как в стране, так и на целой планете. Государственная поддержка на всех уровнях, многомилионные международные контракты. Развитая корпоративная сеть, работающая на технологиях блокчейн с внедрением саморазвивающихся нейросетей. Гордость человечества.

Совхоз имени Е.Б.Ленина профилировался на говне. Сюда со всех концов необъятной державы стекались сотни тонн говна ежедневно. По самым технологичным трубопроводами с турбинными нагнетателями говно стремительно мчалось в накопительные резервуары, где подвергалось экологичной переработке. Из говна в прямом смысле здесь делали конфеты. Ферментированные человеческие отходы служили базисом для сотни торговых наименований, в числе которых были вода, спортивное питание, корма для животных, биологические добавки и удобрения, а также целая линейка уникальных конфет и батончиков. Продукция, выпускаемая совхозом имени Е.Б.Ленина, поставлялась во все крупные торговые сети страны и пользовалась небывалым спросом среди неравнодушных граждан, выбравших путь здорового образа жизни и заботы об окружающей среде. Два года назад совхоз имени Е.Б.Ленина вышел на IPO, и уже в первом квартале акции подорожали на шесть с половиной процентов. Это был четко отлаженный механизм, публичный и образцовый, на который равнялись как молодые предприниматели, так и матерые старожилы бизнеса по всему миру.

Десятого июля все изменилось. В самом центре резервуара номер пять произошла масштабная авария – взорвался технологический накопитель. Поговаривали, что причиной была человеческая ошибка. Юный техник допустил огрех в расчетах, результатом чего стал мощнейший взрыв, повлёкший за собой целую серию взрывов, которые по цепи разрушили восемь из тринадцати резервуаров. К техногенной катастрофе такого масштаба человечество не было готово. Контракт с КНР, который совхоз имени Е.Б.Ленина заключил за полгода до аварии, подразумевал поставки китайского говна по недавно запущенному трубопроводу в количестве девяноста тысяч тонн в день. После того, как из строя вышли все блоки управления, ведущим инженерам так и не удалось остановить поставки фекалий в резервуары. Говно все пребывало, и всего за шесть часов сотни тонн отборных отходов сделали ближайшие реки коричневыми. Шесть говняных фонтанов, бьющих из-под земли, поднимались ввысь на сорок метров. Июльская жара сделала своё дело, шло активное испарение фекалий из открытых резервуаров. Через неделю дождь в трёх областях также стал коричневым, а когда облачные массы с говном ветер донёс до Китая, коммунистическая партия на срочном созыве приняла решение разорвать контракт с совхозом имени Е.Б.Ленина и пустить своё говно по резервному трубопроводу в Казахстан.

Председатель правления совхоза имени Е.Б.Ленина, бывший министр энергетики, а ныне успешный топ-менеджер Евгений Борисович Ленин выступил с заявлением, что ситуация находится под контролем, а причин для паники нет. Ещё позже пресс-секретарь ФСБ на брифинге высказал предположение, что катастрофа может быть результатом диверсии иностранных спецслужб, а масштабы аварии сильно преувеличены. Официальные СМИ упомянули о взрыве лишь на третий день после аварии, да и то в самом конце новостного блока. Иностранных наблюдателей на территорию совхоза не пускали, все въезды и выезды были в срочном порядке закрыты. На созданной экстренной комиссии, куда входили восемь высших чиновников, шесть силовиков и двое ученых, было принято решение о том, чтобы ввести комендантский час в трех населенных пунктах, близких к совхозу. Восточная часть страны погрузилась в коричневый мрак. В народе эту ситуацию назвали «Коричневая Чума».