Обожаю грешников

Обожаю грешников
Барталомей Соло

Что есть наш мир? Букет абсурдного бытия и сюрреалистичных жизненных сюжетов? Караван бесконечных мытарств и неопределенностей? Симбиоз радости и страдания? Как в этом мире сосуществуют бог и коррупция? Как в нем уживаются ложь и страсть? Я обожаю грешников за то, что они – мой хлеб. Ничего личного, только бизнес. Я тоже чей-то хлеб в этом мире, так что давайте не будем лицемерить и поглядим, что из этого можно выжать.Содержит нецензурную брань.

ОТ АВТОРА

Перед вами сборник рассказов «Обожаю грешников». Это небольшие зарисовки на самые разные темы, написанные мной в конце лета 2019. По традиции хочу сказать, что данный текст является вымыслом от первого слова до последнего, несмотря на то что темы, которые поднимаются на страницах этой книги, весьма и весьма меня волнуют. Автор не преследует цели оскорбить чьи-то чувства или обидеть отдельного человека и группу лиц. Это художественная литература, созданная для размышлений, смеха, грусти и самых разных эмоций, которые только может испытать читатель.

Приятного прочтения!

ОБОЖАЮ ГРЕШНИКОВ

В его голове было кое-что. Разобрать с первого раза совершенно не выходило – все путала боль, которая нарушала ход мыслей и не давала думать ни о чем, кроме как о первой помощи. Перед глазами кружился успевший примелькаться белый потолок с хрустальными светильниками, и он тупо всматривался в этот бесконечный тошнотворный хоровод. Но в голове все-таки что-то было – воспоминания о прошедшей ночи. Размытые, хаотичные образы мелькали под звуки танцевальной музыки и хлестких шлепков по раскрасневшейся женской заднице. Он сделал усилие и поднялся, преодолевая усилившуюся благодаря выпитому и вынюханному гравитацию. За окном намечался рассвет. Огляделся, восстанавливая события былой ночи, взял со стола золотые «Ролексы», надел. Семь сорок пять. Пора. На журнальном столике обнаружилось три предмета. Дебетовая золотая карта с легким налетом белоснежного порошка, недопитая бутылка «Макаллана» и небрежно затушенный прямо об стол косяк. Самое время для терапии. Он взял косяк, подкурил и сделал три глубоких затяга, а затем плеснул в рокс виски и осушил бокал одним махом. Гул в голове стихал. Пульс теперь больше не звучал, как соло барабанщика «Металлики», а тряска, сопровождающая все тело с самого момента пробуждения, сходила на нет. Так-то.

По левую руку от него лежала Майя. Юная, высокая, с гладким бронзовым телом и червонными кудрявыми волосами, которые небрежно распластались по подушке. Она была нагой и спала, мерно посапывая, с раскинутыми в разные стороны ногами. По правую руку спала Ангелина. Миниатюрная блондинка с третьим силиконовым размером. Руки ее были связаны за спиной, что, впрочем, не помешало ей преспокойно уснуть в совершенно неподходящей для сна позе. Он напрягся, встал и подошел к зеркалу, рассматривая свое обнаженное жилистое тело. Бледный. Коротко стриженный. С легкой щетиной. Он был высок. Взгляд его, пышущий легкой надменностью, выдавал в нем человека, наделенного интеллектом и властью. Лицо с приятными мужественными чертами и едва заметными морщинками на лбу. Он вернулся к дивану и разбудил Майю, достаточно резко теребя ее за плечо. Девушка с трудом разомкнула глаза и молча уставилась на него.

– Папа, зачем так жестко? – спросила она, насупившись.

– Не называй меня так, – резко ответил он. – Тебе ясно?

Майя ничего не ответила, и тогда его пальцы, которыми он держал смуглое обнаженное плечо, впились в кожу так, что девушка взвизгнула.

– Ясно, ясно, – затараторила она. – Прости.

Пальцы разжались, и он сел рядом с ней, не отрывая взгляда своих серых безжизненных глаз. Майя тоже села, набросив на плечи плед, и с испугом принялась смотреть на него.

– Где презервативы? – холодно спросил он.

– Их не было… – выдавила она из себя.

Он стиснул зубы:

– Анал?

– Да, – ответила Майя. – И со мной, и с Ангелиной… Ты не помнишь?

– Отвечай на вопросы, а не задавай их, – процедил сквозь зубы он. – Если я спрашиваю, значит ни хуя не помню, мать твою! Кто еще был?

– Хуан, – пролепетала Майя, опустив взгляд.

– Это тот, которому двенадцать или четырнадцать?

– Двенадцать.

– Тоже без презерватива?

– Все было без презерватива…

– Сука! – вырвалось у него, и Ангелина, лежавшая сбоку, пробудилась.

– О-па! – выкрикнула она, открыв глаза, и растянулась в улыбке. – А кто это тут у нас? Папуля! Ну, с добрым утром, папочка, я гляжу, ты у нас отпетый шалун. А ну-ка, развяжи мне руки, чтобы я могла…

Она тараторила без умолку, а между тем смуглая Майя с каждым мгновением становилась все бледнее. Ангелина так и не договорила. Он со всего маху влепил ей пощечину тыльной стороной ладони, прервав тем самым хриплый не собиравшийся заканчиваться монолог.

– Молчи, тварь, – только и выговорил он. – Еще раз откроешь рот, свяжу по ногам и выброшу на улицу.

Ангелина была понятливой.

– Кто еще здесь вчера был? – он повернулся к Майе.

– Олег… – дрожащим голосом выговорила она.

– Олег… – повторил он задумчиво, а затем уставился на Ангелину. Девушка дрогнула.

– Тебя я не знаю, – тихо проговорил он, взяв ее за подбородок. – Как давно ты в городе?

– Два месяца, – тихо вымолвила она.

– Откуда приехала?

– Саратов…

Он не ответил. Пронзал ее ледяным взглядом, просверливая насквозь, и заглядывал прямо в душу. Пальцы на ногах у Ангелины сделались холодными, она боялась даже вздохнуть.

– Саратов… – повторил он. – Единственный город, где эпидемия СПИДа все еще полыхает. И ты, конечно же, приехала именно оттуда на заработки в Москву…

– Я… – с трудом вымолвила Ангелина. – Я же по рекомендации. У меня все справки, все документы. Я чистая… Олег строг в этом плане. Я знаю, что к вам кто попало не попадает, знаю про все условия и про конспирацию. Разве стала бы я…

– Заткнись, – едва слышно вымолвил он, и речь ее оборвалась.

Он поднялся, прошелся по квартире и с презрением поглядел на замерших обнаженных девушек.

– Грешные, – проговорил он наконец. – Не видать вам прощения.

В последующие пятнадцать минут он наскоро принял душ, побрился, сделал ряд незамысловатых физических упражнений и облачился в свой наряд. Девушки все так же сидели на диване, боясь шелохнуться. У выхода он остановился, надев черную шляпу, и снова одарил их суровым взглядом.

– Когда я вернусь, – сказал он, – здесь не должно быть и намека на то, что вы здесь были. Полы должны блестеть, постель благоухать. С вами дел я больше иметь не буду, так что завтра же убирайтесь прочь из города и больше сюда не возвращайтесь.

Он покинул квартиру и вышел во двор, где был припаркован его желтый «Порше».

– Алло, Олег, – проговорил он в трубку, набрав номер. «Порше» медленно прокрадывался в плотном автомобильном потоке.

– Здравствуй, Михаил, – послышался усталый голос на том конце.

– Ты вчера был у меня.

– Был.

– И что тебе у меня понадобилось?