Разрушитель кораблей

– Быстрее всех, – добавил Жемчужный.

Все ребята смотрели на воду голодными глазами.

– Интересно, они вообще знают, что мы тут живем? – спросила Лунная Девочка.

– Мы для таких людей просто мухи навозные. – Пима сплюнула в песок.

Огни двигались. Гвоздарь попытался вообразить, каково это – стоять на палубе, нестись над волнами, лететь сквозь брызги и пену. Он много вечеров провел, разглядывая картинки с идущими под парусами клиперами. Картинки он украдкой вырывал из журналов, которые Бапи держал в ящике в своей конторе. Но это было самое близкое знакомство Гвоздаря с клиперами. Он часами смотрел на хищные изящные силуэты, на паруса, на подводные крылья, на идеал, такой далекий от ржавых развалин, на которых ему приходилось ежедневно работать. На красивых пассажиров – они улыбались и пили.

Парусники обещали скорость, соленый воздух, бесконечный горизонт. Иногда Гвоздарю мечталось просто шагнуть на страницу и оказаться на носу клипера. Хотя бы в воображении уплыть от ежедневной изнурительной работы по разборке. А иногда он просто рвал картинки и выкидывал клочки. Он ненавидел журналы за то, что они манят его недоступным. Тем, о чем он и не узнал бы, не увидев эти паруса.

Ветер переменился. По берегу понесло черные клубы дыма, ребят обволокло копотью и пеплом. Они закашлялись, давясь, пытаясь глотнуть чистого воздуха. Ветер снова сменился, но Гвоздарь все кашлял. Наверняка это нефтяные испарения. В груди и легких чувствовалась тяжесть, во рту появился привкус нефти.

Когда унялся кашель, клиперы исчезли. А ветер снова принес дым.

Гвоздарь горько улыбнулся, вдыхая кислый запах. Вот к чему приводят все эти мечты о клиперах. Забудешь смотреть вокруг и траванешься едким дымом. Он хлебнул еще и передал бутылку Жемчужному.

– Спасибо за подарок, – сказал он. – Не знал, что «Черное легкое» такая крутая выпивка.

– Крутая выпивка – для самого везучего, – улыбнулась Лунная Девочка.

– Ему везет, – кивнула Пима. – Я никого такого же фартового не знаю.

Они изучили приношения, скопившиеся за вечер. Еще один жареный голубь – его Гвоздарь отдал товарищам. Коробочка самокруток. Бутылка дешевого пойла от самогонщика Джима Томпсона. Тяжелая серебряная серьга. Раковина, отполированная морем. Полкило риса.

– Что, фартовее Лаки Страйка? – подколол Гвоздарь.

– Нет, раз уж ты потерял нефть, – ответила Лунная Девочка. – Вот бы нашел способ ее украсть, а не вылить в море. Стал бы богатым, купил бы весь этот берег.

Остальные согласно закивали, но Пима не шевельнулась. Со своей черной кожей она казалась тенью.

– А нет больше таких везучих, – мрачно сказала она. – Ленивка понадеялась на чудо, и вот к чему это привело.

– Ну, сегодня мне все равно повезло, – пожал плечами Гвоздарь.

– Дело не только в этом, – поморщилась Пима. – Тебе еще и ума хватило. И Лаки Страйку тоже. Половина из тех, кто здесь работает, находили нефть, или медь, или еще что, но никто не знал, как этим распорядиться. Все доставалось боссам команд, а работников выгоняли.

Она отхлебнула, вытерла губы ладонью и протянула бутылку Лунной Девочке. Та закашлялась, сделав глоток.

– Не в удаче дело, – сказала Пима. – Мозги нужны.

– Удача или мозги, какая разница? Главное, что я жив.

– За это и выпьем. Мы все мечтаем, что нам повезет по-крупному, и сходим с ума. Проигрываемся в кости, пытаясь ухватить удачу за хвост. Молимся Ржавому Святому: помоги найти что-нибудь, что можно оставить себе. Да черт возьми, даже моя мама кладет неплохо так риса на весы Бога-Мусорщика, чтобы приманить удачу. А потом мы заканчиваем, как Ленивка.

Пима кивнула в сторону берега, где зажигали костры мужики из команд по добыче тяжелого утиля. Вокруг сидели девчонки из дешевых борделей, смеялись, дразнили мужчин, обнимали их тонкими руками, требовали денег и выпивки.

– Ленивка уже там, я видела. Мечтала об удаче, а получила позорные шрамы на лице и плохую компанию.

Гвоздарь смотрел на костры.

– Думаешь, хочет отомстить?

– Я бы мстила, – ответила Пима. – Терять ей все равно нечего. – Она кивнула на кучку подарков. – Ты найди, куда это спрятать. Она наверняка попытается украсть. Может, найдет какого-нибудь папика, чтобы взял ее под крылышко. Но никто другой не станет с ней связываться. В жральню ее не возьмут, и ни один судовой утильщик не согласится иметь дело с человеком с перерезанными татуировками. Плавильщикам тоже не нужны клятвопреступники. У лжецов вроде нее совсем мало вариантов.

– Она может продать почку, – заметила Лунная Девочка. – Или пару пинт крови. Сборщики всегда наготове.

– Ага. У нее глаза очень красивые, – сказал Жемчужный. – Сборщики и от них не откажутся.

– Ее можно всю на куски нарубить, как свиную тушу, – пожала плечами Пима, – но рано или поздно лишнего кусочка не останется. И что тогда?

– Культ Жизни? – предположил Гвоздарь. – Купят у нее яйцеклетки.

– Жду не дождусь, – скривилась Лунная Девочка. – Толпа полулюдей, похожих на Ленивку, прямо мечта.

– Ну, для нее собачья ДНК – шаг вперед, – сказал Жемчужный. – По крайней мере, собаки верные.

Все мрачно рассмеялись. Затем стали перебирать разных животных, прикидывая, какие улучшат гены Ленивки. Петухи рано просыпаются, раки вкусные, змеи могут работать в воздуховодах, а еще у них нет рук, так что они не смогут ударить в спину. Получалось, что любое животное лучше, чем существо, которое предало команду. Судовая разборка – слишком опасное занятие. Нужно доверять своим товарищам.

– Ленивка оказалась в тупике, – наконец произнесла Пима, – но все мы столкнемся с этой же проблемой. Может, не в нынешнем году, но все равно скоро. Мама старается получше меня кормить, чтобы я смогла побороться за место в команде тяжелых утильщиков. – Она помолчала, глядя на берег, на костры и мужчин. – Вряд ли получится. Я слишком большая для легких утильщиков и слишком маленькая – для тяжелых. И что делать? Часто ли кланы принимают к себе чужих детей?

– Хрень полная, – сказал Жемчужный. – Зачем тебе уходить? Ты собираешь больше всех на танкере. Можешь выполнить работу Бапи, передохнуть и сделать двойную норму. Вот так вот! – Он щелкнул пальцами. – Ты можешь делать работу Бапи лучше, чем кто угодно другой. Ты можешь с легкостью сделать всю работу вместо Бапи.

Пима улыбнулась:

– Да там очередь стоит, и я не первая. Такие места покупаются, и ни у кого из нас нет столько денег.

– Как-то глупо, – сказал Жемчужный. – Из тебя босс намного лучше.

– Ага, – поморщилась Пима. – Вот тут-то и вступает в дело удача. – Она серьезно посмотрела на ребят. – Подумайте об этом хорошенько. Просто ум или просто удача стоят дешевле ярда медной проволоки. Надо иметь и то и другое, иначе будешь, как Ленивка, отираться у костров, надеясь, что кто-нибудь тебя подберет.

Она хлебнула, передала бутылку дальше и встала.

– Я спать, – сообщила она и пошла по берегу. Обернулась и добавила для Гвоздаря: – Увидимся завтра, счастливчик. И не опаздывай. Бапи тебя точно выгонит, если не придешь на работу и не будет вкалывать вместе со всеми.

Ее проводили взглядами. Последнее полено в костре треснуло и опало, разбрасывая искры. Лунная Девочка быстро сунула руку в костер, придвинула полено к углям.

– Ей ни за что не попасть в команду тяжелых утильщиков, – сказала она. – Как и всем нам.

– Хочешь испортить вечер? – спросил Жемчужный.

Металл в лице Лунной Девочки блестел в свете костра.

– Говорю то, что все и так знают. Пима стоит десяти таких, как Бапи, но кому на это не насрать? Еще год, и у нее будут те же проблемы, что и у Ленивки. Это дело чистой удачи. – Она сжала в кулаке голубой стеклянный амулет, висевший на шее. – Мы целуем эти глаза норн, надеясь, что все будет хорошо, но кончим так же, как Ленивка.

– Не-а, – возразил Тик-Ток. – Разница в том, что она это заслужила, а Пима – нет.

– Да похер всем, что ты заслужил. Если бы люди получали по заслугам, мать Гвоздаря была бы жива, мать Пимы владела бы фирмой «Лоусон и Карлсон», а я бы ела шесть раз в день. – Лунная Девочка сплюнула в огонь. – Нельзя ничего заслужить. Может, Ленивка и клятвопреступница, но она по крайней мере понимала: что-то можно взять только силой.