Разрушитель кораблей

Ричард отследил его взгляд, и его лицо заледенело. Он встал и отбросил стул.

– А ну-ка, иди сюда.

– Мне кое-что подарили, – внезапно заговорил Гвоздарь. – Хорошую штуку. В честь того, что я выбрался из нефти.

Он старался говорить спокойно, будто не понимает, что отец намерен его бить. Пытался изобразить невинность.

– Она тут, – сказал он.

«Иди медленно. Чтобы он не подумал, что ты пытаешься убежать».

– Смотри, – сказал Гвоздарь, открывая дверь и протягивая руку.

Схватил подарок Лунной Девочки и протянул отцу. Бутылка заблестела в свете лампы.

– «Черное легкое», – сказал Гвоздарь. – Ребята из команды подарили. И сказали, чтобы с тобой поделился. Потому что мне повезло, что ты у меня есть.

Гвоздарь затаил дыхание. Холодный взгляд отца упал на бутылку. Может, выпьет. А может, схватит бутылку и ударит ею. Поди угадай. Чем меньше отец работал открыто днем на берегу и чем больше – в ночном теневом мире, тем быстрее наркотики превращали его в воплощение жестокости и голода.

– Дай-ка глянуть.

Отец забрал бутылку и посмотрел, сколько в ней осталось.

– Немного же ты оставил своему старику, – проворчал он, но открыл пробку и принюхался.

Гвоздарь ждал, моля богов об удаче.

Отец отпил и уважительно покрутил головой.

– И правда неплохо, – сказал он.

Опасность начала испаряться. Отец ухмыльнулся и отсалютовал Гвоздарю бутылкой.

– Очень даже неплохо. – Первую бутылку он швырнул в угол. – Куда лучше этой дряни.

Гвоздарь выдавил улыбку:

– Рад, что тебе нравится.

Отец отпил еще и вытер рот.

– Иди спать. Тебе на вахту завтра. Если опоздаешь, Бапи точно выгонит. – Он махнул рукой в сторону одеял и снова улыбнулся. – Повезло тебе. Может, теперь так и звать тебя? Счастливчиком? – Желтые лошадиные зубы сверкнули в благодушной улыбке. – Нравится новое имя?

Гвоздарь нерешительно кивнул:

– Ага, нравится. – Он постарался улыбнуться еще шире, готовый сказать все, что угодно, лишь бы отец остался в нынешнем настроении. – Очень нравится.

– Ну и хорошо, – довольно кивнул отец, – вали спать, Счастливчик.

Он сделал еще глоток и уселся у двери смотреть на шторм.

Гвоздарь накрылся грязным одеялом.

– Все правильно сделал, – пробормотал отец, сидя на другом краю хижины.

При этих словах Гвоздаря вдруг затопило облегчение. Он вспомнил прежнего отца, из тех времен, когда сам был маленьким, а мама была жива. Другие времена, другой отец. В тусклом свете лампы Ричард Лопес походил на человека, который помог ему вырезать лик Ржавого Святого над кроватью больной матери. Но это было очень-очень давно.

Гвоздарь свернулся клубочком, радуясь тому, что эту ночь проведет в безопасности. Завтра все будет по-другому, но этот день закончился хорошо. А завтра будет завтра.

6

Ураган надвигался на берег с неумолимостью древнего танка. Тучи собрались на горизонте, а потом поползли на побережье, неся с собой ливень. Над океаном перекатывался гром, молнии подсвечивали тучи, вспыхивая между небом и водой.

Небо разверзлось.

Гвоздарь проснулся от рева ветра, сотрясавшего бамбуковые стены. В распахнутую дверь хлестал дождь, сверкали молнии. Отец кучей тряпья лежал рядом, храпел открытым ртом. Ветер носился по дому, царапая лицо Гвоздаря ледяными пальцами. Вот он врезался в стену, сорвал с нее картинку с клипером. Бумажка бешено закрутилась, и ее сразу унесло во мглу за окном, Гвоздарь даже не успел протянуть к ней руку. Холодные капли забарабанили по коже – ветер отдирал пальмовые листья с крыши один за другим.

Гвоздарь перелез через отца и, спотыкаясь, бросился к двери. Люди суетились на берегу, тащили свои пожитки в джунгли, гнали скот. Кажется, это не просто шторм. Может быть, даже настоящий убийца городов, судя по тому, как закручиваются тучи и полыхают молнии. Теперь час отлива, но огромные волны накатывают на пляж. Ураган пригнал воду к берегу.

Отец часто утверждал, что штормы становятся сильнее с каждым годом, но Гвоздарь прежде не видел ничего столь же чудовищного. Он вернулся в хижину.

– Папа! – заорал он. – Все уходят в джунгли! Надо спасаться от волн!

Отец не ответил. Ночные вахты бежали с судов, спускались по веревочным лестницам, путались в них, падали, прыгали в поднимающуюся воду, как блохи спрыгивают с собаки. Вспышки молний выхватывали из темноты черные туши исполинов. Вдруг небо стало ярким, как днем, а миг спустя все снова погрузилось во мрак. На берег обрушился ливень.

Гвоздарь метался по хижине, решая, что забрать с собой. Натянул единственную смену одежды, схватил банку со светящейся краской, серебряную серьгу и мешок риса, вчерашний подарок. Хижина скрипела и раскачивалась под ударами ветра. Жесть и бамбук долго не продержатся.

Да, это настоящий убийца городов. Или, как его еще называют, обломщик вечеринок. Или Орлеанский потоп. Выглянув в бушующий шторм, Гвоздарь увидел, что все спешат прочь от берега в поисках убежища понадежнее. Из темноты выбегали люди, сгибались под ударами дождя и ветра, искали укрытие. Например, поезд, приехавший за добычей. Железные вагоны вряд ли улетят.

Гвоздарь подтащил все вещи к отцу. Нашел одеяло и одной рукой покидал на него все пожитки. Раненое плечо горело от боли. Кое-как завязал узел. Крыша разваливалась, сквозь нее лил дождь. Бледная кожа отца уже блестела от воды, но он по-прежнему спал.

Гвоздарь схватил татуированную руку:

– Папа!

Тишина.

– Папа!

Гвоздарь потряс Ричарда Лопеса. Вцепился ногтями в кожу, прямо в татуированного дракона.

– Просыпайся!

Отец даже не пошевелился. Вчерашние амфетамины вырубили его начисто.

Гвоздарь вдруг задумался, сев прямо.

Если на берег обрушится вся мощь урагана, здесь вообще ничего не останется. Он слышал, что из-за повышения уровня океана такое наводнение может сдвинуть берег вглубь на целую милю, превратив пляж и джунгли в топкое соленое болото. Ураган может и корпуса судов сдвинуть. Швырнуть прямо на их домик, если его раньше ураганом не снесет.