Жан Дю Шан. Тысяча земных лет

Я стал чуть ближе к звездам, но быть может, отдалился от Натали. Хотя возможно мы пролетели прямо над побережьем, где мог я её отыскать, но под облачным покрывалом не смог я этого узреть. Мне неизвестно сколь далеко нас уносит ветер и что будет с нами дальше. Никто с соседнего корабля так и удосужился начать с нами беседу. Джанило сказал мне, чтобы я, не думал перебраться к ним на корабль, иначе он воспримет это как побег и расстреляет меня.

Вечером, мы обнаружили огромную корзину с фруктами и овощами, стоящую на нашей палубе. Мы с Джанило, осторожно обошли её, внимательно осмотрев. Затем Джанило сказал мне, чтобы я начал пробовать эти фрукты и овощи, многие из которых мне раньше даже не доводилось видеть, ему видимо вдруг показалось, что нас хотят отравить, хотя наши трюмы заполнены провизией и мы могли проигнорировать дары наших небесных соседей.

Спустя пару часов, убедившись, что фрукты не отравлены, мы с Джанило сели рядом с корзиной и начали их вкушать. Многие фрукты оказались очень сладкими, ничего вкуснее я не пробовал. Я смог насытиться небольшим количеством еды. А вот Джанило опустошив корзину, объелся так, что заснул рядом с ней.

6 апреля 1639 год

Сегодня Джанило поведал мне о своем прошлом. Он приказал мне записать историю о нём, ведь вполне возможно мои записи могут вызвать в ком-то любопытство. Как бы жестоко и невероятно это не казалось, история его сошла с его уст, я лишь добавил правки речевые.

Жизнь его началась под раскатом пушек. Когда он был совсем юнцом, деревню его сожгли, а её жителей расстреляли или сожгли живьём. Он вспоминает, как услышал зов ужаса, доносящийся из одной хижины, люди там заживо сгорая, кричали, изнывая от боли и взывали о пощаде. Звуки те преследовали его много лет. Тех, кто покидал горящие дома, расстреливали. Всех, женщин, детей и взрослых, всех без разбора.

Джанило и ещё два паренька смогли затаиться в джунглях. Вскоре их поймали, одного убили, когда тот вздумал бежать, другой вскоре умер от лихорадки, Джанило попал в рабство. Он даже не может точно сказать, сколько раз он сбегал, покидая то сахарные плантации, то золотые прииски, где жизнь человека становилась мучением, где всюду царят боль и страдания.

Ежедневные избиения и истязания делали рабов покорными и послушными, но только не Джанило. Каждый удар, нанесенный ему, вызывал в нем злобу. Он говорит, что иногда он даже смеялся, когда плети впивались в его плоть. От того стражи били с большей силой. Он показывал мне свои шрамы и рассказывал про некоторые. Он не помнит про каждый шрам, хотя выглядят они так, что забыть подобное просто невозможно. Один из самых запоминаемых, это шрам от клейма плантации моего отца, он с особой грустью поведал мне, что когда его клеймили, все его тело ощутило нестерпимую боль, будто кости его становились пеплом, когда раскаленный металл прожигал его кожу. Все его тело покрыто ссадинами и шрамами, трудно сказать, что в таком состоянии оно похоже на иные человеческие тела.

Хоть он и озлобленный, черствый грубиян, в нем есть что-то, чего многие лишены, человечность и сострадание. Удивительно то, что эти качества могли сохраниться в нём. Мне кажется, что другой человек, узнав, что я сын того, кому принадлежит его жизнь, просто растерзал бы меня. Да, Джанило иногда бьёт меня, отвешивает мне пощёчины, но все его удары не способны передать тех страданий, которые он испытал. Глядя на него, я осознаю, что ведь он такой же человек, как и я. Порой я преисполнен ненавистью, к тем людям, что являются владельцами плантаций, к тем, кто использует рабский труд для обогащения. Нельзя жить за счёт других, ведь те, люди, за счёт которых мы живем, страдают.

Из его рассказов я решил, что люди истязали его, пытали, продавали, вовсе не считая его человеком. А природа даровала ему жизнь, не требуя ничего взамен, дала ему пищу, воду и жилище.

В конце своих рассказов он отвесил мне пощечину, сказав, чтобы отныне я называл его Джангал. Не знаю, с чем это может быть связано.

7 апреля 1639 год

Сегодня ночью меня разбудил раздавшийся на верхней палубе хриплый смех Джангала. Никогда не мог представить, что он способен смеяться.

На верхней палубе он смотрел, как тот зеленоглазый парень с соседнего судна, накидывал себе на нос пушечные ядра. Руками он перекидывал два ядра за спиной, а делал он это стоя на большом пальце правой ноги, выглядело это действительно впечатляюще. Джангал находил это смешным и от того смеялся во весь голос.

Когда все ядра осыпались, парень тот, низко поклонившись, поприветствовал нас и представился. Гирнгримгрон, пожалуй, самое сложное имя, которое мне доводилось слышать. Я так и не смог повторить его имени, пришлось записать, с третьей попытки. Когда я попытался произнести его имя, он, перебив меня, сказал, что его называют Гирн.

Гирн предложил нам пройти на его корабль, разрешив взять с собой оружие. Поскольку у них численное превосходство, Джангал хотел взять пушку, но она оказалась тяжелой.

Едва вступив на их корабль, мне вдруг показалось, что я испытал прилив энергии. Внутренние убранства их судна, выглядели так, будто, мы вовсе находимся не на судне, а посетили уютное, просторное поместье, где проживают огромные мохнатые медведи, ходящие на задних лапах и Всецветы. Никто из тех,, кто встретился нам на пути не был с нами груб, напротив, все вежливо приветствовали нас, лишь некоторые игнорировали.

Мы долго блуждали в лабиринтах коридоров, в которых располагались каюты. Гирн привел нас в просторное помещение, где было большое окно, через которое пред нами вновь предстали уплывающие вдаль облака.

Нас посадили за стол, за которым сидели два медведя, один бурый, другой пятнистый с чёрными и белыми пятнами. Как выяснилось потом, медведи – это и есть те самые Магаи, которые цветных обезьян называют Всецветами. Черного, звали Хирол, а пятнистого Ферас. Так же за столом сидели около тридцати Всецветов, всех, счесть я не смог, но все они были из тех, с которыми мы захватили «Викторию», они, кстати, закрыли левый глаз, когда встретились с Джангалом.

Нам подали горячий напиток в больших мисках,. Когда я испил из своей и чаши, вкус доставил мне большое наслаждение, они называют это чаем, но это не тот чай, который мне доводилось пить.

Беседа у нас состоялась долгая, Гирн рассказывал про то, что место, где жили, Магаи и Всецветы уничтожила, некая, стальная армия, и теперь от безысходности они вынуждены скитаться в поисках некой Белой долины. Правда я не совсем понял, что это за долина и где она находится.

Он сильно благодарил нас за то, что мы помогли Всецветам вновь обрести свободу и предложил нам остаться с ними, ведь со слов Всецветов они прониклись к нам доверием и глубоким уважением и считают себя нашими должниками. Джангал заверил их, что они ему ничего не должны, хоть ему и пришлось лишиться одного глаза в битве за свободу.

Они приготовили для нас каюты, мы попросили время для размышления, Гирн сказал, что долго ждать они не будут, поскольку им необходимо отпустить наш корабль. Мы с Джангалом вернулись на «Викторию».

8 Апреля 1639 год

Натали. Предо мной предстал тяжкий выбор. Меня неистово тянет броситься в твои объятия и раствориться в них, будто сахар в чае. Вот встретимся мы вновь и взявшись за руки пойдем по пляжу. Но любопытство мое с такой силой меня вдохновляет, что я порой забываю о том, что лишь ради тебя я сбежал. Я представить себе не мог, что на моем пути мне повстречаются говорящие медведи и разноцветные обезьяны. А парящий в небе корабль!

Я поведал Джангалу о сомнениях рвущих моё нутро. Он посмотрел на меня, своим единственным глазом, и сказал, что он остается с Гирном, и если я попытаюсь сбежать от него, он меня пристрелит. Быть может он взял на себя бремя решения? Мне это неведомо, но я ему возразил, сказав, что я готов к погибели на пути к Натали, но без боя, я смерти не встречу. Джангал отвесил мне пощечину, добавив, чтобы я думал быстрее.

Мне предстоит сделать тяжкий выбор. Какое решение я бы не принял, оно будет моим, я волен поступать, как пожелаю.

9 апреля 1639 год

Магаи, так похожие на говорящих медведей и Всецветы, разноцветные обезьяны так загадочны, мне прежде о них слышать не доводилось. С Магаями мне не пришлось еще вступить в длительную беседу, не считая той, то состоялась в каюте Гирна. Хирол и Ферас, странные у них имена.

Выглядят Магаи вполне разумно, ходят на задних лапах, некоторые носят одежду, некоторые нет, их нагота скрыта шерстью, да и вряд ли она им вовсе присуща. Любопытство меня обуяло, так интересно стало мне поближе познакомиться с их бытом, взглянуть, как они живут. Ни меньший интерес у меня вызвал их корабль, парящий в небе и такой огромный, что кажется у него нет края.

10 апреля 1639 год

Я полон надежд, что сделал правильный выбор, оставшись с Джангалом. Хотя, если бы я остался один, шансы выжить одному на корабле были бы ничтожно малы. Быть может этот странный парень Гирн, поможет мне попасть на побережье, где я продолжу поиски Натали. Я её не предал и не отрекся от воли раствориться с ней в объятиях. Я преисполнен желанием быть с ней, и желание это не иссякнет никогда. Но сейчас, я вынужден задержаться.

21 апреля 1639

Они хоть и направили на нас оружие, приняли они нас с радушием, эти существа, Магаи и Всецветы. Оказалось, что они не единственные жители корабля, на борту мне повстречались те, кто крайне сильно напоминает людей, они называют себя – Ринки. Они во всем похожи на людей, кроме глаз и поведения. Зрачки их разной формы, треугольные, квадратные, самые разнообразные, а цвета, вполне человеческого, в отличие от Гирна у которого зрачки, ярко зеленые, а глаза черные. Меня это порой пугает. Ринки, весьма дружелюбны и миролюбивы. Одна юная особа, по имени Марика, увидев ранение Джангала, расплакалась и крепко его обняла, Джангал, к моему удивлению, не противился этому, а лишь засмущался. Она больше всех переживала за него, даже больше чем он сам, мне показалось, что их взгляды сплелись в какой-то миг, но Джангал, мигом опустил свой застеснявшийся взор.

На борту этого великолепного и действительно интересного судна я обнаружил просторные сады, широко раскинувшиеся в нижней части корабля. Сады богаты, множеством различных фруктов и овощей, среди которых озоруют дети. Блуждая по живописным полям, где потолок так высок, что едва заметен, я наблюдал за жителями корабля, которые следят за урожаем. Здесь я увидел, как Магаи доят коров. Человеку незнающему кто такие Магаи, могло бы показаться, что это медведь доит корову. Одна юная особа, Магай, которую зовут, Ина, любезно пригласила меня, помочь ей собирать помидоры. Я водрузил на себя корзину, а она бережно отрывала помидоры от ботвы и клала их в корзину. Многие дети, увидев нас за работой, вдруг окружили нас и стали нам помогать. Один совсем маленький Всецвет, залез в корзину, остальные дети бросали ему помидоры, а он ловил их, а я продолжал идти. Когда корзина наполнилась помидорами и начала становится тяжелей, два молодых, невысоких Магая, придерживали её, чтобы мне не было так тяжко.

Мне с трудом удалось обойти корабль, разведав почти каждое помещение. Просторы здесь словно бескрайние. Порой мне кажется, что я нахожусь не на борту корабля, а будто я посетил закрытый город, который населяют неведомые мне ранее существа, так сильно напоминающие говорящих медведей и обезьян. Тут просторные и хорошо освещенные коридоры, где я брожу будто по улице. Лишь деревянные стены и высокие потолки убеждают меня в обратном. Многие Всецветы, которым мы помогли бежать, увидев меня, приглашают посетить их каюту и познакомиться с их семьей. Проводя время за чаепитием, в компании с довольно невысокими Всецветами, я порой ощущаю себя великаном, особенно когда общаюсь с их детьми, некоторые из которых, едва умещаются в моей ладони.

Я обратил внимание на то, что не все члены экипажа носят одежду, лишь некоторые Магаи и Всецветы надевают одежду из парусины, хотя их наготу скрывает шерстяной покров. А вот Ринки, все до единого, носят одежду, включая Гирна, хотя тот не похож на остальных.

Этот парень Гирн, довольно странный, ведет он себя довольно дружелюбно, хотя, мы едва знакомы. На мой вопрос о том, кто он такой, он задал мне тот же вопрос, на что я ответил ему, что я человек, он возразил тем, что слово человек придумали люди, для самоопознания и добавил, что люди не являются теми, кем они себя считают, после чего задумался и сказал, что может ошибаться. Когда Гирн не ответил кто он такой, я спросил его, почему этот корабль может летать? Он пожал плечами и ответил, что сам толком не успел разобраться, что к чему, а Джангал говорит, чтобы я не совал свой нос, туда, где разевает пасть акула, или что-то в этом роде.

Опасность миновала, но Джангал продолжает оставаться настороже, ему выделили каюту, но ночи он по-прежнему проводит на «Виктории». Ночью я выхожу, на верхнюю палубу, и устремляю свой взор в тёмную даль, освещенную луной и несчитанным множеством звёзд Вчера я видел стоявшего на соседнем корабле Джангала, увидев меня, сперва он плюнул в мою сторону, а затем достал пистолет, и не прицелившись выстрелил, я слышал лишь как у моего уха со свистом пронеслась пуля, увы, я не Гирн, и я не в силах останавливать пули, или творить подобные вещи. Я не злюсь на Джангала, хоть он порой бывает грубым, порой даже крайне грубым, таковым его сделали люди жестоко обращавшиеся с ним.

25 апреля 1639

Не могу оставить это без внимания. А именно праздничный день, который миновал совсем недавно. В тот день все собрались на широко раскинутом поле, расположенном в нижней части корабля. Около тысячи Магаев, Всецветов и Ринков без труда смогли уместиться там, я в очередной раз был поражен размерами корабля.

Я ранее ещё не чувствовал, себя так уютно. Что это такое? Я среди существ, так похожих на медведей и обезьян, которые танцуют и поют, и вверх бросают лепестки цветов. Кто они? Откуда? Одна женщина Магай, прижала меня к себе, и я, попытавшись её обхватить, пустился с ней в пляс. Мне самому это кажется невероятным, тот факт, что я танцевал с медведем. Я пил там жидкий мед, разведенный с лимоном, напиток, не пьянящий и не дурманящий, но на вкус просто потрясающий

Я видел, как Джангал танцует! Эта юная особа, Марика, смогла его расшевелить. То, как он дрыгается, смотрится так нелепо, но так весело. Мне все кажется, будто между ними существует некая связь, хоть Джангал это и пытается скрыть.

Мне было так весело, что улыбка не сходила с моего лица, и я ощущал блаженство. Одна девочка Магай меня спросила, почему я в обычные дни веду себя иначе, почему я не так весел. Она, не дождавшись моего ответа, добавила, что каждый день должен быть, словно праздник и повела меня танцевать.

Мне кажется, что здесь невозможны серьезные ссоры, эти существа живут, будто одна большая дружная семья, не смотря на их различие, ведь Всецветы кажутся такими хрупкими, Магаи с виду суровы, ну а Ринки дружелюбны и разумны. А на празднике всем было одинаково весело.

Гирн показывал разные фокусы, хотя его трюки выглядят далеко не как фокусы. Ему завязывали глаза, а затем в него стреляли из пушки, Джангал с удовольствием поджигал фитиль, но ядро зависало около лица Гирна. Он брал ядро в руки и оно превращалось в яблоко, он откусывал от него затем выплёвывал и изо рта его вылетали сотни бабочек, в воздухе они порхали, образовывая улыбающееся лицо Гирна. Лицо Гирна из бабочек подмигнуло, а затем выплюнуло изо рта пушечное ядро и растворилось тысячей ярких огней.

29 апреля 1639

Мы прибыли на остров. Но не причалили в бухте, как следовало бы сделать, будь мы на обычном корабле. Наше судно воспарило в воздухе между голубой облачной крышей и зеленым покрывалом джунглей. Отбросив огромную тень, словно облако заслонившее свет.

Всех животных с «Виктории» мы перегрузили на наше судно, поселив их на одной из просторных палуб, в нижней части корабля. Как бы трудно не было расстаться с нашим кораблем, сделать это все же пришлось. «Виктория» плавно опустилась в широкое ущелье и скрылась там, среди серого камня.

Я, Джангал и Гирн водрузились в шлюпку, которая летает, как и корабль, и она унесла нас вниз. Мы приближались к земле, пролетая над заросшими джунглями. Высоко растущие деревья касались киля нашей лодки. На миг мне показалось, что мы плывем среди зеленых,, густо растущих деревьев, хотя всё так и было.