Живой алмаз Шаданакара

И пустота ответила длинным шипящим шепотом – Ладрефффффф. Место, где живут духи, духи, духи…Ты из Света – возьми нас, возьми нас, возьми нас с собой!

– Кто вы?

– Те, кто жил без Бога, не знали Бога, не знали Бога.

– «Так узнайте!».

– Нельзя, нельзя, не пускает, не пускает!

– Кто?

– Тело не пускает, оно тяжелое, тяжелое, тяжелое. Не всплывает в Свет, не всплывает, не всплывает!

Тысячи, миллионы голосов, повторяли каждый звук, наплывая друг на друга. Море начало сгущаться и темнеть. Чем больше оно темнело, тем дальше и дальше слышались голоса, пока совсем не исчезли, и не наступила полнейшая тишина. Вместе с ней окончательно пришла ночь, глухая как панцирь. Состояние не менялось, Керол будто была и не была там. Она сама не понимала, как могла видеть, но видела неприкаянные немые силуэты, склонившиеся в ее сторону. Она понимала их муку и бессилие. Тоска великой покинутости охватывала всех, кто попадал сюда. Силуэты не видели друг друга, не воспринимали. Полное одиночество заставляло общаться только с собственной душой. Напрасно было метаться, искать сострадания, звать на помощь. Здесь, в полном одиночестве, каждый уразумевает силу совершенного зла, и выпивает до дна чашу ужаса перед своим преступлением. Ничто не отвлекает от бесконечного диалога с самим собой. Только одна совесть повсюду – внутри и снаружи – твой собеседник, твой друг, и твой враг!

Мород, Мород – услышала, глубоко внутри, название Кер. – Место призрачного небытия, место очищения, место прозрения. Те, чья совесть не очищается спасительным раскаянием, затягиваются этой пеленой в Агр. Ты там была в самом начале спуска. А те, кто прошел свое искупление, поднимаются вверх незаметным прозрачным облачком. И тут же, в черном небытии, Керол заметила одно такое парообразное свечение. Легким, чуть подсвеченным туманным сгустком, оно возникло совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Затем, словно его кто – то толкнул, оно начало вращаться и плавно подниматься вверх. Через мгновенье его таящий свет погас, растворился в темноте, но на сердце стало так хорошо, так радостно! И чернота в тот момент перестала быть страшной, просто теплой и густой…

– Дуггур, почему Дуггур? Мы же не сюда направлялись? Ты опять изменил маршрут? – первые, ясно звучащие слова, которые услышала Керол, появились в той мягкой темноте. Затем пришло полное прозрение, и женщина снова вернулась в себя.

– Гай, опусти ее, не надо никуда нести. Я здесь, вот так.

Кер почувствовала, что ее положили. Причем, она начала ощущать свое тело таким же реальным, каким оно было когда– то в Энрофе. Женщина попыталась пошевелить пальцами – вышло отлично. Герог был рядом. Гай и Тревал неподалеку, в глубине мутного серого света.

– Где мы? – обессилено поинтересовалась Кер.

– Ничего подобного ты не видела никогда!– громко сплюнув, прорычал Гай.

– Обожаю Дуггур! – смачно потирая руки, продолжил Тревал.

Дуггур

Дуггур – этот слой, мой дорогой читатель, надо непременно выделить и рассказать о нем отдельно, ибо он стоит особняком в нисходящем ряду миров. Дуггур – мир демонических стихиалий, связанный не со стихиями природы, а со стихиями человечества, очень опасными для его душевного существа. Там царят демонические силы огромных городов Энрофа. В Дуггуре, они обременены материальностью. Кто – то гигантской, как Великие Демоницы, кто – то самой обычной, как основное население.

Подобно Агру и Буствичу, в структурном отношении Дуггур представляет собой океанообразную сферу темных паров, не обитаемую ничем, и редкие, но довольно значительные по размерам острова жизни, связанные с городами – гигантами на Земле. Ландшафт этих городов резко урбанистичен. Здесь нет ни гор, ни морей лавы, ни редкой растительности, как в Шрастрах. Нет ужасного колорита тьмы, хищного свечения и полной безысходности. Это место наполнено другим – опьяняющей энергией похоти и разврата, безумием разъедающего желания.

Единственным светилом в Дуггуре служит Луна, поэтому большую часть времени слой погружен в глубокий сумрак. На несколько часов в сутки сумрак редеет, приходит сине – сиреневый «день», но он совершенно лишен любого подобия солнечного света. Происходит это потому, что пространство Дуггура гаснет за пределами Лунной Брамфатуры. Да и Луна там имеет совершенно не такое обличие, к которому привык человек на Земле. Она огромна. Она растет и убывает, в определенные периоды, занимая до трети беззвездного неба. Все потому, что из всех слоев ее брамфатуры виден лишь тот, где обитает Воглеа – Великая Лунная Демоница.

В каждом городе Дуггура она имеет свое воплощение в виде Великих Демониц городов. Они отчасти человекоподобны, обладают огромными размерами, и не менее гигантской властью над своими городами. Остальное же население состоит из мелких демонов обоего пола, и по размерам своим и по форме очень напоминающих людей Энрофа. Как пчелы вокруг матки кишат они вокруг своей владычицы. И главная их цель – не только помощь ей, но и получение непомерного наслаждения. Для королевы это также является смыслом и целью существования. В каждом из городов Дуггура для Демониц созданы грандиозные обиталища в форме усеченной пирамиды. Они напоминают чудовищный жертвенник, окруженный грандиозными и роскошными зданиями. В величественной архитектуре господствуют закругленные линии, но это не избавляет ее форм от тяжелой массивности. Аляповато – грубое убранство зданий просто поражает своим богатством и бьющим в глаза великолепием. Те, кто создают его – принадлежат к классу рабов. Основное демоническое население Дуггура, столь же импотентно умственно и художественно, насколько переполнено похотью.

Как и в Шрастрах, там имеется эквивалент человеческой техники и науки, хотя по уровню развития их можно соотнести с великими городами древности. Социально – экономической основой общества остается рабство, причем рабами здесь оказывались те, кто сорвался сюда из человечества, либо из некоторых миров других стихиалий. Положение мелких демонов Дуггура напоминало положение патрициев и всадников в Древнем Риме. Они не были особенно жестоки, но сладострастны свыше всякой меры. Потому основы владычества Великих Демониц не могли потрясти никакие мятежи. Оно держалось не на страхе, а на похоти, которую к ним испытывают миллионы подданных, и на наслаждении, которое даруется в награду за послушание и своеобразную любовь.

В дни празднеств Демоницы телесно отдаются одновременно целым толпам. В капищах – обиталищах непрерывная оргия во славу Демонической Царицы Луны, практически, не прекращается. Там используются все возможные формы сексуального наслаждения. Выработана необозримая шкала этих форм. От непрерывных оргий во дворцах – жертвенниках Дуггура клубы испарений восходят к могущественной Лунной Демонице. Она пьет их, наполняется и изучает еще большее энергетическое выделение, направленное к истиной правительнице данного слоя – Великой Блуднице.

Потому бесчисленные обитатели городов Дуггура не могут быть удовлетворены окончательно. Их томит еще более глубокий вид сладострастия – сладострастие мистическое, тянущееся к непостижимому – к Великой Блуднице. Она – их божество, их тоска и мечта. Ей посвящен высший культ. В дни ее праздников Демоницы – правительницы отдаются рабам! Но получить удовлетворение мистическое сладострастие может лишь в Дигме, в обиталище Гагтунгра. Достойны его оказываются только «избранные».

Восполнение жизненных сил бесчисленного населения Дуггура, совершается за счет излучения человеческой и отчасти звериной похоти так называемого Эйфоса, эфирными беловатыми ручьями медленно движущегося вдоль улиц городов. Население впивает его в себя. Такая пища соответствует их собственному существу. Похоть – смысл, цель и содержание жизней. Ведь острота наслаждений испытываемая ими там, во много раз сильнее той которую способен испытать обычный человек.

Они движутся по кругу перевоплощений от Буствича, где в виде жутких огромных червей заживо поедают страдальцев, вновь до Дуггура. Самое страшное, что для многих это на самом деле безвыходный круг! Наслаждение, доставляемое похотью настолько велико, что они готовы платить пребыванием в гниющем Буствиче, за беснование и оргии в Дуггуре!

Для человеческой души срыв в Дуггур таит грозную опасность. Срыв происходит в том случае, если на протяжении жизни в Энрофе душу томило и растлевало сладострастие к потустороннему. То самое мистическое сладострастие, которое испытывают мелкие демоны Дуггура к Великой Блуднице. В основном и пребывание в Буствиче не может восстановить для такой души должного равновесия между отягченным эфирным телом и окружающей средой. Душа со своим облачением проваливается в Рафаг, где ее ждет новый провал, в тот самый мир, о котором ей смутно мечталось на Земле. В Дуггуре на нее одевается каррох – плотноматериальное тело, схожее с физически, но созданное из материи демонического рода, порожденной Гангтунгром и Темными Иерархиями.

Спасение души из рабства в Дуггуре силами Света наталкивается на исключительные трудности. Есть один акт, зависящий от самой человеческой души, который может открыть перед нею путь к спасению: самоубийство! Греховное в Энрофе, где материальность сотворена Провиденциальными силами и предуготовлена к просветлению, здесь, в демонических слоях, оно оправдано! Так как влечет за собой уничтожение карроха и освобождение души!

Если этого акта не совершено, и светлые силы помощи побеждены, душа после смерти в Дуггуре, попадает в Буствич опять. Затем снова в Дуггур, уже не в качестве раба, а привилегированного. Шельт постепенно демонизируется, застревая в колесе инкарнаций, и может статься, что монада, в конце концов откажется от него. Тогда он падает в Суфетх, кладбище Шаданакара и умирает там навсегда! А монада покидает нашу брамфатуру, чтобы начать свой путь заново!

Вот в какой мир попала наша Каролина. Выйдя на поверхность из подземного бункера, она была глубоко поражена физической похожестью окружающего ее пространства с привычной земной обстановкой. Нет, здесь не было солнца и растений, не было животных и не было звезд. Но было небо, густое сиреневое небо. Был ветер, был сумрак, и силуэт города, начинающегося от бесконечной, сине – серой пустыни, так походил на обычный мегаполис Земли. Он манил огнями, бесконечным множеством сияющих гирлянд и вывесок. Он притягивал шумом толпы с обрывками фраз и звуками музыки.

Это был огромный древний город. Подлетев поближе, она была поражена еще больше. Высокие каменные здания, расположенные по обе стороны широких, ярко освещенных улиц, были залиты неоновым свечением. Им же переливалась небольшая река, пробегавшая рядом с основной дорогой. Смотрелось торжественно и грандиозно.

По – видимому, был какой – то праздник. Местные обитатели выползали из каждой подворотни и сливались с основной массой, медленно ползущей по широкому проспекту. Тут же двигались кареты, запряженные людьми. Они поблескивали серебром и сизо – неоновыми отблесками. Чуть выше голов, на огромных резных колесах двигались приспособления, также напоминающие кареты, но уже воздушные с плоскими открытыми площадками. В них вальяжно, откинувшись на мягкие спинки, располагались силуэты разношерстной местной нечисти, обоих полов. Демоны и демоницы Дуггура были очень похожи на людей Энрофа. Рост, внешность, телосложение совпадало практически идентично. Отличала их ярко выраженная волосатость кожаных покровов, особенно у мужских особей, наличие остроконечных с кисточками волос ушей, и звероподобные черты лица. В повозки и кареты были впряжены рабы. Высокие же палантины управлялись самостоятельно, с помощью одного кучера и непонятного механизма. Рабы почему то совсем не вызывали жалости. Невысокие, сгорбленные, с серыми лицами и едва прикрывающими тело лохмотьями вместо одежды, вели они себя вызывающе. Лапали рядом идущих, громко взвизгивали, и смотрели по сторонам хищным, лукавым, бесстыдно – раздевающим взглядом.

Тело Кер, получив определенную материальность, все же отличалось от тел и демонов, и рабов. Оно являлось в какой – то мере голограммой. Вполне реально существующее, видимое, дышащее и разговаривающее! Вот только потрогать его никто из этого мира не мог! Вполне материальным и ощущаемым оно оставалось лишь для сопровождавших ее похитителей. Кер разглядела себя, проходя мимо огромного зеркального витража. Она была глубоко поражена произошедшим преображением. Бледно голубое, в греческом стиле платье, стянутое под грудью серебристым витиеватым шнурком, выглядело воздушным, но в тоже время, очень откровенным. Открытые руки и плечи поблескивали тем же неоновым серебром. Длинные, украшенные лунным блеском волосы собранные в высокий хвост на макушке, были перетянуты таким же шнуром, как у платья. Далее, они свободно развивались до колен. Черты лица остались прежними, может только чуть растушевались в окружающем сумраке.

Георг со свитой изменился более радикально. Выйдя на поверхность Дуггура, они приобрели более человеческий, спокойный, не бросающийся в глаза вид. Исчезла алость крыльев и серо – багряная окраска тел. Сами крылья спрятались под развивающимися плащами. Лица приобрели явственную схожесть с человеческими, причем гораздо большую, чем у местных обитателей. Гай походил на викинга с отливающей лунным блеском бородой. Тревал, напротив, напоминал темпераментного испанца, скабрезно улыбающегося и кидающего пылкие взгляды по сторонам. Георг стал очень похож на того Георга, которого Керол встретила совсем недавно, в земной жизни. Те же глаза, те же волосы, телосложение. Выдавали лишь могучие бледно розовые крылья, укрытые плащом, да властный звериный взгляд, пред которым молча расступались местные жители.

Чем дальше передвигались Кер и спутники по прямой широкой дороге, тем интенсивнее становилось движение. Жители пребывали. Они появлялись из небольших переулков и вливались в толпу из пересекающих основной проспект улиц. Вместе с ними прибавлялись различные средства передвижения. И кареты, и воздушные палантины, и рикши, и простые носильщики. Движение смешалось в целеустремленный поток, который двигался в одну сторону. Вскоре послышались нарастающие звуки музыки и стонов.

– Служба началась, скоро двинется и представление. Дворец факелов близок. Я чувствую запах Великой, я его ощущаю! – заключил, вдыхая воздух, Гай.

– Я был здесь несколько раз, но такого никогда не видел, никогда! – восторженно продолжил Тревал. Лишь Георг молчал. Он ни на что не реагировал и продолжал быстрым шагом идти вперед.

Невероятно огромная луна с каждой минутой усиливала свой свет. Живой, заливающий все вокруг, он смешивался с искусственным освещением и огненными гирляндами фонарей. Сине – сиреневые факельные ряды по краям улицы позволяли хорошо рассмотреть идущих в потоке местных жителей. Совсем рядом с Кер несли носилки с полуобнаженной женщиной – козой. Она лежала на мягких подушках и брезгливо поглядывала вниз, изредка кивая и помахивая головой кому – то. Рядом с ней, обливаясь потом, два раба с неимоверным усилием катили перед собой тачку, с восседавшим в ней толстым стариком. Внешностью он очень походил на откормленного поросенка с заплывшими глазками и тонкими серыми хвостиками усов. По обе стороны впереди, двигались, казалось, совершенно одинаковые процессии, состоящие из двух открытых высоких карет, заполненных галдящей нечистью. Кого здесь только не было: демоны – белки, демоны – волки, демоны – тигры, зайцы, медведи… . Точнее сказать, внешние черты диких животных Энрофа, скрещенные с человеческим лицом и внутренняя демоническая сущность создавали очень интересный, но явно гремучий коктейль. Нельзя было назвать их уродливыми. У многих сквозь странную внешность, сквозил даже некий эквивалент красоты. Но мрак, заполнявший их изнутри, проглядывал в глазах, в движениях и в интонациях.

Толпа продолжала волноваться и напирать. Проезжавшая по другой стороне улицы дама, вдруг истошно завопила и упала навзничь, будто без чувств.

– Что с ней? – испуганно спросила Каролина.

Первая, первая – пробежал по толпе волнообразный шум.

– Ничего страшного. Она почувствовала запах Великой Демоницы. Он наполнил ее изнутри и унес на некоторое время с собой. Георг объяснял бесшумно, мыслями.

– Он залезает в каждое нутро, и вскоре коснется всех!

Словно подтверждая его слова, стоны и шумные вскрики стали слышаться гораздо чаще, с периодичностью капель при начинающемся дожде. Как – то совсем быстро движение стало вязким и очень медленным. Стоны слышались то тут, то там, и далеко, и совсем рядом. Гай и Тревал, идущие справа, становились все возбужденнее. Кер видела, как пульсируют их вены, как раздуваются и дрожат ноздри. Она и внутри себя почувствовала изменения – неявные, непонятные, но довольно волнительные. Сравнить их можно было с сексуальным возбуждением в Энрофе, только в несколько раз страшнее и притягательней. Так бывает в самом начале, когда еще совсем не знаешь, что будет дальше, но уже чувствуешь и понимаешь – это обязательно случится.

Георг шагал на шаг впереди. Он буквально просачивался через толпу. Девушка, в окружении демонов, едва поспевала за ним. Керол уже привыкла к ощущениям, когда проходишь через тела и предметы. Не было ни боли, ни волнения, лишь машинальный нервный импульс во время визуального столкновения. Рабы и демоны проскальзывали сквозь нее, совершенно не обращая на это внимания. Вся их сущность была прикована к одному – к нарастающему запаху Великой Демоницы, к показавшемуся вдалеке зареву грандиозного капища.

– Когда же это все кончится – подумала про себя Керол.

– Не могу больше. Я устала! Очень устала! Никогда бы не подумала раньше, что имея физическое тело – голограмму, можно так уставать. Интересно, чувствуют ли они когда-нибудь опустошение!

Кер внимательно пригляделась сначала к Тревалу, затем в Гаю.

– Наверное, в самом деле, невидимые излучения зла и боли страждущих, придают им новые силы…

Но окончить мысль не успела. Георг, вдруг, резко остановился и поднял вверх руку. Остальная толпа тоже встала, встала так плотно, что не возможно было ни развернуться, ни ступить назад. Сделав кому – то сигнальную отмашку, он не оглядываясь повернул резко в сторону и направился в глухую, богато украшенную лепниной стену. Керол словно протащили по исколотой гвоздями доске. Тело дрожало, в горле стоял ком ужаса. Но ничего, обошлось! Сквозь стену она пролетела беспрепятственно.

За ней оказалось просторное, но довольно уютное помещение, приятно освещенное огнем камина. На верх вела широкая удобная лестница, усыпанная горящими канделябрами.