Предел. Часть 1

Предел. Часть 1
Аво Будежок

А все начинается с того, что погибает главный герой, молодой, энергичный и полный амбиций. И, как и положено умершим, попадает на Предел – этап великого цикла между Рождением и Жизнью. И все тут ново, диковинно, порой опасно и так непонятно, хоть наши души и бывали здесь тысячи тысяч раз.

Аво Будежок

Предел. Часть 1

Не претендуя на авторство философских направлений, если кто таковые углядит. Потому что все уже есть и ничего нет вообще.

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Начинай с того самого дня, когда я впервые увидела тебя уходящим». Значит, она все-таки помнила меня. Не могу сопротивляться ее старушечьему голосу. И я начал:

«Сегодня я умирать не собирался. Я вообще еще не планировал, как и когда я буду умирать. Многие считают, что этим делом занимаются другие, но только не они сами. И их самих смерть, конечно, когда-то настигнет, но уж точно не сегодня, а потом… потом… «Смерть» – что это? Это явление широко и повсеместно распространено, но никто о нем ничего не знает. Почему этот феномен до сих пор не изучен? Мы равнодушны к мельканию бесчисленных прохожих, но содрогаемся при виде трупа даже незнакомого. Не из сострадания, а из-за страха перед смертью, пусть и чужой. Мы боимся соприкоснуться с ней в каком бы то ни было виде, мы волей-неволей примеряем ее на себя, а это для живого человека неприемлемо. Но одновременно она, смерть, притягательна. Почему людей манит к себе место совершения несчастного случая или убийства, почему собираются зеваки поглазеть на погибшего человека? Люди смотрят на смерть, слушают о смерти, но зачастую избегают сами говорить о ней. Наверное, потому что сложно обсуждать то, чего не знаешь, трудно высказываться о неизвестном. Или боятся накликать, как сказала бы моя маменька. Да, ладно, чего это меня такие мысли сегодня посетили?

Так вот, живя насыщенной студенческой жизнью экономико-правового факультета университета экономики и сервиса, я был молод, энергичен, с далеко идущими планами. Я непременно должен стать известнейшим юристом, типа Кони, не менее. Мои девушки Света и Аня в этом уверены также твердо, как и я.

Глава 1

Противно пищал электронный будильник. Значит, уже семь пятнадцать. Пора вставать. Как я ненавижу этот писк. Черт! Да заткнись же ты, железяка! Хотя нет, это пластик. Не вставая с кровати, я с закрытыми глазами нащупал раздражающий меня пищащий предмет, нажал на кнопку отбоя. Повалялся в постели еще минут десять. По натуре я «сова». Мне гораздо проще лечь спать только в шесть часов утра, чем проснуться и встать в эти же самые шесть часов. Сегодня у меня зачет по естествознанию. Но кто и зачем придумал для юристов этот предмет? Воспринял бы еще как должное, если б вела его какая-нибудь смазливенькая аспиранточка. Так нет! Ведет его достопочтенный товарищ Звонов. Никак не оправдывающий свою «звонкую» фамилию. Ему больше подошла бы Хрипов или Рыков. Голосок у него еще тот, только фильмы ужасов озвучивать без использования спецаппаратуры.

Встав без особого настроения, я пару раз отжался, выглянул в окно. Утро обещало прекрасный солнечный день. Начало весны будоражило и заводило. Я наскоро побрился, принял душ, оделся, вышел в не особо чистый подъезд и, уже проворачивая ключ в дверях гостинки, услышал мелодичный телефонный звонок. Секунду поразмышляв, все-таки зашел обратно, вдруг это Светка или Аня, или Димон наконец-то нашелся.

– Алло!

– Сынок, это я. Почему не звонишь? Как ты? – конечно, это маман, я должен был сразу догадаться.

– Мам, спешу. Извини. Вечером перезвоню.

– Ты позавтракал? – не унималась она.

– Мам, ну опять ты начинаешь. Я не ем по утрам! Так как поспать люблю. Все, пока. Мне и так пришлось уже с подъезда вернуться к телефону.

– Ой, к плохому! – вскрикнула маменька. – В зеркало посмотрись молча, ой, ой…

– Зачем? – вспылил я и положил трубку.

В приметы я не верю, но, поддавшись многолетнему маменькиному влиянию, наскоро подскочил к тумбочке, пригнулся, глянул в настольное зеркальце в деревянной подставке. Спешно разворачиваясь, задел его рукой, оно упало и разбилось. Как то самое яичко, в сказке про Курочку Рябу. Маменьку хватил бы удар! Как же, примета плохая: семь лет несчастий! Забегая вперед, скажу, несчастья мои семь лет не длились. Все! Бегом! Потом осколки соберу. Уж если я опоздаю на зачет к Звонову, то несчастья будут обеспечены, и никакие знания не помогут мне сдать этот предмет раньше, чем с седьмого раза. И что маменьку приспичило с утра звонить? Вчера разговаривали, она уже соскучилась. И звонит, главное, всегда исключительно на домашний телефон, безоговорочно игнорируя сотовый.

Я вот уже второй год дышу более–менее свободно, как переехал от маменьки в отдельную гостинку – маленькое холостяцкое логово с немудреной мебелью, полкой юридической литературы, компом и горой дисков. Маменька у меня женщина славная, но с ней долго вместе находиться невозможно, иначе с ума сойдешь и других сведешь, и пошло-поехало. В общем, простой эпидемией не отделаешься, только глобальным катаклизмом. Во всем она видит какие-то суеверия, приметы, причем, как правило, плохие. Везде у нее обереги, чтоб не плюнуть через плечо и шагу не сделает. Все чего-то гадает, по колдунам ходит. Жуть, да и только. Недавно сдружилась с какой-то старухой с такими же наклонностями, после встречи с которой я понял, что моя маменька еще не самый запущенный в этом смысле вариант. А я-то думал, девчонки звонят.

Эти девочки занимают добрую часть моего досужего времени. Они подружки – не разлей вода. И я, видимо, для них тоже некто вроде подружки. Еще с нами по жизни Димон тусовался, но вот уже около месяца о нем ни слуху – ни духу. Теперь наше трио вызывает недвусмысленные взгляды и толки. Но близкие нам знакомые знают, что дальше дружбы и показного флирта дело не заходит. Остальных же даже интересно разыгрывать и приводить в шок нашим вызывающим поведением.

Света и Аня очень разные. Светка – жгучая брюнетка от природы, с коротенькой стрижкой, курносая, зеленоглазая, тоненькая, изящная. Она старшая в нашей компании, ей двадцать четыре, но на вид она подросток. У Светки бешеный темперамент, она заводила и организатор всего нашего досуга. Аня же тихая, спокойная девочка. Ее рыженькие локоны спадают на плечи и придают и без того мечтательному взгляду совершенно сказочный вид. Она невысокого роста, идеально сложена, у нее тихий приятный голос. Одним словом – Фея.

Такая наша дружба продолжается уже почти три месяца, и каждый из нас в тайне ждет достойной развязки сложившихся отношений, и каждый боится этой развязки. Когда был Димон было проще. А теперь – третий всегда лишний. Я понимаю, что от меня, как от мужчины, мои девочки ждут инициативы, предоставляя право выбора. Но я не могу выбрать. Они мне обе очень дороги. Наверное, я каждую из них люблю одинаково сильно. Или наоборот, не достаточно сильно люблю, чтобы выбрать. Да, пожалуй, не справившись с такой дилеммой, третьим лишним стану я. Нет, я этого не переживу.

Оказалось, что пережить этого мне и не было суждено. Все на свете потеряло смысл в долю мгновения. Единственное, что существовало – это безумно громкий резкий автомобильный сигнал, казалось, что он разорвался взрывом в моей голове! Визг тормозов! И удар! Все. И тишина. Сначала просто тишина. Потом звенящая тишина. Потом шипящая, жужжащая, гудящая… Я парю, я парю не в потоках теплого воздуха, а в отражениях звуков, которые постепенно разделяются на голоса, я начинаю различать отдельные слова и предложения:

– Ни … себе! Вот черт! – выругался мужской голос.

– А кого сбили? Он дышит? – это явно девушка.

– Ты что о…ла?! У него мозги на полдороги, – опять мужик.

– Ой, мамочки! А «Скорую» вызвали? – женщина в истерике.

– На фига «Скорая»? Менты нужны, – мужик.

– Я не виноват… Он сам выскочил… Тут же движение… Он сам… Я не смог… Он сам… Это не я, – этот мужской голос был тише всех, это были не слова, а всхлипывания, он говорил их не для кого-то, а себе, для себя.

Мне хотелось успокоить этого человека и сказать, что мне даже не больно, но у меня не получалось. Я почувствовал во рту сладковатый привкус, пахло чем-то приторным, мне стало тошно и холодно, этот холод шел изнутри и разливался во мне и вокруг меня.

Вой сирены. Я увидел подъезжающую «Скорую», тут же – «Милицию». Толпа расступилась. На дороге лежал… я. Вернее, то, что от меня осталось. Мое первоначальное изумление сменилось паникой. Я вижу себя сверху. Это мистика! Неправда! Этого быть не может! Это и есть смерть? Я умер? Спасите меня, спасите, сделайте что-нибудь!!! Спокойно. Спокойно. Я абсолютно растерян, и в прямом и в переносном смысле. Так, если я смотрю сверху, я, получается, душа. Надо возвратиться в свое тело. О, Боже! Это я, не верящий во всякого рода сказки, об этом думаю? Спокойно, спокойно… Надо взять себя в руки. Так, в руки… А есть ли у меня теперь руки? Возвратиться в тело. «Тело», слово-то какое страшное. Но само тело еще страшней: то, что некогда было головой, теперь больше походило на разбитое сырое яйцо (опять Курочка Ряба), конечности неестественно вывернуты, а крови не много… Да, если такой труп оживет, то все окружающие живые станут трупами от ужаса. Я попытался приблизиться к своим останкам. Но ближе, чем на метр у меня этого не получилось. Тело словно находилось в мыльном пузыре. Он прогибался и пружинил, но не лопался, не давал мне приблизиться к цели. Все мои попытки были напрасны.

Никто не обращал на меня внимания, словно меня и нет. А есть ли я? Я не ощущал себя участником этих событий, только наблюдателем. Мне было любопытно, я видел и слышал все, что хотел. Положенные люди фотографировали место происшествия, что-то измеряли, опрашивали свидетелей и разгоняли зевак, возились с телом. Никто не смотрел в мою сторону, кроме одной пожилой дамы, даже, можно сказать, старушки. Просто божий одуванчик. Она, приподняв к небу некогда темные, но ныне выцветшие глаза, смотрела прямо на меня, улыбалась и что-то истово шептала. Кто она? И что она знает неведомое остальным? Картинка расплылась, все потемнело.

Глава 2

Меня несет по тесному тоннелю. Мне так страшно! Его размер как раз по мне. Зигзаги, повороты, темно. Я двигаюсь в какой-то густой субстанции. На что это похоже? Жижа – нет, вата – нет, мелкие шарики или какая-то крупа – нет, нет, нет. Необъяснимо. Я кружусь вокруг своей оси, кувыркаюсь, как в замедленной съемке, словно при повышенном сопротивлении, но одновременно знаю, что очень быстро. Такое чувство, что я «Тетрис», вправо, влево, сверху вниз, опять в бок, в другую плоскость… Меня будто складывает в несколько раз, как школьную записку. Два, четыре, восемь… Постепенно затягивает какая-то гигантская воронка. Я не могу противиться ее притяжению.

Я слышал, что некоторые возвращаются даже отсюда. Но мне уже этого не хочется. Я знаю, что в конце тоннеля будет свет. Яркий, зовущий, любящий. Я стремлюсь достигнуть его. Какие-то непонятные, необыкновенно приятные звуки миллионы раз отражаются эхом и тают, тают, тают. Мной движет нечто. Меня давит страх, любопытство, ожидание света. Мне больно. Мне одиноко. Там, где свет, мне будет хорошо. Я знаю это, я чувствую, я стремлюсь туда. А что там? Там Бог? Я слышал, что люди говорят о Боге в этом свете. Я никогда не был верующим, абсолютно закоренелый атеист. Я скорей в инопланетян поверю. Хотя поверю ли уже? Надо все-таки покаяться. О, у меня много грехов! Убивать я никого не убивал, но вот остальной набор присутствует в полном объеме. А нет, убивал. Лягушек надувал, мышь утопил, мух там разных… Интересно, это считается? И спросить-то не у кого. Существует ли ад и рай? Уж мамочка-то моя в этом уверена. Мне дорога только в ад. Ну в этом тоже своя прелесть имеется, говорят, там компания интересней.

Сейчас меня будут судить. А может все-таки это все выдумки о Боге? У разных народов разные религии, разные Боги, это настораживает. Но в то же время не может же такое огромное количество живущих людей на протяжении столь длительного периода времени заблуждаться! Хотя, нет. Думали же раньше все люди, что Земля плоская, тоже ошибочка вышла. На всякий случай, О, Боже, прости меня грешного. Это все, что я знаю из молитв.

А может, вообще никакой жизни после смерти не существует? А я тогда кто или что? Может, я не умер вовсе, а лежу в коме или в бреду. У меня просто глюк, над которым вся наша компания завтра будет смеяться. А может это дурной сон накануне зачета? Попробую ущипнуть себя. Нет, не могу пошевелиться, я не управляю собой. Меня просто несет неведомая сила по тесному тоннелю, теплому, вязкому, темному.

Что-то меняется. Не могу понять что. А, толчки. Вот. Толчки, толчки. Это что-то новенькое. Толчок. Еще толчок. Скоро свет, я это чувствую, я хочу этого, я боюсь этого. Толчок, скоро свет. Толчок, толчок… Свет!!! Свет!!! Слепящий, пьянящий свет. Сейчас я увижу Бога в этом сиянии? Звуки, гул. Умиротворение. Хочется вздохнуть полной грудью и кричать от счастья! О да! Это как тысячи оргазмов одновременно. Я хочу дышать и кричать! Я дышу и кричу! А-а-а-а!!! Мне так нравится кричать. Я слышу, как я кричу. Я лечу, меня снова что-то несет. Я вижу ангелов. Они в свете, в светлых одеяниях, они улыбаются мне, они любят меня, они мне рады. Какая-то живительная сила стала разливаться во мне. Я прилагаю все усилия, чтобы наполниться этой силой. Мне хорошо. Вокруг булькающие, переливающиеся звуки. Как дельфины, как птицы… Мне не объяснить, сравнений я не нахожу. Наступает состояние дремоты, слабости. Я устал, я так устал. Блаженство. Я все-таки попал в рай?

Глава 3

Очнулся я мгновенно, резко. Все переменилось. Дурной сон? Нет. Все нереальнее даже, чем до этого, потому что приближено к реальным формам, но невидимо присутствует факт того, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Как описать физическими терминами то, что не имеет физических форм. Человеческая лексика приспособлена под наш трехмерный мир, а здесь все иное. Я пытаюсь подобрать не просто слова, а мысли, которыми можно об этом думать. Я нахожусь в небольшом сферическом помещении, наполненном прозрачно-сиреневым туманом. Определить в каком я положении не могу: сижу ли, лежу ли или еще что. Прямо поэзия какая-то. Свет ниоткуда, он просто есть, он чуть колышется, еле заметно, как море в штиль. Я здесь совершенно один. Тихо. Только мысли грохочут, обжигают, я их физически чувствую.

Оставьте меня в покое. Если я умер, так где же обещанный покой? Если я живой, тогда, черт возьми, что происходит? Где мой чарующий свет, ангелы? Мне там нравилось больше. Не много ли перемен за последнее время? Видимо, я сошел с ума, вот и все объяснение. Я все прекрасно помню. Но уже не нахожу грани между явью и безумием.

Вспомнилось, как я маленьким заблудился в лесу, когда мы с мамой собирали грибы. Сначала я был уверен, что выберусь сам. Потом уверенность постепенно сменилась растерянностью, я звал маму. Потом наступило отчаяние, я сидел и плакал. Но все это время я надеялся, верил, я знал, что она меня найдет, что она не уйдет, пока не отыщет меня. И она нашла. Она тоже плакала, прижимала меня к себе, целовала мое лицо, ласкала и ругала меня. Я всегда с нежностью вспоминаю этот момент. Сейчас я чувствую себя вновь тем заблудившимся мальчиком. Состояние безысходности переполняет меня. Я не понимаю ситуации, не могу ее оценить я не нахожу ей объяснения. …Я сам не выберусь! Мне нужен кто-то, кто сильнее и осведомленнее меня. Мне нужен выход. Куда и во что, я не знаю. Где я нахожусь? И я заплакал, как тогда в детстве. Когда я плакал в последний раз? Пять, десять лет назад? Сейчас я плакал и плакал в полный голос, от всей души, навзрыд. Я оплакивал свою утраченную жизнь, невозможность снова увидеть мать, друзей, девчонок, мне было безумно жаль себя.

Выплакавшись, я почувствовал себя легче. Обстановка не изменилась. Здесь было тепло, но свежо, дышалось легко. Чем я дышу? О, я дышу! Да, я это ощущаю. Я дышу, вот странно, значит, я не бестелесная субстанция? Дышать должен организм. Я себя не вижу и не управляю собой. У меня есть память. За память, вроде бы, отвечает какая-то часть мозга, соответственно и мозг у меня наличествует. Почему-то эти выводы обрадовали и обнадежили. Наверное, я улыбнулся. И тут меня сковал ужас! Я почувствовал Его. Не увидел, не услышал, я Его почувствовал.

Вот! Свершилось! Я не один, но рад ли я этому? Не решаясь даже внутренне содрогнуться, я замер.

– Говори, – Его голос был ровным и успокаивающим.

Нет это был не голос, то есть я воспринимал его не слухом, а духом, я тоже его чувствовал, но он был за гранью физических ощущений. Он не говорил на каком-то определенном языке, он просто доносил до меня свою мысль. Страх немного отпустил.

– Ты кто? – спросил я вслух, не узнавая свой голос и вообще удивляясь его наличию.

– Один и тот же вопрос. Неужели ответ на него тебе более интересен, нежели ответ на вопрос кто ты или где ты, или что с тобой? – Он ухмылялся, я этого не видел, но знал. Я ощущал себя переводчиком для самого себя, я трансформировал Его мысли в слова, чтобы построить свой словесный ответ.