Княжна для викинга. Книга 1

– Ты вроде тоже ему несильно глянулась, – перебив сестру, радостно подытожила Велемира, затянув тесьму.

– Нет же: он, кажется, сам по себе таков! Видно же, прямо на лице написано – тихоня! – утешала Роса.

– Ага, слякотный рохля, – хихикнула Велемира.

– С другой стороны, с таким мужем будет тебе покойно, – рассудила Роса. – Проживете душа в душу, он тебе слова поперек не скажет. А это важно, чтоб не буйный князь твой был и не обижал тебя…

Диве эти разговоры не очень нравились. Прожить душа в душу хорошо, конечно, но не со «слякотным рохлей». Кто будет управлять княжеством?! Кто защитит ее саму в случае беды?! Неужели худшие опасения подтвердились? Радимир не был нестерпимо хвор и не устал с дороги чересчур. Он таков. Всегда. Единственный мужчина и любимый супруг представлялся несколько иначе. Совсем даже противоположно. Уже и внешность кажется чем-то несущественным в сравнении со всем, что приписывается ему в этой горнице.

– А что, и правда. Уж лучше хилый Радимир…– захихикала Велемира. И видя озадаченные взгляды сестер, решила пояснить свои рассуждения в привычной манере. – Вы что, все забыли?!  Перед тем как покинуть свадебный пир, муж обязан ударить жену по спине плетью, полученной от тестя! В знак того, что отныне он, супруг, ей новый хозяин, а не отец! Кстати, плеть уже заготовили. Отец распорядился вплести в нее шелковую нить, наверное, на счастье и согласье. Так что, конечно, пусть лучше Радимир! А то если кто-то вроде Добрыни размахнется, то наша Дива упадет замертво! И празднику конец, ха-ха!

– Это же лишь для вида! Ради соблюдения обычая, – возразила Роса, которая не была шутницей и не постигала смысла хохотка старшей сестры. – Во время обряда жену нельзя бить плетью сильно.

– Без сомнений. Сильно он ей на первый раз не влепит, – не стала спорить Велемира. – Однако после того, как вы покинете пир, все переменится. Если останешься так же дерзка и непослушна, как и теперь, то огребешь уже настоящих тумаков даже от этого слабака, – предупредила Велемира. – Возможно, медведя он и не завалит в схватке, но тебя, точно, сумеет одолеть. Так что смотри – не серди мужа. И не забудь его разуть, ради Сварога! Это будет знаком твоей покорности. Запомни – он главный. Делай все, что он велит. И не вздумай спорить, как поступаешь обычно!

– Да помню я, – огрызнулась Дива. Исполнять глупые распоряжения Радимира виделось ей верхом нелепости. Разве он умнее нее, чтоб она внимала его приказам?!

– А зачем яришься? Я учу, понеже знаю, как надо. И кстати, постарайся этой ночью хоть немного поспать. Гулянья будут продолжаться много дней, ты не должна быть изможденной уже в самом начале.

– Я с радостью засну, – мрачно отозвалась Дива, которая теперь хотела только одного – чтобы этот омерзительный день поскорее закончился. Возможно, завтра все будет выглядеть более радужно. А может и не будет.

– Если так, то Радимир и вовсе никудышный супруг, – Велемира уже надрывала живот от смеха.

– А я вот не пойму, почему в покоях для молодых нельзя затопить печку? – задалась вопросом Роса. – Может, Злата это из вредности так приказала…

– На сей раз Злата тут ни при чем, – со знанием дела изрекала Велемира. – Это так всегда. Вам с Радимиром еще повезло, что вас будет ждать хотя бы опочивальня в твоем тереме, – слова Велемиры были обращены к Диве. – Обычно молодым, вообще, в подклети стелют!

– Еще б в курятнике постелили, – недовольно отозвалась Дива.

– Можно и в курятнике. Главное, чтоб где похолоднее. Смекаете зачем?

– Наверное, чтоб молодые были вынуждены сблизиться, – предположила Роса.

– Вот именно, – подтвердила Велемира. – Коли окажешься в холодрыге, то и к Радимиру прижмешься с радостью!

– Готово! – Роса закончила вплетать в косу сестры пеньковые пряди, которые сулили благоденствие. – Сегодня ты самая красивая девушка этого княжества!

Дива стояла посреди покоев в нарядном платье, украшенном обережными вышивками. Она с сожалением оглядела жемчужную коруну на своей голове. Скоро она навсегда распрощается с девичьими нарядами, привольной жизнью и беззаботностью. Не будет больше гуляний и игр, друзей вроде Пересвета и, конечно, не будет распущенных волос, схваченных венчиком. Ведь у замужних женщин голова всегда должна быть покрыта. И ее волосы – мягкие, золотистые – навеки окажутся спрятаны от людских глаз. Одному Радимиру на них любоваться! С ним одним дружить!

Дива поморщилась от отвращения, вообразив уготованное ей будущее. Нет ничего необычного и неожиданного в том, что отныне ее место рядом с мужем. И ей прежде казалось, что она готова к такому сюжету. Вероятно, так и было. По крайней мере, до встречи с Радимиром.

– Вот же краса, верно говорю, Велемира? – Роса крутила невесту за руки, любуясь проделанной работой.

– Угу, пень наряди – и он красив будет, – отозвалась затягивающая узелок Велемира.

– Пора, пора! – Весняна вбежала в покои, чтобы поторопить сестриц. – Уж заждались!

Дива шла медленно, будто каждый шаг давался ей с усилием. Давило понимание, что уже ничего нельзя отменить. Зачем она только согласилась на этого изборского жениха?! Теперь ее жизнь окончилась, не успев начаться. И нет даже надежды, что она полюбит Радимира. Или кого-то еще, разумеется.

Довольный Гостомысл стоял у окон, одетый в лучшие свои платья и праздничные доспехи.

– Ах, дитя мое, ты пригожа, как весенний сад! – на шум шагов князь обернулся. Он не замечал огорчений дочери. – И похожа на мать. Она была самой красивой женщиной на свете.

– Батюшка, ты уверен, что эта свадьба необходима? Что-то мне не по себе, – Дива старалась осторожно подбирать слова, дабы не расстроить отца. Вспоминая жениха, она понимала, что этот юноша для нее чужд. Более того, он ей отвратителен. А самое главное, она не хочет ни узнавать его, ни привыкать к нему! – Я думаю, что не люблю Радимира…

– Это так только кажется, – Гостомысл потрепал Диву за щеку. – Тебя одолевают сомнения, дитя. Так и должно быть. Твоя матушка…Когда мы встретились, глаз не могли друг от друга отвесть. Она тоже отбыла из родного города. Я забрал ее сюда…Вот и ты уедешь со своим княжичем. Я не вечен. И не смогу всегда быть рядом. Тебе обязательно нужен защитник. И отныне им будет Радимир.

– Батюшка…– Дива хотела возразить.

– Вижу, ты расстроена тем, что с виду он не такой удалой, как тебе думалось. Не спорь, я тебя знаю, – Гостомысл лукаво улыбнулся. – Но не это главное, поверь. Он действительно умен и, кроме того, искусно стреляет из лука. В народе его любят…Так что не переживай понапрасну, это все блажь. Главное то, что ты будешь в безопасности, достатке и тепле. Ты еще полюбишь его…– предсказал князь. – Да и потом, кого тебе еще любить, как не мужа? Увидишь, со временем все образуется. Стерпится. И ты еще будешь благодарить судьбу за благополучную и мирную жизнь. Помню день нашей свадьбы с твоей матушкой…– мечтательно улыбнулся князь, воскресив в памяти былые времена. – Я и сам, признаться, волновался…Мы были счастливы до тех пор, доколе боги не отняли ее у меня. Но появилась ты. И мир снова преобразился. Я так часто вижу ее в тебе. И иногда очень скучаю по твоей матушке…

Дива обняла отца, прижавшись к нему щекой. Теперь у нее не поворачивался язык рассказать о своих истинных мыслях. Тем более, она тоже глаз от Радимира оторвать не могла, но по другой совсем причине.

****

Не мешкая, Гостомысл призвал волхвов. Служители богов должны были провести обряды, а также сберечь свадьбу от сглаза и порчи. Невесту похищали, она исчезала, возвращалась, Гостомысл и Есений получали выкуп. Все шло обычным чередом, согласно традициям. Но вскоре на смену потешной части пришла серьезная. Гусли стихли. В углу летописец тщился запечатлеть знаменательный момент в истории славного рода. Приглашенные таили дыхание, дабы лучше слышать речь верховного жреца – Веды. Только в самых значимых событиях принимал он участие. И разумеется, объединение двух княжеств было одним из таких.

В немом отупении держалась Дива за отца, когда тот вел ее сквозь толпу улыбающихся гостей. Пустая улыбка княжны не обманула няню Благу, которая разгадала в глазах своей воспитанницы ярое желание вырваться из рук князя и припуститься наутек от всех этих чужих людей и пресловутого суженого. Радимир в свою очередь застенчиво улыбался, рассматривая половицы под ногами. А князь Изяслав поглядывал на сына, то и дело кивком побуждая его к тому или иному действию.

– Вот тебе одонье ржи, а другое сама наживи, – согласно обычаю, Гостомысл вложил в руку дочери клок сена, что, конечно, было фигуральным пожеланием. Ибо помимо охапки злаков, княжна получала впридачу еще пятьдесят сундуков различной утвари и одеяний, а также множество голов рогатого скота. – Просим поберечь детище наше, а чего не знает – поучить! – Гостомысл и Изяслав обменялись поклонами.

Для Дивы все шло как в тумане. Очнулась лишь тогда, когда ее обсыпали зерном «для плодовитости». Она не могла сосредоточиться надолго, поскольку ее мысли были далеки от происходящего. От расстройства она уронила платок. Радимир поднял его и стал совать ей в руки. Из-за этого она пропустила слова клятв, невнятно промямлив что-то вслед за волхвом после того, как он повторил их специально для нее. Зато Радимир теперь выглядел собранным. От напряжения он разрумянился, на его лбу выступила испарина.

– Обменяйтесь взаимными дарами, – приказал Веда молодым после данных ими обетов. – А теперь поцелуй свою невесту…– на сей раз слова слуги богов были обращены к жениху.

Радимир перевел взор на отца. Потом нехотя повернулся к Диве. Не зная, как лучше подступиться к ней, мялся некоторое время. Наконец потянулся к ее губам. Она невольно отогнулась от него в сторону. Здесь не было умысла, это получилось само. Радимир возле ее лица – это нечто малопереносимое. Такого яркого чувства отвращения, кажется, она доселе не испытывала. Первый поцелуй супругов оказался смазан. Княжич едва дотронулся устами до щеки жены. Губы их так и не соприкоснулись. Но гости оправдывали сие неопытностью молодых. И в знак единения разломили над их головами лебединый пирог. Послышались отклики поздравлений. Кто-то восхищался красотой избранницы изборского княжича. Дива очнулась в ужасе, когда завели речь о будущих наследниках. Дескать, чтоб к лету уже был сын! То есть понести она обязана этой же ночью. За всеми прибаутками и обрядами она совсем забыла – впереди еще брачная ночь. О, боги, что, вообще, делать нужно? Как назло, не с кем поговорить! Разве что с самим Радимиром. Впрочем, судя по всему, он и сам толком ничего не знает о предстоящем таинстве!

– Милости просим, люд честной, к нашим молодым на сыр-каравай, – громогласно зазывал Гостомысл за столы, попутно негромко цыкая на помощницу. – Весняна, голик, голик-то где же? – торопил князь. Подоспевшая помощница кинулась разметать веником дорогу перед новоиспеченными супругами. На счастье. В эти дни, вообще, все делали на счастье.

Новгородские гости поспешили устроиться за пиршественными столами, а поезжане деликатно искали свои места. Гостомысл пока не садился, а загонял гостей в праздничные избы жестами и речами.

– Отодвинем усталь в сторону! Гарный стол ждет нас! – возгласил новгородский князь.

****

Празднество бушевало. Те, кто не вместились в избах, справляли на дворах под навесами. Благо, несмотря на осеннюю пору, погода стояла теплая. Стол трещал под тяжестью праздничных яств: поросенок в яблоках, утка с черносливом, лебеди печеные, зайчатина в сковородах, караваи и кулебяки…И в напитках не было недостатка: морсы, квасы, вина и, конечно, ароматный мед. Скатерти постелили изнанкой вверх, дабы защитить молодых от порчи. Но это обстоятельство не влияло на аппетиты приглашенных. Полились нескончаемые тосты, сопровождающиеся песнями и потешками скоморохов.

– Даруют боги под злат венец стать!

– Дом нажить, детей водить! – перебивали гости друг друга пожеланиями.

– Шуба тепла и мохната – жить вам тепло и богато! – кто-то из поезжан уже пихал меха под молодых.

Гостомысл носился с распоряжениями без устали. Несмотря на то, что тут были его помощники, он лично приглядывал за ходом празднества, не доверяя сию ответственность никому. Блюда и пиво на столах сменялись с адской скоростью под звук гуслей и песни. Князь умел принимать гостей в своем доме и знал в этом толк.

– Гусь с уткой идет, – с нетерпением перемигивались гости, ожидая все новых яств.

– У меня была умна, а ты как хочешь для себя учи, – обратился Гостомысл к зятю, по-свойски похлопав того по плечу.