Княжна для викинга. Книга 1

– Я больше не беременна! У меня больше нет моего ребенка! У меня больше нет его! – на этих словах Ефанда зарыдала еще сильнее, спрятав свое лицо в складках кафтана брата.

– Как так? Что ты такое говоришь? – Олег подумал, что ослышался. Еще вчера все было соответственно ее положению. А уже сегодня она твердит, будто не беременна.

Ефанда бросила взгляд на Олега. Потом посмотрела на кровать. Отвела руку в сторону и медленно отодвинула край покрывала, из-под которого показались пятна крови. Ее рука задрожала. А Олег, наконец, все понял. Он поспешно прикрыл зрелище обратно покрывалом и обнял сестру, которая уже снова заливалась слезами. Она плакала громко и безнадежно.

– Мне так жаль…– Олег не знал, какими словами тут можно ее утешить.

– Все из-за него! – закричала Ефанда не своим голосом. – Вчера вечером он заявился сюда невменяемым. Я хотела, чтобы он ушел, но он не слушал…Похотливый блудник! Убей его! Я хочу, чтобы ты убил его!

Принцесса провалилась в новый приступ отчаяния. Видя ее терзания, Олег уже был готов немедленно прикончить Синеуса. Обыскать все публичные дома этого городишки, найти правителя и хлопнуть его прямо там. Того самого, который приносит его Ефанде одни лишь страдания.

Принц уже давно понял, что его зять – изрядная сволота. И любить такого непросто. Но он не предполагал, что тот столь противен сестре. По крайней мере, внешне Синеус был очень даже хорош собой. К тому же любил пошутить. Вот только нрав и замашки при этом у него оставались совершенно несносные.

Олег еще долго утешал Ефанду. Вскоре она начала приходить в себя. И, конечно, уже не хотела, чтобы брат связывался с Синеусом. Однако сам Олег, напротив, все больше накалялся. Он обладал скрытным нравом. И внешне нельзя было никак определить, в каком он настроении. Точно как Ефанда. Он не свирепствовал, громя горницы, когда злился. И не плясал до упаду, когда у него было праздничное расположение. Он всегда оставался спокоен в словах и поступках. Оттого многим он казался загадочным. Вот и сейчас он был с виду такой же ровный, как и всегда. Но сие есть заблуждение. Он крепко затаился на Синеуса.

Глава 50. Распрекрасный день

После долгого путешествия деревья наконец расступаются, открывая взору знакомые просторы. Впереди вырисовывается равнина, а на ней – строгие очертания стен Изборска.

Скор мчал лошадь так истово, что потерял счет времени. Он давно не делал остановок для отдыха, его конь изнемогал от усталости. Еще издали заметила приворотная стража всадника, несущегося во весь опор. Влетев в город горящей стрелой, Скор чуть не свалился с загнанного жеребца, который за неделю домчал его в Новгород и обратно, упав без сил уже на подъезде к дому.

Конь лежал в пене. Дернув копытом, закатил глаза. Из ноздрей вырывалось прерывистое дыхание. Скор лишь чудом успел откинуть стремена и отпрянуть в сторону от тяжелого раскаленного тела животного, которое чуть не придавило его своей массой. Бросив лошадь, гонец дальше понесся бегом.

На счастье Скора, бояре, отправившие его с этим сложным поручением, сегодня были все вместе на сходке в избе Вешняка. Потому гонцу не пришлось бегать за каждым в отдельности или искать главу вече.

На тот момент, когда Скор примчался к избе Вешняка, собрание было уже окончено. Бояре гудящей толпой выходили из горницы, образовывая толчею. Однако узнав гонца, они поспешили вернуться обратно.

– Гонец прибыл! Дайте дорогу! – послышалось в суматохе тесной горенки.

В этот миг в дверь втиснулся замученный посланец. Бояре поспешили рассесться. На их лицах застыло выражение волнительного ожидания. А как тут не тревожиться? Они с большими надеждами ожидали письма от Рюрика.

Несмотря на то, что главой вече был Барма, навстречу гонцу выступил Вешняк. Решительной рукой он забрал у Скора письмо и нетерпеливо пробежал глазами по строкам. Бояре не сводили взора с сурового лица Вешняка. А также с мизинца его правой руки, на котором красовался подарок прежнего князя Изяслава – перстень со сверкающим адамантом. Таким же крепким и твердым, как воля его владельца.

Так и не огласив вслух содержания, Вешняк бросил письмо на стол. И тут же оно было подхвачено нетерпеливыми руками взволнованных бояр. А Вешняк отошел к окну и устремил задумчивый взор сквозь распахнутые ставни в синеющую даль.

Поднялся шум. Многие желали ухватить письмо и прочесть его лично. Лишь сообразительный Барма не лез в эту кучу. Он обратился к Вешняку, призывая всех остальных к спокойствию.

– Каков ответ? Что пишет Рюрик? – вопросил Барма громко. Одни замолкли, иные продолжали галдеть. Кто-то уже читал письмо вслух, но слова тонули в гомоне. Барма еще раз окликнул. – Вешняк! Ну так что же…

– Он пишет, чтобы мы не тревожились. Говорит, что все возможные наши затруднения будут улажены…– Вешняк вновь задумался.

– Ты чем-то недоволен? – на показуху удивился Барма, ликующий в душе. Ответ такой, какой нужен. По нему совершенно ничего не ясно. А главное, он подходит как для первоначально письма, так и для итогового.

– Я ожидал более определенного ответа…– Вешняк нахмурил лоб. А бояре тем временем уже все вместе и каждый поодиночке прочли послание и теперь были готовы к обсуждениям. Вот только обсуждать оказалось нечего.

– Мало ти разве того, что он пообещался все утрясти? – Барма перемигнулся с окружающими. – На кону имя Годфреда. И нет ничего удивительного, что он не стал расписывать нам свои намерения подробно…Но раз слово дано…Значит, нам не следует отныне бередить свою душу сомнениями.

– Мне кажется, тут что-то нечисто…– медленно произнес Вешняк. – Словно мосол собаке бросил. Хоть ешь, хоть гложи, хоть вперед положи…

– Все чисто. Все понятно! – разъяснил Барма обступившим его боярам. – Князь дал слово все разрешить. Главное, что теперь он знает правду. А уж дальше дело за малым. Мы ждем. Ведь так, братцы?

– О, да, так. Именно так…Все будет устроено! – зашумели довольные бояре.

****

Барма бодрой походкой шагал по тропинке. Настроение у него было приподнятое. Кажется, это один из тех редких дней, которых на целый год выпадает всего пара. Зато каковы они!

– Я к наместнику, он вызывал меня, – Барма стоял на крыльце гридницы и ждал, пока стража доложит о нем.

Долго томиться не пришлось. Уже в следующий миг и эти двери распахнулись перед ним. И глава вече проследовал сперва в просторные сени. Оставив шапку на сундуке, Барма прошел в горницу, где Годфред обычно принимал его.

– Наместник, – с порога отвесил поклон Барма в пустоту. Он пока еще не видел, кому кланяется.

– Приветствую тебя. Проходи, – отозвался Годфред.

Барма поначалу даже не понял, откуда доносится голос наместника. На первый взгляд, горница была пуста. Но присмотревшись, он наконец заприметил Годфреда. Тот разместился на полу, зацепившись ногами за какой-то сундук. Ладони его смыкались на затылке. Он то поднимал, то опускал корпус, очевидно, выполняя какое-то упражнение.

– Ты уже знаешь, что произошло? – спросил Годфред, не прерывая занятий.

– Ам…Не совсем…– Барма даже оступился. Что такого уже успело содеяться, о чем он не знает? Неужели этот дивный, этот несравненный день, заготовил ему какую-то подлость?!

– Ратибора…Моя невеста…– Годфред поднял корпус и выдохнул, застыв в таком положении. – Она простудилась. И умерла. Кажется, несколько дней назад.

– Как же…– изумился Барма. Эта новость не столько расстроила его, сколько удивила. – Она ведь еще молода…

– К сожалению, боги забирают к себе не только дряхлых стариков, но и юных дев, – Годфред опустился спиной на пол и оглядел потолок. – Знаешь, я чувствую себя в какой-то мере виноватым в этой трагедии. В душе я уже отказался от этой девушки. И вот что с ней произошло…

– Здесь никто не виноват. Такова воля богов, – заметил Барма успокоительно.

– Возможно. Но я все равно ощущаю свою вину…– несмотря на сделанное признание, Годфред не выглядел сокрушенным. – Но я позвал тебя совсем по иному вопросу…

– Рад служить молодому князю, – как всегда, обходительно заверил Барма.

– Итак…Зятем Ратибора мне не бывать…– размышлял Годфред, по-прежнему отдыхая лежа на спине и любуясь узором соснового потолка. – Однако…Я ведь должен выразить ему каким-то образом свои соболезнования…Скорбеть вместе с ним…Как это принято на земле Изборска…Что скажешь?

– Безусловно, выразить соболезнования необходимо, – Барма был польщен, что наместник советуется с ним. – Я бы предложил составить венок, скажем, из ели и незабудок…

– Венок? – удивился Годфред. – Я думал, что венок – радостный символ девичества…А возможно, и супружества…В конце концов, оберег вашего бога солнца…– Годфред с детства был любознателен. И оказавшись в чужом городе, он живо интересовался его культурой.

– Так и есть, – подтвердил Барма. – Но ведь, как известно, Ратибора никогда и не была замужем. Венок будет уместен как символ ее непорочной души…

– Наверное, ты прав, – передохнув, Годфред вернулся к тренировкам. – Устрой все, как считаешь нужным…От моего имени…

– Слушаюсь, – согласился Барма, хотя в его круг обязанностей подобное не входило. Как никак, он не слуга. А боярин, крупный землевладелец и уважаемый человек.

– Подожди, не уходи…Есть еще нечто, что я желал бы с тобой обсудить…– Годфред наконец поднялся на ноги. – Я тут подумал… Раз уж Ратибора не станет моей женой, то я должен выбрать себе другую невесту.

– Выбрать самолично? – переспросил Барма. – Я думал, что князь Рюрик…