Ароматерапия

– А какая история ваша? – нетерпеливо поинтересовался доктор, важно поддёрнув подбородок.

Я заколебалась, потом беспечно взглянула на доктора.

– Скажите, что я должна делать?

– Ничего! Мы пока просто поговорим. Вы узнаете меня, я вас. Во вторую встречу уже обзаведёмся привычкой по расписанию.

– Звучит многообещающе, готова спорить, ваши красивые глаза являются одним из ваших трюков, каждый вечер таскать к себе в койку по девке, подобно спортивному снаряду. Откидываться назад в удовольствии и орудовать женской головой, будто наш рот – инструмент для ласк. Уж больно у вас взгляд призывный, берешь этим и сопротивляешься, – он, обескураженный, вытащил руки из карманов и невольно приспустил плечи, а брови, незаметно для него самого, вдруг поползли вверх.

Я приблизилась к нему в упор и на минуту затихла, затаив дыхание, вглядываясь в его глаза. (Капля чернил с лёгкой руки, чёрная, густая, от нее разливающийся янтарный цвет, дальше море бурлящее, кипит синевой.Туманная белая пелена стелется тонкими линиями, запутанная в остриях ледников, кажется, сейчас всё обрушится, но дальше углубляется, затягивает для начала)

– Женщинам нравятся такие, как вы! – я отвела от него взгляд и отшагнула назад, вынырнув из падающего оконного света. – На самом деле, у половины ваших пациенток нет проблем, а вот денег полно и заняться им нечем. Вдобавок желание заполучить образованного доктора, обладающего притягательной внешностью и манерами аристократа, да еще к этому прочему, с таким потенциалом доверия, что просто грех не посягнуть на ваше сердце. Уверена, они готовы даже присягу принять, стоя на коленях, отстаивая вашу веру в них, – он сощурился на меня, и вырезы его глаз стали похожи на две лучины, а лицо выказывало самодовольный вид.

– В чём-то вы правы! – доктор изогнул бровь дугой, подчёркивая неожиданное, демонстративно прошёлся, обогнув стол, поддернул многозначительно рукава у пиджака и, оперев своё тело на край, продолжил:

– Хоть мой внешний вид и вызывает ваш импульсивный синдром, я не отношусь к такому роду мужчин. А вы довольно откровенны. Похвально!

– Я считаю глупо врать тому, кто хочет мне помочь! А вы, доктор, к каким мужчинам относитесь вы? – моё лицо озарило искреннее любопытство.

Он бросил на меня откровенный взгляд, не стесняясь того, что я вижу его заинтересованность во мне, как в женщине, а не как к пациентке, что помогло окончательно убедиться мне в том, что я не ошиблась на его счёт.

– Я полагаю, вы здесь не за тем, чтобы обсуждать меня? – доктор сменил положение и перекрестил ноги.

– Откуда вам знать истинные намерения женщины? – я не хотела испытывать его взгляд, который врезался в меня всё больше, становясь каким-то плотоядным, поэтому я отреагировала непричастно и рассеянно перебирала литературные названия на полках.

– У вас тут довольно мило, только вот ваш цветок…

– А что с ним?

Доктор резко взглянул на растение, ёжившееся в тесном месте на полке.

– Ему не хватает света. Ваша помощница явно его заливаетчаще, чем надо, видимо, чтобы совсем не забыть о поливке.

– А вы, значит, знаток в растениях? – доктор смотрел на меня испытывающе.

– Есть немного.

–Так что вас привело сюда?

– Воображение.

– И часто у вас так?

Я ответила не сразу. Немного улыбнулась, встревожила свои волосы у затылка, тонкими пальцами протащив их задумчиво по всей длине, словно я вдруг воспарила в облака, и сменив образ на невинный, легко поддалась какой-то игре.

– Вообще, лучше не говорить о том, что думается.

– Отчего вам так кажется? Буквально минуту назад вы распылялись в откровениях.

– Ну, так-то касалась вас, не меня! Стоит мысль вытащить наружу из себя, как она лишается покоя. Теряет свои свойства, плюхается в маленькой заводе реальности, беспомощная, жалкая, и ты смотришь на неё, лишённую перспектив и всяческих надежд, но стоит ее поместить обратно в привычную среду, как озарение, цепочка взаимодействий, искорки следующего и предыдущего воплотятся в потрясающее событие.

Я воодушевлённо вдохнула и медленно выдохнула, словно разгрузила свою грудь от всех тягостей.

– Знаю, говорю много глупостей порой, но исключительно от смятения с мужчинами. Ваш пол и подобные вам находят меня забавной дурнушкой. Я подумала, может, я больна?

– Вот и долгожданная суть, – глухо произнёс он. – А вы больны? – Он проговорил это с манерой превосходства перед обессиленными женщинами.

– Наверное, не могу дать однозначный ответ, больше переживаний, нежели осознания происходящего.

– Так, хорошо! По порядку. Значит, вы считаете себя дурной? – Доктор выпрямился во весь рост, дабы размять тело.

– Ну, не я, прямо я, а те, с кем приходиться говорить.

– Пожалуй, я с вами уже готов согласиться, – иронично подметил доктор, потупив взгляд в сторону, будто говорил сам с собой. – Но давайте серьёзнее!

Мне показалось, он уже готов уличить меня в обмане. Я занервничала. Моя кожа на груди покраснела от частых волнительных переживаний. Всплески эмоций бросили мое тело в пекло, и оно покрылось испариной, а платье стало причинять дискомфорт.

– Послушайте, если бы каждая приходила сюда и говорила, что она дура, я давно бы сколотил состояние на женщинах. Вы явно обеспокоены чем-то, и вдобавок вы стараетесь держаться уверенно, но вот ваши жесты говорят о том, что вы нерешительны и у вас нет мужчины, хотя вы очень красивая женщина, -доктор снисходительно улыбнулся.

– Красивая женщина?! – усмехнулась я, услышав подобное.

– Что вас так позабавило? – он насупился, и его губы чуть вытянулись, словно он собирался присвистнуть.

– Вы сказали: «красивая женщина». Быть красивой – довольно распространённый лживый признак, от незнания того, как мужчина ещё может угодить женщине, но более личностно, что действительно её бы обрадовало. Я, вообще, не понимаю, почему мужчины так говорят, полагая тем самым осчастливить нас?! Ведь ни одна женщина не считает себя таковой. Найдутся многие приверженцы иного вкуса. А есть абсолютные слепцы, кто не видит истинные различия образа. Без манер кидаются растерзать лицо руками, как кусок мяса, смазывая очертания своими отвратительными ручищами, пропитанными плотским жиром.Способных осталось очень мало, – выдала я на одном дыхании, будто зачитала отрывок из полюбившегося произведения.

Доктор в сомнениях щурил на меня свой интеллектуальный взгляд. От желания скорее всё прояснить.

– Знаете, – он медленно стал надвигался на меня. – Обычно, женские проблемы более бесхитростные, – он прожестикулировал взмахом руки в воздухе для более утверждающего объяснения. – Они в основном жалуются на любовников, непонимание, жадных мужчин, предательств, диеты и множество слезливых историй, но вот вы…

От замешательства к его подводящему итогу я дернула голову в сторону, словно где-то далеко мне мерещился шум.

Доктор подошёл ко мне мягкой поступью и замер за моей спиной. Его лёгкое дыхание качнуло мои волосы, овеяло щеку, ухо, словно совсем рядом промчался нежный ветерок. После, уперев свой указательный палец между ключиц, стал медленно спускать его вниз. Мое тело чуть задрожало, а в паху заныла истома, нарастая по мере опускания его пальца вниз. Я сглотнула скопившуюся слюну во рту, и как мне показалось, очень громко. Доктор достиг линии бедра, указав на очевидный разрез сбоку, и остановился. От него пахло морским бризом, как если бы он только что искупался, и солнце жгло его кожу, испаряя капли воды с поверхности, истончая аромат всех этих мокрых кораллов, камушек, ракушек всей глубины моря.

– Вот здесь!

– Я не совсем понимаю, доктор! – Я нахмурилась в недоумении, развернув свой профиль к нему.

– Ну, так это и логично. Вы же признались мне, что дура. Забыли?

– Верно, – произнесла я нетвёрдо с обиженным выражением на лице.

Он обошёл меня, встав передо мной.

– Вы не похожи на обычных девушек, что приходят сюда с жалобами, так зачем вы здесь?

– Я не произвожу впечатления больной? – моё лицо расправилось вниманием.

– Поверьте, впечатление вы уже произвели.