Хозяин моего тела

***

ЭЛИАС

Вот далась Лоле эта Долорес. Работу-то она четко исполняет и даже не кривится – мне на камерах все видно.

Но если экономка доставляет настолько сильный дискомфорт моей малышке, что она постоянно об этом напоминает, придется принять меры.

Лола, значит, гордая. Не простила тот мерзкий спектакль, когда Долорес не дала ей поговорить со мной, а потом обвинила в воровстве. В самом деле это непростительно.

Я и сам решил распрощаться с Долорес в течение месяца. Подобрать ей новое место. Отпускать в никуда такого человека нельзя. Поспешность тут не лучшее решение.

Надеюсь, Лола это поймет.

А я понимаю, что мне досталось настоящее сокровище, когда Лола умело меня соблазняет. Часто девственницы в восемнадцать – это такие закомплексованные замухрышки, которые банально никого и ничем не цепляют.

То, что Лола сохранила свою девственность до восемнадцати, просто чудо. Мне кажется, ей мечтали вдуть буквально все.

Ну я – точно.

И я держусь из последних сил, чтобы не выбить ее дверь, когда Лола ее закрывает на ночь.

А утром эта пытка продолжается. Лола так по мне ерзает, что я чудом что-то соображаю. А соображать надо.

Иначе… я просто рассказываю малышке сухие факты про долбоклюя Аткинса.

И не рассказываю, что пригнал в дом вагон людей, чтобы задержать Аткинса живым или мертвым.

Он, конечно, рисковый мудак. И отчаянный.

Реально, какие у него мотивы? Мне кажется, подходит только один – женщина.

Какой-то девке моя Лола поперек горла.

Вычислить эту девку логически нереально. На меня облизывается чуть ли не все Агентство без преувеличения. И это только Агентство.

Правду будем из Аткинса выбивать вместе со всем дерьмом. Заодно предъявим его папаше все, что на него накопали, чтобы не вздумал вытаскивать сыночку.

Когда я вижу на пальце Аткинса долбаное кольцо, делаю стойку. Но пока этот мудила не попытается притронуться к Лоле, оснований для его задержания нет.

А когда он все-таки пытается, и Лола падает, я почти умираю. Но только почти, потому что тело само знает, что делать.

Полевая лаборатория сообщает, что кольцо смазано медленно действующим ядом. Смерть часов через восемь.

Это пиздец.

А новый пиздец я вижу, когда в процессе разборок с Аткинсом по привычке отслеживаю запись с камер наблюдения.

Камеры в комнате Лолы я отключил, зато коридор вижу прекрасно.

И что перед ее дверью делает мой брат, мне не ясно.

Он не знаком с Лолой, и вряд ли встреча в обход меня – лучший способ для знакомства. А особенно меня раздражает то, что про камеры Энтони знает.

Он хочет, чтобы и я что-то узнал.

Я оставляю Аткинса парням и иду разбираться.

Глава 20. Выстрел в упор

ЛОЛА

Что за дебильная мода у братьев Романо меня насиловать?! Ладно, один ошалел от страсти, но у другого-то явно злой умысел.

И справиться с Энтони практически нереально. Вернее, нереально совсем. Он меня выше, в разы сильнее и в поддавки играть не собирается. Козлина.

Дело худо.

Единственное, он меня к дивану не подталкивает или на пол не роняет. Зато сжимает так цепко, что, боюсь, будут синяки.

– Отпустил ее и вышел, – голос Элиаса доносится до меня как сквозь пелену, потому что я пытаюсь мычать, толкаться и всячески освободиться от младшего Романо, – если внезапно оглох, охрана тебя выведет.

А в следующий миг Энтони от меня просто отлетает – догадываюсь, что его оттащил Элиас.

И я, потеряв равновесие, падаю на пол. Хорошо, что падать я реально училась.

Снизу вверх смотрю на мужчин. Оба злые и того и гляди друг друга побьют.

– Видишь, как она тебя любит? Ей все равно, с кем, – слова Энтони сочатся презрением.

– Завтра в обед. Встретимся у меня и поговорим. Где – знаешь, – это Элиас.

Он даже не собирается меня перед Энтони защищать? Мне до ужаса обидно и хочется самой крикнуть, что до вчерашнего дня я была девственницей.

Но Энтони на это будет наплевать. Я всяко уже не девственница. К тому же, наш с Элиасом брак Романо априори невыгоден. Я все понимаю сама.

Как жаль, что я не где-нибудь в фэнтези. Тогда бы у меня открылась внезапная волшебная Сила, и все мужики бы за меня передрались.

Хотя на самом-то деле в этом ничего приятного, когда над тобой стоят два здоровенных мужика и испепеляют друг друга взглядами.

– Поговорим, – похоже, Энтони понимает, что силы не равны.

Он выходит, а Элиас разворачивается ко мне. В его бешеных глазах живая тьма.

А в следующий миг Элиас рывком поднимает меня с пола и… перебрасывает себе через плечо.

Это больно. А еще это дико обидно.

Но я какой-то чуйкой ощущаю, что сейчас бесполезно с ним говорить и лучше не орать, а то на шум выскочит Элиасова охрана вместе с Долорес и увидит меня в таком ужасном виде.