Торговый дом Гердлстон

– Вот, – торжествующе закричал он. – «Гердлстон и К°, купцы, торговля с Африкой. Фэнчер-Стрит, Сити».

– Да, это они и есть.

– Вы говорите, что они богаты?

– Да.

– Очень богаты?

– Да.

Майор подумал, что его товарищ успел порядком накачаться пивом, пока его не было дома. Загадочная улыбка сияла на губах у немца.

– Очень богаты! О?го-го! Очень богаты! – захохотал он. – Я знаю их. Нет, я с ними незнаком, не дай бог, но я знаю их дела.

– На что вы намекаете? Ну, говорите же.

– Я расскажу вам об этом, – торжественно сказал немец, – месяца через три-четыре, а то и через год, когда торгового дома «Гердлстон и К°» уже не будет на свете. Они обанкротились. Фью!

– Вы говорите вздор, – возбужденно сказал майор Клеттербэк, – их фирма выше всяких подозрений. Это одна из солиднейших фирм Сити.

– Может быть, может быть, – отвечал немец, – но что я знаю, то знаю, и что говорю, то говорю.

– Откуда у вас эти сведения? Как вы можете знать больше, чем знают дельцы, ведущие с ними дела? Объясните.

– Это вам не принесет никакой пользы. С вас довольно, что я сообщил вам об этом. Есть такие люди, которые обязаны сообщать своим близким все сведения о подобных делах.

– Все-таки я ничего не понял, – сказал старый солдат. – Вы хотите сказать, что социалисты передают друг другу всевозможные тайны, которые им удается узнать?

– Может быть да, может быть и нет, – отвечал немец торжественно, как оракул. – Во всяком случае, я думаю, что мой добрый друг Гердлстон здорово промахнулся.

– Благодарю вас, родной, от всей души, – сказал майор. – Если дела фирмы плохи, то либо молодой Гердлстон не знает об этом, либо он прирожденный актер. Черт возьми, звонят к чаю. Бежим вниз, а то без нас они съедят весь хлеб с маслом.

Миссис Робина, хозяйка, очень дешево брала со своих жильцов за ужин, но весь этот ужин состоял из хлеба с маслом, которого было так мало, что часто не хватало на тех, кто запаздывал. Оба жителя богемы сознавали, что это дело важное. Они отложили свой разговор о Гердлстонах до более удобного времени и поспешили в столовую.

Глава VIII

Отец и сын

В коммерческих кругах ничего не знала о трагическом положении фирмы «Гердлстон и К°». Тем не менее фон Баумзер был прав. За последнее время африканским промышленникам не везло. Если остроглазый майор Тобиас Клеттербэк, беседуя с Эзрой Гердлстоном не угадал, сколь жалка судьба фирмы, то это случилось потому, что и сам Эзра ровно ни о чем не подозревал. Он полагал, что дела находятся в таком же цветущем состоянии, как в день смерти Джона Гарстона. Эту важную тайну его отец скрывал в своей суровой груди, всюду носил ее с собой, как спартанский юноша носил лисицу, – без содроганий и стонов, замкнув свое горе в глубине сердца. Стоя дицом к лицу с разорением, Гердлстон хладнокровно и осторожно вел отчаянную борьбу, не упуская ни одного случая. Больше же всего он старался, чтобы слух о критическом положении фирмы не распространился по городу. Он твердо знал, что, если это случится, его уже ничто не спасет.

Фирма потерпела ряд неудач. Иные были известны всем, но иные знал лишь один Гердлстон. Первые он выдержал так весело, с таким стоицизмом, что еще больше укрепил престиж фирмы, но вторые были разорительнее, и перенести их было гораздо труднее.

Из Ливерпуля и Гамбурга он отправил отличные корабли, нагруженные ценным товаром, к западным берегам Африки, но конкуренция снизила цены, и он потерпел убыток. Береговые негры сделались опытнее, и теперь уже нельзя было получать прежние барыши. Прошли те времена, когда кремневое ружье или манчестерский ситец оценивалась на вес золотого песка или слоновой кости.

Но и другие несчастья обрушились на торговый дом. Заметив, что старые парусные суда слишком медлительны и неповоротливы для конкуренции с современными судами, Гердлстоны приобрели два первоклассных парохода – «Провидение», тысяча двести тонн, и «Вечернюю Звезду», немного меньших размеров. За первый они заплатили двадцать две тысячи фунтов, за второй – семнадцать тысяч. Мистер Гердлстон любил экономить на мелочах, и вот он решил эти суда не застраховывать. Если уж со старыми, никуда не годными парусниками ничего не случалось, то что же может случиться с двумя превосходными новыми клиперами? При их тоннаже и силе им не страшны опасности морской пучины. Но море, должно быть, подчинено духу, ненавидящему Гердлстонов. «Вечерняя Звезда», подходившая к берегам Англии в густом тумане, врезалась в «Провидение», только что вышедшее из Ливерпуля. «Провидение» раскололось надвое и потонуло вместе с капитаном и шестью матросами, а у «Вечерней Звезды» был поврежден нос, и она, едва не затонув по пути, с трудом дошла до Фолмута. В один день африканская фирма потеряла больше тридцати пяти тысяч фунтов.

Но, помимо торговли с Африкой, и другие неудачи пошатнули дела фирмы. Джон Гердлстон пустился в спекуляцию без ведома сына, и результат этого был самый плачевный. Корнваллийский свинцовый рудник, в акции которого он поместил большую сумму, вдруг истощился, и акции потеряли всякую стоимость.

Никакая фирма не могла бы вынести подобных неудач, и дела африканского торгового дома пошатнулись. Джон Гердлстон ничего не говорил об этом сыну. С него требовали денег, он платил и все откладывал день, когда должен будет дать отчет сыну. Он все надеялся, что из Африки придет какой-нибудь дорогой груз, и дела их снова поправятся.

Со дня на день ждал он известии о своих кораблях. Наконец, к нему в контору принесли телеграмму. На телеграмме был штемпель Мадейры, и старик с любопытством распечатал ее. Его агент, Хозе Альвесирас, извещал его, что рейс, на который он возлагал такие надежды, не принес никакой прибыли. Голова коммерсанта склонилась на стол, и он громко застонал.

Рядом с телеграммой на столе лежали три письма. Он прочел их, одно за другим, но все они были неутешительны. Одно было из банка, и в нем сообщалось, что взятая им сумма превышает кредит. Другое – из страхового общества Ллойда, которое указывало, что страховые полисы на два его корабля потеряют силу, если он не возобновит взносов. Темные тучи собрались над африканской фирмой, но старик переносил несчастья с непоколебимым мужеством. Он понял, что пришло время открыть сыну положение дел. С его помощью ему удалось бы выполнить один план, уже давно занимавший его.

В эту минуту старик услыхал в конторе быстрые шаги сына и его жесткий голос, которым он попрекал клерков. Через секунду дверь отворилась, и молодой человек вошел в комнату. Пальто и шляпу он кинул в кресло. Видно было, что он чем-то раздражен.

– Здравствуйте, – отрывисто сказал он, кивнув отцу головой.

– Здравствуй, Эзра, – ласково ответил купец.

– Что с вами, папа? – спросил сын, пристально глядя на отца. – Вот уж несколько дней, как вы сами на себя не похожи.

– Дела утомляют, мой мальчик, дела утомляют, – вяло отвечал Джон Гердлстон.

– Здесь душно, как в гробу, – раздраженно сказал Эзра. – Я и сам это иногда чувствую. Почему бы вам не купить себе небольшую загородную дачку с садом? Чтобы было куда пригласить знакомого поохотиться, чтобы был бильярд. Мы могли бы дышать свежим воздухом с субботы до понедельника. Есть много людей, далеко не столь богатых, как мы, которые могут позволить себе эту роскошь. На что же нам тогда кучи золота, которые лежат у нас в банке, если мы живем не лучше своих соседей?

– На это можно возразить только одно, – хриплым голосом сказал купец и принужденно засмеялся: – у меня нет кучи золота.

– Есть, есть и довольно большая, – сказал молодой Гердлстон, беря со стола тоненькую книгу, в которой были записаны все капиталы фирмы, и стуча ею по столу.

– Но здесь цифры не совсем верны, Эзра, – прохрипел отец, – у нас далеко не так много денег.

– Что?! – проревел сын.

– Тише, не кричи так, а то еще, не дай бог, клерки услышат. У нас далеко не так много денег. У нас очень мало. В банке у нас уже ничего не осталось, все истрачено.

С минуту молодой человек стоял неподвижно, глядя в упор на отца. Недоверие, показавшееся было на его лице, сразу исчезло, когда он понял, что отец говорит серьезно. Черты его исказились от злобы.

– Идиот! – закричал он, подскочив к отцу с поднятой книгой, как бы собираясь его ударить. – Теперь я все понял. Вы спекулировали, никого не спросясь. Осел! Что вы сделали с нашими деньгами? – Он схватил отца за воротник и стал с бешенством трясти его.

– Прими руки! – закричал отец, вырываясь из рук сына. – Я поступил с деньгами так, как считал нужным. Как ты смеешь так разговаривать со мной?

– Как вы считали нужным! – прошипел Эзра, швырнув книгу на стол. – Какая была у вас цель, когда вы спекулировали без моего ведома и говорили мне, будто я все знаю. Разве я тысячи раз не предупреждал вас, как это опасно? Вам нельзя доверять деньги.

– Вспомни, Эзра, – с достоинством, сказал отец, снова садясь в кресло, с которого он встал, чтобы вырваться из рук сына. – Я потерял эти деньги, но, ведь, я же их и создал. Наша торговля процветала, когда тебя еще не было на свете. В самом худшем случае, ты окажешься в том самом положении, в каком был я, когда начинал свою жизнь. Но мы далеки еще до полного разорения.

– Только подумать об этом! – вскричал Эзра, падая на диван и закрывая лицо руками. – Подумать, что я рассказывал о нашем богатстве! Что скажет майор Клеттербэк и прочие члены клуба? Как мне теперь продолжать тот образ жизни, к которому я привык? – Он всплеснул руками. – Вы должны вернуть их, отец. Все равно как: честно или бесчестно. Вы должны вернуть их, потому что потеряли их вы. Что можем мы делать? Знают ли что-нибудь в Сити? О, мне будет стыдно показаться на бирже.

Так бормотал он без всякой связи, почти обезумев от тех картин будущего, которые рисовало ему воображение.

– Успокойся, Эзра, успокойся, – умолял отец. – У нас еще есть много шансов, надо только умело воспользоваться ими. Я признаю, что виноват в том, что распорядился деньгами без твоего ведома, но я сделал это из самых лучших побуждений. Теперь подумаем сообща, как вернуть потерянное. Я обращаюсь к твоему ясному, здравому уму, он мне поможет.

– Жаль, что вы не обратились к нему раньше, – угрюмо сказал Эзра.

– Я и пострадал за это, – смиренно ответил старик. – Не забудь, что у нас остался наш кредит, которым мы еще не пользовались. Он может нам очень и очень еще пригодиться.

– А если это необходимо? – настаивал отец.