Торговый дом Гердлстон

Но последнее было далеко не так просто, как кажется. Слишком уж неподходящая атмосфера окружала ее. Все ее общество состояло из бессердечного сурового купца и его вульгарного, подчас даже грубого, сына. Мужчины оставляли ее почти на весь день одну. Гердлстон был занят и не имел времени следить за ней, а Эзра ложился спать так поздно, что она видела его только по утрам, за завтраком, и с ужасом слушала его циничные замечания о разных вещах и людях.

Когда Димсдэлы вернулись из Эдинбурга, Джон Гердлстон, к величайшему своему неудовольствию, узнал, что девушка проводила время у них в обществе своего юного кузена. Он холодно встретил ее и на время запретил ей бывать у Димсдэлов. Однажды он заговорил с нею о Томе и стал уверять ее, что Том безнравственный человек.

– Он страстно любит заниматься унижающими человека вещами, – говорил он, – и я требую, чтобы ты избегала его. Узнав, что молодой Димсдэл в Лондоне, он приставил к ней особого лакея, который должен был повсюду сопровождать ее и следить за ней.

Но случилось так, что однажды, спустя несколько недель после своего возвращения, Кэт вырвалась на свободу. Лакея куда-то послали, а она вспомнила, что ей надо купить одну книгу и кружев для платья. Идя по Ворвик-Стрит, она заметила высокого, широкоплечего молодого человека, который шел, не спеша, к ней навстречу. Увидя его, Кэт сейчас же забыла о книге и кружевах.

– Ах, кузен Том, кто бы мог подумать, что я встречу вас здесь? – воскликнула она, едва они поздоровались. – Вот неожиданно!

Может быть, этот случай и не показался бы ей таким странным, если бы она знала, что Том в течение двух последних недель проводил по шести часов ежедневно, поджидая ее здесь.

– Удивительно! – сказал юный притворщик. – Счастливый случай завел меня сюда.

– А как поживает доктор? – спросила Кэт. – Здорова ли миссис Димсдэл? Кланяйтесь ей от меня.

– Отчего вы никогда к нам не заходите? – с упреком спросил Том.

– Мистер Гердлстон думает, что я уже достаточно повеселилась, и желает, чтобы я посидела дома. Боюсь, что мне не скоро удастся вырваться к вам.

Том мысленно послал африканского купца в такое место, где было гораздо жарче, чем в Африке.

– Куда вы идете? – спросил он.

– Я иду на Виктория-Стрит переменить книгу, а оттуда на Форд-Стрит.

– Вот странно, – воскликнул молодой человек: – и я иду туда же.

Но гораздо более странно было то, что перед тем, как встретить её, он шел в противоположную сторону. Но они не стремились разобраться в этих странностях и пошли рядом.

– Вы еще не забыли эдинбургских дней? – спросил Том после долгой паузы.

– Конечно нет, – восторженно ответила она, – я никогда, никогда их не забуду.

– Я тоже, – с жаром сказал Том. – Может быть, когда-нибудь ваш опекун позволит папе еще раз увезти вас с собой.

– Боюсь, что не позволит.

– Почему?

– У него был такой сердитый вид прошлый раз, когда я вернулась домой.

– Нехорошо, что вам приходится выносить его причуды и дурные настроения, – сказал молодой человек, свирепо махая тростью.

– Почему нехорошо? – со смехом спросила она. – У каждого из нас есть свое начальство. Без него мы не знали бы, что надо делать и чего не надо.

– Но ведь он не добр с вами.

– О, нет, – решительно сказала Кэт. – Он очень добр ко мне. Иногда он немного суров, но я знаю, что он желает мне добра, и не сержусь на него. Он заменил мне отца.

– Гм, – с сомнением сказал Том, а затем с замиранием сердца прибавил: – а Эзра Гердлстон вам тоже нравится?

– Нет, – решительно сказала она. – Я его терпеть не могу. Он жестокий, бессердечный человек.

– Жестокий? Надеюсь, это не значит, что он был жесток по отношению к вам?

– Нет, не со мной. Я избегаю его, насколько могу. Но знаете, что он недавно сделал? Слышу я как-то, что в саду жалобно мяукает кошка. Вот я и вышла в сад посмотреть, что случилось. Смотрю, Эзра Гердлстон высунулся из окна своей комнаты с бесшумным ружьем в руках. А в середине сада к кусту привязана несчастная кошка, и он от времени до времени постреливает в нее. Она была еще жива, но вся в ранах.

– Скотина! Что же вы сделали?

– Я отвязала кошку и отнесла к себе, но в течение ночи она умерла.

– А он что сказал?

– Он навел на меня ружье, как будто собираясь выстрелить и в меня. Когда мы встретились с ним после этого, он сказал, что научит меня не мешаться в чужие дела.

– Он так и сказал? – свирепо проговорил Том, покраснев до ушей. – Хотел бы я встретиться с ним. Я научил бы его вежливости или…

– Вас задавят, если вы будете так неосторожно шагать, – прервала его Кэт.

Молодой человек переходил через перекресток двух улиц и, не помня себя от, негодования, совсем не замечал, какой опасностью грозит ему непрерывный ряд экипажей.

Они дошли до середины улицы. Фонарный столб, стоявший тут, образовал вокруг себя маленький островок. Единственный человек, находившийся на этом островке, был полисмен. Он стоял к ним спиной и все время махал руками, как живой семафор. Несмотря на оглушительный грохот экипажей этого огромного города, здесь они были одиноки, как в пустыне.

– Вам нужен защитник, – решительно сказал Том.

– О, кузен Том, не говорите глупостей. Я и сама могу защитить себя.

– Вам нужен человек, который имел бы право заботиться о вас, – хрипло говорил Том. У него, неизвестно почему, вдруг пересохло в горле.

– Теперь вы можете пройти, сэр, – проревел констебль. Между экипажами образовался на минуту промежуток.

– Подождите, – кричал Том, хватая свою спутницу за рукав жакетки. – Мы здесь одни и можем поговорить.

– Как вы думаете, могли бы вы полюбить меня немного, если бы постарались? Я так люблю вас, Кэт, и мне было бы страшно думать, что моя любовь без взаимности.

– Путь свободен, сэр, – опять заревел конетебль.

– Не обращайте на него внимания, – сказал Том, удерживая ее на их островке. – Я хожу, как во сне, с тех пор, как встретил вас в Эдинбурге, Кэт. Я думаю, что никто еще никогда никого так не любил, как я люблю вас, но мне так трудно рассказать словами все, что я думаю. Ради бога, дайте мне хоть маленькую надежду. Я вам не противен, Кэт?